День пролетел незаметно. Все утро я составляла план покупок к школе, потому что уже конец августа, а мы ни сном, ни духом. Миша с Аришей идут в первый класс, и мне, честно говоря, уже дурно. Позавчера сходила на собрание, где старалась вести себя тише воды, ниже травы, лишь бы меня никто не трогал. А уже сегодня была добавлена в школьный чат и теперь в ужасе читала переписку незнакомых мне людей с призывами сдавать деньги на все-все-все. И еще на что-нибудь. С Ксюхой оказалось чуть проще. Хоть школа для нее и новая, но она у меня девчонка боевая, в обиду себя не даст. Да к тому же почти отличница, а значит больших проблем ждать не стоит. Ну по крайней мере хотелось бы в это верить. В чат от ее класса меня тоже добавили, но там стояла оглушительная тишина и я пока делала вид, что меня там вовсе нет. Кое-что, напримем рюкзаки и канцотовары, я уже заказала через интернет, а вот за одеждой и обувью все-таки придется ехать в магазин. Список оглушал своими масштабами. Сарафана — два. Костюм — один. Рубашки для девочек — ну хотя бы четыре на первое время, и пара водолазок. Рубашки для мальчика — три, галстук — один, нет, два. Один повседневный, один праздничный. И кто придумал, что таким малышам нужно каждый день носить галстук? Это же так неудобно. — Спортивную форму записала? — крикнула Ксюня, пробегая мимо меня. — О, точно. Спортивная форма — три! Футболки белые — по две каждому. Уф... кардиган девичий — два. Мальчик обойдется, у него пиджак. Дальше что? Колготки, носки, белье тоже можно обновить. Где мой валокордин? Туфли — три пары, кроссовки — три пары. И каждому по паре ботинок осенних. — Куртки всем в самый раз? — крикнула я наверх. — Да! — хором ответила малышня, но я подозревала, что они и сами не знают. Ну да, откуда бы им знать? Ох, боюсь верхнюю одежду наш бюджет не выдержит ни при каких условиях. Тихонько подошла Катюшка и залезла мне на коленки. — А мне? — Что тебе? — Купишь? — И тебе что-нибудь купим... — вздохнув, пообещала я и погладила ее по головке. В садик я сегодня честно проспала и пришлось нам брать ребенка с собой. Я пока, конечно, еще не осознаю, что этот дом станет нашим на какое-то время, и работой тоже его не воспринимаю. По-моему, я тут тупо в гостях, на казенных харчах и увеселительной программе. Особенно следить за Тёмой нечего, он парень не такой уж и маленький. Готовить мне опять же не нужно. Так зачем я тут? Хотя если Вадиму Сергеевичу так нужно, что ж, с моей стороны глупо сопротивляться такому щедрому предложению. Днем, после обеда, я разобрала наши чемоданы, потом мы погуляли в саду, а вечером сели играть в настольные игры, коих у Темыча оказалось великое множество. Потом я уложила Булочку в свою постель, а сама отправилась проведать детей. Ксюшу разместили с Аришкой, а Мишку с Тёмой. Все уже были в своих постелях, ждали снотворных поцелуев и я, всех расцеловав и пожелав сладких снов, со спокойной душой отправилась спать. Уже сквозь сон услышала чьи-то осторожные шаги в коридоре, но не всполошилась. Наверняка кто-то вышел в туалет. А ночью проснулась от страшного грохота и мата. Вскочила, наказав Кате лежать смирно и выбежала в коридор. Дети уже повыскакивали из своих комнат и теперь в страхе жались друг к дружке. — Быстро к Катюшке и сидеть как мыши! Я полетела вниз, на лестнице чуть не стукнулась лбами с экономкой, и первая вбежала на кухню, откуда раздался грохот. Окно было распахнуто настежь, а на полу багровели кровавые разводы. 20 МАША От ужаса я зажала рот руками, чтобы только не закричать и не напугать детей, как тут же услышала голос Мишки: — Не бойтесь, это варенье. Все тут же уставились на испуганного малыша, прижимающегося к сонной Ксении. — Это я варенье разлил, — повесив голову, признался он. — Я никого будить не хотел, а варенье хотел. У меня так сильно живот разболелся от голода. Вот я и спустился. Я блюдечко взял, а оно упало. Громко очень. Я испугался и убежал. Я думал меня накажут. Или маму уволят опять. Я не хот-е-е-ел… Простите… Мишка заплакал, и я тут же бросилась его утешать, уверяя, что совсем-совсем на него не сержусь. Я ему потом лучше расскажу о правилах приличия, а сейчас перед сном нечего еще больше расшатывать ребенку нервы. — Так вот что это за грохот был, — облегченно воскликнула экономка. — Да нет, это я давно разлил. - встрепенулся Мишка, рукой утирая крокодильи слезы. — Да, точно! А грохот был сейчас, — уверенно заявила Ксения. — Да ерунда... спросонок показалось вам… — отмахнулась Зинаида Павловна. — И ничего не ерунда! Кто-то явно пытался проникнуть в дом! — это уже Темыч включился в игру под названием «следствие ведут колобки». — Точно! Смотрите! Тут след от ботинка. Я наклонилась и вгляделась в растекшееся по полу варенье. Вблизи оно точно не напоминало кровь, и теперь я тоже отчётливо увидела след от обуви большого размера. Серди нас такой точно никто не носит. На всякий случай я бросила взгляд на ногу Зинаиды, отчего она тут же смущенно попятилась и попыталась спрятаться за ножкой стула. Правда я так и не поняла, чего она застеснялась? Нога там не больше тридцать шестого размера, эка невидаль. У меня такая же. — А окно? Это вы как объясните? — в лоб спросила я её. — Кто-то забыл закрыть. Ну вот что! — вдруг грозно пошла в атаку экономка, — Это все ваши проделки, не иначе. Только с вашим появлением в этом доме начинаются неприятности! Ваш мальчик варенье пролил? Вот его и спрашивайте, что тут за следы такие и почему открыто окно! А с меня хватит, я иду спать! И вам советую. Я возмущенно засопела, не сразу найдясь, что ответить старой грымзе, так она еще и обернулась напоследок, ехидно припечатав: — А об этом, — указала морщинистым пальцем на пол, — Я завтра же доложу Вадиму Сергеевичу. Надеюсь, у него ваше поведение отобьёт всю охоту и дальше сотрудничать с вашей семейкой! — Ведьма... мама, эта тетя ведьма... — заплакала Булочка, когда экономка ушла к себе и прижалась ко мне, обняв за ноги. — Не плачь, зайка, мы ее выведем на чистую воду, — шепнула я ей на ушко и кивнула Ксюше, чтобы она вела детей спать. — Я пока приберу тут, — подмигнула я старшенькой. Сама же дождалась, когда малышня ушла наверх и на цыпочках, сняв тапки, отправилась искать спальню Зинаиды Павловны. Свет в коридоре не горел, но из-под одной двери выбивался тусклый свет. Я прислонилась ухом к проему и тут же пребольно получила этой самой дверью по лбу. Отскочила, потирая ушибленное место рукой, и в ужасе уставилась на экономку. Сейчас она и впрямь вполне себе напоминала ведьму. Волосы перед сном она расплела и теперь они седыми прядями развевались вокруг злобного сухого лица, словно змеи. А ведь на кухне у нее кудельки волосина к волосине были завернуты в облезлый рогалик. Не успела бы она так быстро его сварганить. А что это значит? А это значит, что она скорее всего и не ложилась! А почему? Ждала чего-то?.. — Кыш отсюда, кыш! Я на ваше племя органы опеки натравлю! — шикнула бабуля и я попятилась назад, на все лады ругая себя за глупость. Как теперь раскусить, что задумала вредная старуха, если она поняла, что я ее подозреваю? Еще и органами всякими грозит, ведьма! В расстроенных чувствах я уже почти поднялась к себе, когда меня вдруг озарило. А почему на шум не прибежал охранник? Почему не залаяла собака? Разве мог кто-то незамеченным пройти мимо них? Может права экономка и никто не пытался пробраться в дом? Но грохот был такой, что так или иначе переполошил бы всех обитатели особняка, включая животных. Желая проверить свою догадку, я спустилась вниз, собрала всю свою волю в кулак и бесстрашно шагнула к двери. Ну, с Богом! Открыла один замок, другой, распахнула настежь створку и… закричала. На пороге стоял ошарашенный охранник и казалось, что он тоже сейчас закричит, таким испуганным было его лицо. Правда он быстро пришел в себя, уж точно быстрее меня, и спокойно и буднично спросил: — У вас все в порядке? По-моему, я случайно ударился головой. Правда, как и когда не знаю. Но она так боли-ит... Я ничего не помню... а тут смотрю у вас свет горит, решил узнать, что да как. Тишина-то какая… — По-моему кто-то пытался пробраться в дом. – перебила я его словесный поток, — Нужно вызвать полицию. — Не нужно полицию, — остановил он меня, — Пусть Вадим Сергеевич сам решает, как лучше поступить. С чего вы взяли-то, что кто-то пытался в дом проникнуть? Мимо меня ни одна муха не пролетит, так-то… «Ну-ну», — подумала я, но ответила совсем другое: — Хорошо... не нужно, так не нужно. В конце концом мое-то какое дело? Потом подумала и добавила: — А вообще плохо.