– Брачный контракт. Уголовный кодекс ваших с Ниной отношений – если тебе так понятнее. Ты возьми с собой, тщательно изучи. К исполнению обязательно. И пока ты вот это на каждой странице не подпишешь, о Нине моей можешь забыть. Эксперт пришел в отдел утром – с результатами вскрытия и других экспертиз, которые удалось к этому времени завершить. Все внимательно слушали, глядя на Илью, и только Аверьянов сидел с выражением чуть ли не ужаса на лице и тупо смотрел на брачный договор с Ниной. – Смерть наступила между пятью и семью часами утра. Причина – отравление окисью углерода. В крови и желудке алкоголь и снотворное – идентичное тому, что было найдено в гараже. – Алкоголь? – удивленно спросил Королев. – Не припомню, чтобы мы там бутылку находили. – Она пьяной могла прийти, – уныло заявил Жека, глядя на договор. – Ну, выпила для смелости? – При том ни телефона при девушке, ни сумки, – напомнил всем Даня. – Чтобы не опознали. То есть пьяная, но все предусмотрела? – М-да, не сходится, – согласилась Родионова. – С чего начнем? – почесав авторучкой в затылке, спросил Королев. В этот момент в отдел вошел Соколовский с ворохом бумаги. – Вот с этого, Даниил, – сказал он, подходя к каждому столу и отделяя от стопки часть листов. – С этих распечаток. Для тех, кто еще не понял, – это заявления о пропавших без вести за последние трое суток. – А почему не год? – неприязненно осведомился Королев. – Девушка молодая, красивая, ухоженная. Одета хорошо. По всем признакам жила вполне нормальной жизнью. Ну, до гаража во всяком случае. Дальше началась утомительная, кропотливая работа, о которой не принято писать в детективных романах и рассказывать в кругу слушателей, восхищающихся героизмом оперативников. Составление списков, обзвон, расчленение списков на вероятные, отсеянные и возможные совпадения, повторные обзвоны тех, кого не было на месте во время первого звонка, уточнение с теми, кто обещал что-то уточнить, проверка по учетам, когда появлялись какие-то совпадения. И снова обзвон, обзвон. И начинал расти список с фамилиями и адресами, куда предстояло вечером ехать. И уже ближе к вечеру повезло Королеву напасть на след. – Здравствуйте, старший лейтенант Королев, – говорил Даня, набрав очередной номер. – По поводу вашего заявления… И тут он весь напрягся и строго показал всем рукой заткнуться. Тихо! Нашел! В кабинете сразу повисла мертвая тишина. Сорокалетняя женщина сидела перед Родионовой и вытирала глаза мокрым платком. – Лисочка всегда мне звонила, всегда. Даже если телефон садился – находила возможность. Она еще смеялась: у тебя, мама, встроенная программа слежения… – Почему она это сделала, как вы думаете? – спросила Вика. – Она? – Иванова отчаянно замотала головой и стиснула в кулачке свой платок. – Да она никогда бы! Василису убили! – Кто? – сразу спросила Вика. – Ковалев, конечно! – снова разрыдалась женщина, опустив голову. – Ковалев? – переспросил Соколовский. – Хозяин дома, в гараже которого ее нашли? – А мотив? – поддакнул Жека. – Он ее отец! Родионова подняла глаза и посмотрела на Королева и Аверьянова. Она кивнула на дверь, давая понять, что Ковалева нужно срочно доставить в отдел. Ковалева привезли через два часа. Даня успел шепнуть Вике, что уезжал он спокойно, обещал жене перезвонить. Супруга выглядела взволнованной, но отнюдь не как жена человека, который совершил преступление. В кабинете Ковалев уселся на предложенный ему стул возле стола Родионовой и стал смотреть на всех присутствующих, старательно изображая непонимание. – Но мы же все рассказали, – сказал он. – Какие новые обстоятельства? Королев, сидевший напротив Ковалева верхом на стуле и внимательно изучавший его лицо, неожиданно спросил: – Альберт Германович, вы убили свою дочь, Василису Иванову? – Какую дочь? Я не знаю, о чем вы говорите. Я хочу адвоката. Я никого не убивал. Я не знаю эту девушку, – быстро заговорил Ковалев, как всем показалось, заранее приготовленными фразами. – Вы уверены? – удивленно приподняла брови Вика. – Самое время написать чистосердечное признание. – Я ничего не подпишу! – набычился Ковалев. – Вы меня подставляете, знаю я вас… – Уверены, значит? – Я уверен. Пригласите адвоката. Я больше не скажу ни слова, – ответил Ковалев и сложил на груди руки, психологически закрывшись от окружающих. Вел он себя нервно, хотя при таких обвинениях заволновался бы любой. Но другой бы вытаращил глаза и спросил, в своем ли вы уме, граждане начальники? Какая дочь, когда у меня, кроме жены, и контактов-то с другими женщинами отродясь не было. А это сразу про адвоката и про то, что не произнесет ни слова. Именно так ведут себя преступники, которые понимают, что их приперли к стенке или вот-вот припрут. – Скажете, Альберт Германович, скажете, – пообещал Соколовский и подошел к двери. При виде вошедшей в кабинет Ивановой Ковалев вскочил со стула, потом тут же опустился на него. Женщина охнула со стоном и бросилась на него, как фурия. Соколовский бросился между ними и успел оттащить женщину, которая расцарапала Ковалеву щеку. – Сволочь! Тварь! – Иванова вырывалась из рук оперативника, бросая обвинения. – Зачем ты убил мою Лисочку? – Ну? Что теперь скажете? – спросил Жека. – Я ее не убивал! Я всегда помогал ей, с самого рождения и до совершеннолетия Василисы отсылал тебе деньги! Нет, скажешь? – Отсылал… Да лучше мне было тебя самого послать куда подальше! – стиснув зубы, ответила женщина. – Зачем же вы нам врали? – спросила Вика Ковалева. – Неужели думали, что мы ничего не узнаем? Вы вроде не похожи на глупца, Альберт Германович. – А что мне оставалось? – устало ответил мужчина, стирая кровь с расцарапанной щеки. – Витя и жена ничего не знали. Хотя, конечно, рано или поздно все открылось бы. Особенно после того, как она, – он кивнул на Иванову, – недавно явилась и потребовала миллион, обещая все им рассказать. Все вопросительно посмотрели на женщину, но женщина, не моргнув глазом, сразу перешла в атаку: – Какие деньги? Какой миллион? Что вы слушаете этого убийцу? – Э-э, нет. – Ковалев поднял указательный палец и повел им из стороны в сторону. – У меня все квитанции на отправленные деньги собраны. Дома в сейфе лежат, могу показать. – Крохобор, – насупилась Иванова, – даже бумажки на подачки свои скопил! – А что насчет миллиона? – спросил ее Соколовский. – Не знаю я ни про какой миллион! – отмахнулась женщина. – Ладно, будем разбираться в ситуации, – закончила Родионова. – Вы, Ковалев, будете под подпиской о невыезде. И вы, Ирина Андреевна, пока здесь побудьте – не возвращайтесь домой. – Не поняла. Где – здесь? Соколовский вытащил из бумажника пятитысячную купюру и протянул Ивановой: – Здесь рядом есть неплохой хостел. Советую остановиться там. Соколовский вышел с Жекой на улицу, слушая, как тот рассказывает о своих опасениях и страхах. Жека ел булку, вгрызаясь в нее как-то уж очень нервно. – …Я сам не свой теперь хожу, понимаешь? Он мне контракт выкатил, а я еще до конца не решил, хочу я жениться или нет! – Мне кажется, этот вопрос за тебя уже решили, – задумчиво ответил Игорь, посмотрев на ночное небо. – А вот я, между прочим, еще не решил – нравится мне это все или нет! – А если подумать? – с усмешкой повернулся к нему Соколовский. Аверьянов уставился на него, потом снова стал грызть булку, хмуря брови. Игорь ждал, пока мыслительный процесс закончится (и чем он закончится). – …Ну, наверное, нравится, – все-таки сказал Жека. – Нина девушка хорошая, и вообще… Но зачем контракт сразу под нос совать! – Человека можно понять, – неопределенно пожал плечами Соколовский, – беспокоится за дочь. – Так что с ней станется?! Я же не арабский падишах! Не увезу ее в Саудовские Эмираты… – Аравию, – поправил его Игорь. – Чего? – Саудовская – Аравия. Эмираты – Объединенные Арабские. Это разные страны, – терпеливо объяснил Соколовский. – Да хрен с ними, – махнул рукой Жека. – Короче, я же всегда под рукой, ну не понравлюсь – прогонит меня, но зачем бумаги какие-то подписывать?