Человеческий мозг вместе с биологической, но негуманоидной системой жизнеобеспечения помещались в небольшом центральном стручке. Из него выступали шестнадцать толстых конечностей, которые многократно разветвлялись, образуя мелкие отростки, ручки и чувственные стебельки – самые последние были толщиной с волос. Обычно Батра напоминал сферический кустик из трубок и проводов, без корневой системы. В полностью сжатом виде он был размером со шлем старомодного космического скафандра. А в полностью распростертом – достигал двадцатиметровой длины во всех направлениях, что обеспечивало, по его словам, высокий коэффициент изгибаемости. Во всех своих формах он неизменно стремился к порядку, эффективности и адекватности и нашел, что ацикулата лучше всего воплощает все эти качества. Ацикулатность была вовсе не крайней формой удаления от нормального, с точки зрения Культуры, человеческого облика. Другие бывшие гуманоиды, которые при беглом взгляде внешне напоминали Батру, все свое сознание перенесли из мозга в полностью небиологическую форму. У ацикулат этого типа разум и сущность распределялись по всей физической структуре, а не находились в сердцевине. Коэффициент изгибаемости у них многократно превосходил таковой у Батры. Некоторые люди принимали вид всевозможных движущихся существ, от сравнительно обычных (рыба, птица, другие дышащие кислородом животные) до более экзотичных инопланетных жизнеформ. Среди последних встречались и те, что обычно не служили вместилищем разума и выглядели очень курьезно: например, охлаждающие и циркуляционные жидкости внутри туэрьелианского семяпарусника или споровые жгутики звездного полевого лайнера. Впрочем, это были крайние радикальные и необратимые изменения; кое-какие метафорфозы, очень затруднительные, не подлежали отмене. Превратить, скажем, звездный полевой лайнер обратно в человеческий мозг пока никому не удалось. Совсем уж эксцентричные персонажи принимали формы автономников и ножевых ракет, хотя это считалось оскорбительным по отношению и к машинам, и к людям. – Джан Серий Анаплиан, – сказал Батра вполне человеческим голосом. – Добрый день. Что, вас можно поздравить? – Это Тоарк, – сказала Анаплиан. – Он не мой ребенок. – В самом деле? Кажется, я что-то об этом слышал. Анаплиан бросила взгляд на автономника. – Наверняка слышали. – Хандраталер Турында Ксасс, вас я тоже рад видеть. – Как всегда, счастлив, – пробормотал автономник. – Турында, начало к вам не имеет отношения. Извините нас. Можете пока поразвлекать нашего юного друга. – Я становлюсь профессиональной нянькой. Мое мастерство растет с каждым часом. Буду совершенствоваться и дальше. Автономник повел мальчика прочь с балкона. Анаплиан оглядела нависающую над ними палубу жилого отсека и, сняв шляпу, бросила ее на одно подвесное сиденье, а себя – на другое. Подплыл поднос с напитками. Батра приблизился к Анаплиан на высоте головы – сероватый куст с переплетенными ветками. – Чувствуйте себя как дома, – предложил он. Анаплиан услышала мягкий упрек в его словах. Не слишком ли небрежно она бросила шляпу и уселась на сиденье? Или Батра выговаривает ей за недостаточное почтение? Он был ее начальником в той мере, в какой намеренно неиерархическая цивилизация понимала отношения начальника и подчиненного. Батра, стоило ему только захотеть, мог выгнать ее из ОО (или, по меньшей мере, заставить ее начать весь процесс заново), но в вопросах этикета он обычно был не столь щепетилен. – Я и чувствую, – сказала она. Батра проплыл над столом и устроился в другом сиденье, подвешенном к потолку, словно пушистый шар, чуть ли не металлический. Он преобразовал сторону, обращенную к Анаплиан, в некое подобие лица: оптические датчики расположились на месте глаз, а голос шел оттуда, где у человека находился бы рот. Это выбивало из колеи. Анаплиан подумала, что куда спокойнее разговаривать с пушистым шаром. – Насколько я понимаю, ситуация с зелоями и нуэрсотизами развивалась не так хорошо, как хотелось бы. – Год назад мы завернули армию, которая собиралась штурмовать один из городов, – устало сказала Анаплиан. – Сегодня несостоявшиеся агрессоры сами стали жертвами. Теперь должна возобладать более прогрессивная, как мы бы сказали, тенденция. Но есть свои издержки. – Она на секунду вытянула губы. – И некоторые я только что наблюдала. – Я тоже. На «лице», образованном проволочками-щупальцами, появилось нахмуренное выражение, потом аналоги глаз закрылись, вежливо указывая на то, что Батра получает информацию из другого места. Анаплиан подумала: что, если ему показывают общий вид осажденного, отданного на поток и разграбление города? Или ее самовольную экскурсию на креслолете? Глаза Батры снова открылись. – Там, где мы не вмешиваемся, происходит еще худшее, оно происходило всегда, задолго до нашего появления, и произошло бы здесь без нас. Мы знаем это. Но чего стоит наше знание при виде ужасов, которых нам не удалось предотвратить? Тем более если взять случаи, когда мы вмешивались в события или даже сделали их возможными. Голос Батры звучал искренне и огорченно. Анаплиан (которая с инстинктивным недоверием относилась к стопроцентным, нисколько не измененным гуманоидам человеческой расы) спросила себя, искренен ли он в своих эмоциях, – это странное, стократно иноземное существо возрастом более двух тысяч лет, которое все еще считал себя принадлежащим к мужскому полу, – или же просто изображает чувства. Но такая мысль мелькнула лишь на несколько мгновений – Анаплиан давно поняла, что думать об этом бесполезно. – Ну что ж, – сказала она, – дело уже сделано. – А предстоит сделать гораздо больше, – заметил Батра. – Если нужно, значит сделаем. – Анаплиан начала терять терпение. Терпения ей всегда не хватало. Ей говорили, что это недостаток. – Я так думаю, – добавила она. Проволочный куст чуть подался назад, и «лицо» на нем, казалось, кивнуло. – У меня новости, Джан Серий, – сказал Батра таким тоном, что она вздрогнула от ужаса. – Да? – откликнулась Анаплиан, чувствуя, что пустеет изнутри и как бы съеживается. – Джан Серий, я должен вам сообщить, что ваш отец погиб, а вашего брата Фербина, видимо, нет в живых. Примите мои извинения. За эту новость и за то, что я приношу ее вам. Она выпрямилась и подтянула под себя ноги, совсем закрывшись в коконе подвешенного стула, который слегка раскачивался. Глубоко вздохнув, она заставила себя раскрыться. – Да, – сказала она, – да-да, – и отвернулась. Конечно, она старалась подготовиться к этому заранее. Отец был воином, всю свою взрослую жизнь провел в войнах и сражениях и обычно управлял государством, находясь во главе армии. Еще он был политиком, но здесь ему приходилось учиться, а военное дело было у него в крови. Анаплиан всегда знала, что отец умрет не от старости. В течение первого года, проведенного ею среди странных людей, называвших себя Культурой, она постоянно ждала, что придет известие о его смерти и нужно будет лететь на похороны. Постепенно это перестало ее беспокоить. Постепенно она уверовала, что встретит это известие более или менее безразлично. Агент Контакта обязан был прекрасно знать историю, а агент Особых Обстоятельств – еще лучше. Чем больше Анаплиан узнавала о тенденциях развития обществ и цивилизаций, чем больше портретов великих вождей проходило перед ее глазами, тем меньше – в самых разных смыслах – думала она об отце. Ей стало ясно, что он – всего лишь одна из сильных личностей в одном из этих обществ на одном из этапов развития, когда легче быть сильной личностью, чем истинно мужественным. Мощь, ярость, решительная сила, готовность сокрушать – как ее отец любил эти слова и понятия! И какими ничтожными выглядели они, если знать, что все это многократно проигрывалось самыми различными видами на протяжении веков и тысячелетий. Именно так действует власть, так утверждают себя сила и воля, так людей убеждают поступать против собственных интересов. Именно в это должны уверовать твои подданные, именно этим способом реализуется неравное распределение в условиях бедности, сейчас, и потом, и еще позднее… Для всех, кто родился в Культуре, это были непреложные истины, такие же очевидные, как движение звезды вдоль Главной последовательности или сама эволюция. А для таких, как Анаплиан, пришедших в Культуру извне, воспитанных в обществе, совсем непохожем на Культуру и явно отстававшем от нее в развитии, это понимание приходило за гораздо более короткое время, производя настоящий шок. Значит, Фербин тоже мертв. Вероятно. Этого она не ждала. Перед ее отлетом они шутили: мол, Фербин может умереть раньше отца от удара кинжалом за карточным столом или от руки мужа-рогоносца. Но такие вещи обычно говорились из суеверных соображений – вакцинирование будущего ослабленным штаммом прискорбной судьбы. Бедняга Фербин, он никогда не хотел быть королем… – Вам дать время, чтобы поплакать? – спросил Батра. – Нет. – Анаплиан яростно тряхнула головой. – Уверены? – Абсолютно, – сказала она. – Мой отец – он погиб в бою? – Да, судя по всему. Но не на поле боя, а от ран. Прежде, чем подоспела врачебная помощь. – Он бы предпочел умереть на поле боя, – сказала Анаплиан. – Наверное, ему было тяжело смириться с менее почетной смертью. – В глазах у нее показались слезы, а губы скривились в улыбке. – Когда это случилось? – Одиннадцать дней назад, – сказал Батра, ощетинившись колючками. – С пустотелов даже важнейшие известия идут долго. – Ну да… – задумчиво протянула Анаплиан. – А Фербин? – Пропал без вести в том же бою. Анаплиан догадывалась, что это означает. Огромное большинство пропавших без вести действительно пропадали – либо обнаруживались мертвыми. Но что Фербину нужно было на поле боя? – Вы не знаете, где это произошло? – спросила она. – Насколько это обширная область? – Неподалеку от Ксилискинской башни. Анаплиан непонимающе посмотрела на него: – Где? – Неподалеку от Ксилискинской башни, – повторил Батра. – Оттуда виден Пурл. Так, кажется, называется столица? – Да, – сказала Анаплиан. Во рту у нее вдруг пересохло. Милостивый Бог, значит, все это осталось в прошлом. Все это рухнуло и ушло. Она чувствовала печаль, которую едва понимала. – Так это было в некотором роде… Простите. – Она откашлялась. – Это было последнее противостояние, да? Почему она ничего не знала? Почему никто не сказал, что дела обстоят так скверно? Неужели там боялись, что она захочет вернуться и воспользуется новообретенными навыками и возможностями, чтобы вмешаться? Неужели там опасались, что она примет участие в схватке? Да как они могли? – Так вот, Джан Серий, – сказал Батра, – меня и ввели в курс дела в общих чертах, но непосредственного доступа к экспертным базам данных у меня нет. Однако, насколько я понимаю, случившееся стало следствием внезапного нападения со стороны делдейнов. – Что? Откуда? – спросила Анаплиан, даже не пытаясь скрыть тревогу. – Из этой самой Ксилискинской башни. – Но ведь оттуда нет выхода… – начала было Анаплиан, потом поднесла руку ко рту, вытянула губы и нахмурилась, уставясь в пол. – Видимо, они открыли новый… – сказала она, больше себе самой, потом снова подняла глаза. – Так что теперь – Ксилискинская под контролем аултридий или?.. – Сначала позвольте заверить вас, что, насколько я понимаю, Пурлу и народу вашего отца ничто не угрожает. Поражение потерпели делдейны. Анаплиан нахмурилась еще сильнее, но ее тело слегка расслабилось. – Каким образом? – Ваш отец победно завершил Войны за Объединение, как он их называл. – Правда? – Анаплиан почувствовала облегчение и извращенное желание рассмеяться. – Да, времени он не терял. – Похоже, делдейны решили, что станут следующей целью, и предприняли неожиданную, превентивную и решающую, как предполагалось, атаку на столицу вашего отца. По наущению… кого? Октов? Наследников? – Это синонимы, – сказала Анаплиан, снова махнув рукой. – Можно и так и так. – Окты обещали втайне провести армию делдейнов туда, где будет открыт новый портал в Ксилискинской башне, чтобы осуществить атаку и захватить город. В это время действовало перемирие, которое подписали и сарлы. Войска вашего отца поджидали неприятельские силы и уничтожили их.