…Чем это они меня? Башка прямо раскалывается… Наверно, вместо мозгов теперь один большой синяк. Вот гады! Сзади… Хотя чего и ожидать от такого хамья? Голос атамана вернул меня к действительности: – Прежде чем ты умрешь, я хочу знать, как это у тебя получилось. – Что именно? – Я сплюнул. – Ты убил Большого Додо, вывернул руку Мяснику и едва не сломал мне челюсть! Как ты это делаешь? Я сам в прошлом служил в городской страже. Передо мной прошло много славных рыцарей, самые великие воины страны показывали свое искусство на ристалищах нашего города. Я знаю уйму приемов рукопашного боя, но то, что сделал ты… Пока он болтал, у меня было время прийти в себя. В общем-то ничего не изменилось. Ну разве что один бандит, скорчившись, лежал на земле, а меня держали уже трое. Их ножи недвусмысленным образом упирались мне в ребра. Бульдозер перестал реветь и сидел, уткнувшись носом в колени. Лия по-прежнему находилась в лапах негодяев, но теперь основное внимание уделялось мне. Это лестно… – Так ты будешь говорить? – Запросто. Но я требую, чтобы вы отпустили моих людей. – Нет! – отрезал Волчий Коготь. – Ты можешь лишь отсрочить их смерть и сделать ее безболезненной. – Ладно, ладно… Все равно этим приемам не научишься за один раз. – Что ж. Ты будешь жить, пока учишь. – А они? – Они умрут! – Лицо вожака выражало непреклонную решимость. – Мы голодны. К тому же твоя любовница просто очаровала нас. – Она – не любовница! – зарычал я. – Зачем же ты таскаешь ее за собой? – Если вы не отпустите их, я не стану никого учить! – Честно говоря, мое упрямство проистекало от отчаяния. Волчий Коготь вздохнул и, повернувшись ко мне спиной, бросил: – Убейте его. Сердце рыцаря – мне! – Стой! – подпрыгнул я. – Если ты и в самом деле служил в стражниках, то должен знать о традициях последнего желания. Негодяи расхохотались. Не знаю, что уж их так развеселило, но ржали они минуты три. Отсмеявшись, Волчий Коготь махнул рукой. – Говори. Что ты хочешь? – Отпусти ее. – Нет! Проси для себя. – Ладно. – Я понял, что выхода нет, и пошел с козырей. – Я хочу обругать своего оруженосца. Сильно и страшно, напоследок… Меня подвели к Бульдозеру. Все бандиты сгрудились рядом и приготовились к неожиданному развлечению. Я вдохнул поглубже и грозно обрушился на Жана: – Негодяй! Все засмеялись. – Подлый трус! Смех стал громче. Так, значит, все идет как надо. – Встань и посмотри мне в глаза! Я могу понять, что ты трус… да, трус! Но я не знал, что ты еще и лентяй, неспособный справляться со своими обязанностями! Дурак! Болван! Мошенник! Им всем было очень весело! Эти сволочи катались по земле, хватались за животы, размазывали слезы по щекам… Бедный Жан удивленно смотрел на меня. – Ты мой оруженосец и обязан таскать мое оружие, так? – Так… – кивнул он. – Тогда подай мой меч, остолоп! Те, кто еще стоял на ногах, после моих слов рухнули наземь, задыхаясь в приступе нечеловеческого смеха! – Милорд, но… – забормотал опешивший Бульдозер. – Что «но»? А ну давай сюда меч! Живо! – Но… он же у них! – Я тебе все ребра переломаю, недоумок! Что значит «у них»?! Ты думаешь, мне это интересно? Пойди и отними, оруженосец! Сработало! Все-таки чувство долга перебороло страх. Жан-Батист-Клод-Шарден ле Буль де Зир медленно встал и повернулся лицом к смеющимся. – Поторапливайся, скотина! – Я дотянулся ногой и пнул рыцаря в зад. Он вздрогнул, но его шаг стал тверже. Жан схватил двух ближайших разбойников и нервно стукнул их головами. Какой звук! Смех оборвался мгновенно. Бульдозер сгреб атамана за шиворот и, раскрутив над головой, швырнул в тех, кто окружил Лию. И началась потеха! Из кучи малы первой выбралась, дико визжа, завхоз нашего отряда. Зажмурив глаза, она отважно тыкала во все стороны чьим-то ножом. На трусливого рыцаря бросились трое бродяг с мечами, но прежде, чем они хоть что-то поняли, Жан завязал все три меча в один узел! Такого я и в кино не видел. – Меч! Мой меч! Где мое оружие, черт бы побрал этого оруженосца! Державшие меня руки разжались. Бульдозер изображал ветряную мельницу, и под его ударами бандиты летали, как теннисные мячики. Я перескочил через чье-то тело и увидел в траве Меч Без Имени! Клянусь, дивное оружие словно застонало от удовольствия, когда я поднял его над головой. Банда Волчьего Когтя перестала существовать! Нам пришлось их убить. Всех. Собственно, никто и не просил о пощаде. Это были уже не люди, так что я не испытывал особых угрызений совести. Они даже не звери – хуже. Они пили кровь у своих же товарищей, падавших под нашими ударами. Нет, даже вспоминать противно. Меч Без Имени положил конец их животной жизни, отомстил за их жертвы и наверняка спас много других в будущем. Мы двинулись в путь затемно, и рассвет застал нас в дороге. Жан натянул на себя кольчугу и, взяв копье наперевес, ехал чуть впереди, изображая бдительного часового. Что ж, лучше поздно, чем никогда… Лия тоже не выпускала из рук разбойничий нож с широким лезвием. Я поплотнее закутался в фиолетовый плащ, подаренный королевой Танитриэль, и разглядывал окрестности, хотя особенно любоваться было нечем. Так, неброский пейзаж средневековой Англии… – Вон там будет маленькая деревенька, – остановил коня мой оруженосец, – а сразу за ней тропинка к Тихому Пристанищу. – Едем. В деревне не задержимся, мало времени. Я хочу побыстрее найти этого Матвеича. – Милорд, – скорбно пожаловалась Лия, – нам надо купить хлеба. Бульдозер вчера вечером съел весь каравай. – Хорошо. – Я дернул поводья, но Жан удержал меня: – Лорд Скиминок… я… только… я хотел сказать, что благодарен вам. – Не выдумывай! Ты отлично справился сам. Вот нам без тебя пришлось бы туго. – Правда?! – Он просиял. – Спасибо вам, милорд. Я только хотел сказать, что готов отдать за вас жизнь… Ответить я не успел. Моей руки коснулись тонкие девичьи пальцы. – Мой лорд. Этой ночью… Жан сказал правильно, но вы ведь и так знаете, что моя жизнь принадлежит вам, и только вам, без остатка… Деревенька была маленькой, дворов на пятнадцать. Покосившаяся церковь, собаки, реденькие заборы и целая толпа возбужденно вопящих жителей. Судя по всему, отдых нам не светит… Грустно… – Оруженосец! А ну-ка выясни, чего они там так развеселились? – Намереваются сжечь ведьму! – через несколько минут доложил Жан. – Священник и вас приглашает принять участие в этом христианском празднике. – Хм… Это интересно! – В своей жизни я встречал не так много ведьм и уж, во всяком случае, не сжигал ни одной. В основном это были продавщицы, учительницы и работницы канцелярского аппарата. – А она настоящая? Не хотелось бы тратить время на балаганное представление. – Самая настоящая! – заверил Бульдозер. – Там говорят, что она уже иссушила двух парней, разбила три семьи и довела до самоубийства одну девушку! – Вот склочная старуха! – поразился я, и мы двинулись вперед. Крестьяне почтительно кланялись, пропуская нас. Священник вышел навстречу и приветствовал благословляющим жестом. – Мир тебе, сын мой! – Аминь! – сообразил я. – Мне докладывали, что у вас тут проблемы с ведьмами? – Уже нет, милорд! – широко улыбнулся священник. – Справились своими силами, не прибегая к помощи высокого начальства. Мы, конечно, долго терпели, уговаривали, проявляли смирение и кротость, но всему же есть предел! Народ возмутился, церковь поддержала, и сегодня мы спасем ее грешную душу в очистительном пламени костра! С Божьей помощью. Звучало убедительно, даже торжественно. Мы подъехали ближе, и тут двое здоровых лбов в рясах вывели ведьму. О Николай Угодник! И это ведьма?! Они вели связанного ребенка, девочку пятнадцати – шестнадцати лет. Наверняка даже моложе Лии. Очень стройную, босую, с копной черных волос и огромными зелеными глазами. А еще мне сразу понравился ее нос. Я просто влюбился в него с первого взгляда. Большой, изогнутый, тонкий, с трепещущими ноздрями, но такой дивной формы! У меня нет слов. Да у сотни женщин во всей фигуре не сыщешь столько изящества, сколько было в одном этом носе… Простите, если отвлекся, у меня свои, специфические понятия о красоте. Лия куда-то исчезла. Жан разглядывал облака, и мне пришлось ткнуть его кулаком: – Слушай, Бульдозер. Так что, эта несчастная девчонка и есть ужасная ведьма? Кошмар в ночи, да? – А? Что? Лорд Скиминок, зло иногда принимает такие невинные формы… – Да ты взгляни ей в лицо, дубина! – Разговор велся на трагическом шепоте. – Кому она может навредить? Местные инквизиторы явно перестарались. Уверен, что ее обвинили ложно, и наверняка никакого следствия никто не проводил. Бульдозер глянул на меня с явным недоумением и склонился к священнику: