– Тебе не надо в это влезать! Я разберусь сам! – Я хотела, чтобы мы собрались сегодня за обедом – я, ты и Катя, – не слушая мужа, сказала Вера Сергеевна. Игнатьев устало уселся в свое кресло и стал выжидающе смотреть на жену, на Соколовского. – И? – Но пока ты в таком настроении, думаю, ничего хорошего из этого не выйдет. – То есть это я – проблема? – Услышь меня, пожалуйста! Катя не твоя вещь! Она сама вправе решать, что ей делать! – Ну да. Конечно. У тебя все? – Все, – посмотрев с сожалением на мужа, ответила Игнатьева. – Ты настраиваешь дочь против себя. А это глупо. Прижав руку к глазам, Вера Сергеевна быстро вышла из кабинета. – Я люблю Катю, – произнес наконец Соколовский, и ему сразу стало легче. Он повернулся и вышел следом за Игнатьевой. Вика вышла из такси, расплатившись с водителем, и пошла к своему дому. И тут ей показалось, что на нее кто-то смотрит. Она остановилась и стала оглядываться по сторонам. Ощущение, что на нее пристально смотрят, не исчезало. Прибавив шагу, она дошла до самого подъезда и только теперь увидела припаркованную машину Королева. Даня, неловко улыбаясь, вышел из машины. – Привет. – Ты что тут делаешь? – строго спросила Вика. – Я… Просто хотел убедиться… – В чем? Даня растерянно опустил голову, чем очень удивил Вику. Наконец он признался: – Меня Мажор просил. – Че-го? – опешила Вика. – Правда! Он так и сказал: «Будь как можно чаще рядом с Викой». Думает, тебе может угрожать опасность! – Более идиотского объяснения ты не мог придумать? – укоризненно произнесла Вика. – Вика… – Уезжай, – резко сказала Вика, почти приказала. – И не надо за мной следить. Когда я одна – со мной все в порядке. Ясно? Помедлив под выразительным взглядом Родионовой, Даня не спеша сел в машину, завел мотор и тронулся, выезжая со двора. Вика проводила его глазами, покачала головой и вошла в подъезд. От темной стены отделилась фигура в темном капюшоне. Дверь не успела закрыться за Викой, когда Стас проскочил следом за ней в подъезд. Соколовский уже довольно долго сидел в одной позе, пока Крылова делала наброски его портрета. Наконец он поднялся, сладко потянулся и подошел к художнице. – Постойте, еще очень рано, я же только в процессе… – Для меня – достаточно, – перебил он Крылову и под ее недоуменным взглядом достал из кармана телефон: – Моисей Борисович, прошу вас, поднимайтесь. Соколовский подошел к двери и открыл ее. В квартиру вошли Аверьянов и Шерман. Жека сбросил ткань с трех рам и поставил рядом с незаконченным портретом три картины с прошлой выставки Крыловой: одну со следами краски, которую плеснул Щеглов, другую – уцелевшую и третью – незавершенную. – Что это такое?! Что вы делаете?! Прекратите сейчас же! – возмутилась Валентина Владимировна и крикнула в сторону входной двери: – Охрана! – Не кричите вы так, – поморщился Жека. – С охраной вопрос решен. И с полицией. – Жека помахал своим служебным удостоверением. – Это следственный эксперимент, госпожа Крылова, – заявил Соколовский. – Позвольте представить: Моисей Борисович Шерман, крупный специалист в области живописи, и не только. Эксперт даже не повернулся, пристально рассматривая через лупу картины. – М-да… – наконец сказал Моисей Борисович. – Будем разбирать характерные черты художника. Обратите внимание на эти три картины. У меня было время как следует изучить эти работы, принадлежащие, несомненно, одному и тому же художнику. На всех трех полотнах мы видим, – он стал показывать тупой стороной карандаша, – характерные прямые линии – жирные с одного конца и «тающие» с другого. Повторяющийся мотив птицы – в разных вариациях. Характерная манера ретуширования. И примечательна подпись художника. Судя по характеру линий, подпись ставилась «зеркально» – справа налево. А теперь об этой, с позволения сказать, работе… Шерман повернулся к незаконченному портрету Соколовского, и лицо его приняло разочарованное выражение. – Тут мы видим формальные попытки скопировать все черты, о которых я говорил. Но вы можете видеть, что прямые линии утончаются неравномерно. Мотив птицы перевран. Ретуширование сделано с другой интенсивностью. – А вы почти все предусмотрели, госпожа Крылова, – сказал Соколовский. – Выкупили через подставных лиц свои старые работы из училища. Но зато там остались картины покойной Алены Щегловой. Которая, кстати, покончила с собой из-за вас! Крылова, не выражая никаких эмоций, отложила в сторону кисти и молча стала вытирать руки от краски. – Моисей Борисович проведет детальный анализ картин и предоставит полный отчет. Вам придется выплатить компенсацию брату Щегловой. – Все сказали? – резко бросила Крылова. – Забирайте свои картины и убирайтесь вон. – Я еще не все рассказал о том, что вас ждет, – ответил Игорь. – Да ничего мне не будет! – надменно усмехнулась Крылова. – Ошибаетесь. Вам грозит статья 146 УК РФ. Нарушение авторских и смежных прав. Исправительные работы до года. Арест до шести месяцев. И штраф до миллиона. – Спасибо, – качнула головой Крылова, – но мне с вами скучно. – Нет, я понимаю, – согласился Игорь. – Вы, наверное, от всего отобьетесь. Откупитесь. Договоритесь. Но я вам гарантирую минимум полгода нервотрепки. Ну и… С этими словами он подошел к входной двери и взялся за дверную ручку. – …публичный позор и плохой сон. Крылова со скучающим видом промолчала, одарив Соколовского нелестным взглядом. Вздохнув, он открыл дверь и прошептал: «Фас». В квартиру ворвались журналисты с фотоаппаратами и камерами. На Крылову посыпались вопросы: – Вы украли чужие картины? Вы завидовали Щегловой и поэтому довели ее до самоубийства? Чем вы займетесь, если окажетесь в заключении? Может быть, напишете мемуары? Жека собрал оставшиеся картины Алены и следом за Соколовским и Шерманом протиснулся через толпу галдящих журналистов. Соколовский уже на лестнице достал свой телефон: – Да, Андрей Васильевич? – Здравствуйте. Госпожа Родионова? – Молодой человек вежливо улыбнулся, стоя на пороге квартиры. – Да. А вы, наверное, из банка, квартиру оценивать? Проходите, пожалуйста. Молодой человек вошел, доставая из сумки на плече блокнот, какие-то бланки, и пошел вдоль стены к окну. Он стал простукивать стены, выглянул в окно, осмотрел подоконник. – Скажите, – спросила Аня, неотступно следовавшая за оценщиком, – а какой кредит можно получить под мою квартиру? – Обычно не более шестидесяти процентов от стоимости жилья. – Хорошо. А оформление, всякие бумаги – это долго? – Не быстро, – улыбнулся молодой человек. – А можно ускорить? Понимаете, мне срочно нужны деньги. Чем быстрее, тем лучше. – Если такая экстренная ситуация, мы можем пойти навстречу и провести ускоренную оценку и оформление. – Давайте! – Но я обязан предупредить: быстрое оформление возможно только в программах, предусматривающих высокий процент по кредиту. На мгновение задумавшись, Аня махнула рукой: – Готовьте договор. Соколовский подъехал к зданию отделения полиции и увидел, что Пряников уже ждет его на улице у входа. Махнув рукой, Андрей Васильевич открыл дверь и торопливо сел на переднее сиденье, едва Соколовский только притормозил. – Вы сказали по телефону – есть новости про Стаса? – спросил Игорь, чувствуя, что новости действительно важные. – Может быть, даже лучше, – ответил Пряников, отдавая Соколовскому свой телефон с включенным навигатором. – Поехали. Нам нужно по этому адресу.