– С превеликим удовольствием, – чинно ответила Майя. – Только без обещаний. Выпить – выпью, но сделку заключать пока не стану. – Она мило улыбнулась косоглазому, решив, что высокий здоровяк внимания не заслуживает, и опустилась на скамью. – Да-да, разумеется, – забормотал косоглазый, усаживаясь рядом с Майей. Громила остался стоять. Морка села напротив, взяла сразу два кубка. Почему-то руки ее дрожали, а на лбу выступила испарина. Майя решила, что это из-за зноя и духоты: тяжело летом ребенка вынашивать. – Мам, тебе нездоровится? – обеспокоенно спросила она. – Благо есть чем здоровье поправить, – рассмеялась Морка. – Не волнуйся, скоро пройдет. Вот, возьмите, господин хороший, а это Майе… Здоровяк молча перегнулся через стол и взял у Морки кубок, который она протягивала дочери. Морка закусила губу. «Это она от досады, – подумала Майя. – Может, мы и бедные, но по чести вести себя умеем». Косоглазый передвинул еще один кубок по столешнице, и мать вручила вино Майе. – Ну, ваше здоровье! – визгливо произнесла Морка. Майя пригубила теплого желтого вина – странный, приторный вкус напоминал лакричный леденец, который она однажды попробовала на рынке в Мирзате. Вино ударило в голову, но Майя крепилась и не подавала виду, не желая выказывать перед гостями детскую наивность (Таррин как-то объяснял, что юные девушки в винах не разбираются, потому что им опыта не хватает). – Очень вкусно, – промолвила она и сделала глоток побольше. – Йельдашейское? – Эге, да ты у нас и красавица, и умница! Отлично! – воскликнул косоглазый, потянулся к Майе, развязно потрепал ее по плечу, рассмеялся и отвел взгляд. Майя смущенно отхлебнула еще вина, стараясь перебить сладостью зловонное дыхание косоглазого. «Зубы насквозь сгнили, – определила она. – Ничего, при случае я его хозяину нажалуюсь. Ишь выдумал руки распускать! Вот только ссориться с ним пока не стоит, а то гадостей про меня наговорит». Она отодвинулась чуть дальше по скамье и вежливо заметила, чтобы поддержать разговор: – Платье очень красивое и вышивка изумительная – цветы как живые. Вам возок для нарядов нужен, чтоб не мялись? И чтобы пылью их не запачкало? – Да, именно для этого, – ответил косоглазый. – Там, в возке, еще роскошнее платья есть. – Правда? – поразилась Майя. – А как же! – воскликнул он и одним глотком осушил кубок. – Хочешь посмотреть? Допивай вино, и пойдем, я тебе все покажу. – Потом допью, – нетерпеливо отмахнулась Майя. – Я наряды хочу поглядеть. – Допей, там всего глоточек остался, – вмешалась Морка. – Что, слишком крепкое? – рассмеялся косоглазый. – С непривычки в голову ударяет, это верно. Ничего, подрастешь – полюбишь. – Мне и сейчас нравится! – дерзко заявила Майя, залпом допила вино и направилась к выходу. Громила последовал за ней, пригнувшись в дверях, чтобы не задеть притолоку. От полдневного зноя все оцепенело: не шелестела листва на деревьях, высокое небо отражалось в глади озера, птичий щебет умолк, даже волы у платанов перестали топтаться и мотать головами, отгоняя мух. Жаркое безмолвие нарушал только еле слышный рокот водопадов. «Вот уедут торговцы, пойду искупаюсь, – подумала Майя. – Куда это Нала с Келси подевались, им обедать давно пора. Ох, скорее бы на наряды взглянуть!» Пересекая заросший сорняками двор, Майя запуталась в побегах вьюнка, споткнулась и едва не упала. Голова кружилась. «Это от вина, – решила Майя. – Эх, не вовремя Таррин в Теттит уехал! При нем косоглазый не стал бы руки распускать. Ничего, я с ним сама разберусь, не маленькая, пора бы и научиться наглецов отшивать». Она подошла к возку, покачнулась, закрыла глаза и прикусила палец, чтобы развеять туман в голове. Громила молча приподнял ее и усадил на железный приступок у дверцы возка. Кроны платанов зелеными пятнами расплывались перед глазами. Майю замутило. Она зажмурилась, помотала головой – не помогло. Все вокруг плыло и дрожало. – Сейчас я… – хмуро обратилась она к громиле, но тот деловито разомкнул дужку замка, отодвинул засов и распахнул дверцу. Майя ткнулась головой в колени; краешек дверцы задел левое плечо. – Как там дела, Парден? – спросил косоглазый. Громила кивнул и поставил Майю на ноги. – Ну что, красавица, заходи, взгляни на наряды, скажи, хороши или нет, – велел косоглазый. – Только погромче, чтобы всем слышно было. Майя вгляделась в неверную мглу возка: пусто, никаких платьев не видать. – Я… мне… – начала она медленно, заплетающимся языком. – Матушке… надо… Туманная дымка затянула все вокруг, в глазах потемнело. Майю взяли на руки и уложили в возок. Дверь захлопнулась. Майя без чувств растянулась на полу. 5 В возке Сознание возвращалось медленно, будто где-то далеко-далеко занималась заря, а тьма постепенно отступала. Пол размеренно, беспрерывно покачивался, лежать было неудобно. Майя дремотно заворочалась, приходя в себя. Все тело трясло – не сильно, но без остановки. Дышалось с трудом, ноздри щекотала затхлая склизкая пыль. Внезапно нахлынули воспоминания о купцах, возке и обмороке – так яркое солнце встает над горами, разгоняя утренний сумрак. Майя раскрыла глаза, села и огляделась, пытаясь сообразить, где находится. Она сидела на мягкой подстилке – мягче, чем кровать в хижине, – в небольшом коробе, шагов семь в длину и два-три шага в ширину. Тусклый свет проникал в узкие боковые отверстия под самой крышей. Все поверхности – стены, пол и потолок – покрывала толстая стеганая ткань, кое-где разодранная. Из прорех торчали клочья жесткой волосяной набивки. Короб постоянно раскачивался и подпрыгивал, что-то мерно поскрипывало. Майя поняла, что ее куда-то везут. Голова болела, в горле пересохло, было душно и жарко. Что произошло? С чего бы ей в обморок падать? Почему она не дома? И тут ее осенило: наверняка матушка, не желая упускать счастливый случай, вздумала немедленно отдать дочь в услужение к торговцам. Майя, разозленная такой наглостью, решила разобраться с Моркой, как только вернется домой. Подумать только, отправить дочь, не спросив ее согласия, без пожитков – пусть и нехитрых, но уж какие есть, – неизвестно к кому, куда и на какой срок! А на каких условиях? Надо же, как мать торопилась горсть мельдов урвать! От досады Майя скрипнула зубами. Ничего, она Таррину все расскажет. Теперь главное – домой побыстрее вернуться, пусть даже пешком придется идти. Куда это ее везут? Наверное, в Мирзат. Ну, к ночи она оттуда домой доберется. Она перевернулась на живот и заколотила кулаками по обшивке возка: – Остановитесь! Возок продолжал катить по дороге. Майя кувыркнулась к дверце, толкнула ее изо всех сил – заперто, засов тяжелый, замок надежный. Сообразив, что ее не выпускают, Майя истошно завопила и замолотила по стенкам. Наконец возок остановился; скрипнул засов, щелкнул замок, дверца распахнулась, и громила заглянул внутрь. Встрепанная и разгоряченная, Майя метнулась к двери, скользнула через порог и встала рядом с возком. Сгущались сумерки, веяло прохладой. Солнце клонилось к закату. Возок стоял на обочине проселочной дороги. Волы лениво щипали жухлую траву и увядшие цветы. Слева виднелся лес, справа – поля и пустошь до самого озера. Место было незнакомое. Дорога убегала на юг, но Майя здесь прежде не бывала. Наверное, Мирзат уже проехали и направились дальше, вдоль берега озера. Майя повернулась к громиле, который держал в руках кожаный поводок и, будто громадный злющий пес, молча глядел на нее. Майя испугалась, но решила виду не показывать. – Не знаю, что там вам моя матушка наговорила, – начала она, – только я с вами не поеду. Согласия я не давала, сделку мы так и не заключили. Так что везите меня домой. Он щелкнул пальцами и жестом велел Майе забраться в возок. – Что ж, ежели вы так, то я пешком вернусь, – заявила она и шагнула в сторону. Громила схватил ее за руку, оскалился и швырнул в повозку с такой силой, что Майя вскрикнула от боли. – Эй, Парден, осторожнее, – воскликнул косоглазый, выходя из-за возка. – Товар не повреди, а то денег не заплатят. – Он обернулся к Майе. – А ты, красавица, не корячься. Сделанного не воротишь. Тебе чего надобно – посрать или поссать? Майя, сглотнув ком в горле, сообразила, что ей представился случай обхитрить обидчиков: она отойдет в сторонку и сбежит. С громилой ей не сладить, но бегает она быстро, не догонят. – Мне… первое, – ответила она, смущенная грубым словом. Косоглазый взял у громилы поводок, повязал его Майе на шею и чуть дернул. – Вперед, красотка! Только не вздумай ошейник снимать, а то не поздоровится, – предупредил он, потрепав ее по щеке. – Да как ты смеешь! – вскинулась Майя. – Вот я отчиму расскажу! Не собираюсь я к вам на службу наниматься – ни к тебе, ни к хозяину твоему. Ни за какие деньги! Громила раскрыл было рот, но косоглазый его остановил: – Парден, молчи пока, не расстраивай девушку почем зря. Ну же, красотка, ты срать собираешься или как? Он повел ее вдоль дороги, сжимая поводок, и остановился на опушке леса, у самых деревьев. – И что, так и будешь меня разглядывать? – спросила Майя. – Вон туда отойди, подальше. – Ты себе главное уясни, красавица, – сказал косоглазый. – Кандалов у меня с собой нет, оставить я тебя не могу. До Пуры еще часа два добираться, так что справляй нужду, да поскорее, а то весь возок мне провоняешь. – Ты меня насильно в Пуру везти собрался? А хозяин твой об этом знает? Все равно я к нему в услужение не пойду! Косоглазый отвернулся, не выпуская поводка из рук: – Давай не задерживайся! Майя, рыдая от стыда и унижения, присела на корточки и помочилась. Косоглазый отвел ее к возку, втолкнул внутрь и запер дверцу. Снова заскрипели колеса, короб трясся и подпрыгивал на колдобинах. Впрочем, вскоре повозка остановилась, зазвучали голоса, заревели волы. Майя поняла, что упряжку меняют – похоже, не в первый раз. Видимо, похитители часто ездят этой дорогой. Она решила позвать на помощь, но вовремя сообразила, что это бесполезно. Вдобавок ее страшил громила со сломанным носом. Майя, хотя и росла в бедности, с грубой силой прежде не сталкивалась, если не считать материнского гнева. Бесстрастная жестокость громилы ошеломляла – видно было, что ему привычно насилие. И все же ее не оставляла надежда вернуться в родной дом, пусть и из неведомой Пуры – рыбацкого городка на южной оконечности озера Серрелинда, где Майя никогда прежде не была. От Мирзата селение отличалось лишь своим положением на тракте между Теттитом и Беклой. Наверняка его жители – честные и добрые люди – помогут освободиться от гнусных мерзавцев. Время тянулось медленно. Майя неподвижно лежала в душном коробе; ее лихорадило, голова раскалывалась от жары и духоты, мысли путались. Утомленная, она задремала и проснулась, когда колеса возка загромыхали по булыжной мостовой. Вскоре повозка остановилась. Майя стала ждать, когда откроют дверцу короба, однако похитители, громко переговариваясь, куда-то ушли. За стенками возка гремели горшки, хлопнула дверь, по мостовой проволокли что-то мягкое и тяжелое. Пахло дымом очага и каким-то варевом, но ни голосов, ни другого шума слышно не было. Похоже, Майю привезли не в таверну и не в богатый особняк.