Со смехом, но решительно проговорив: «Нет-нет», Влана поспешно вступила в шатер спиною вперед, закрыла клапан и, стянув шнуровку, оглянулась. Едва Фафхрд успел заметить на ее лице изумление, как оно сменилось приязненной улыбкой, из-за которой нос девушки забавно сморщился. Отвернувшись от Фафхрда, она тщательно подтянула шнуровку входа и завязала узел. Затем подошла к ложу и встала на колени перед Фафхрдом. Перестав улыбаться, она устремила на молодого человека таинственный задумчивый взгляд, он попытался ответить ей тем же. На актрисе был надет мингольский плащ с капюшоном. – Итак, насчет награды ты все же передумал, – спокойно, даже суховато проговорила она. – А вдруг я тоже передумала – откуда ты знаешь? В ответ на первую фразу девушки Фафхрд молча покачал головой. Затем, помолчав, добавил: – Тем не менее я выяснил, что хочу тебя. – Я видела, как ты наблюдал за представлением с… с галерки, – сообщила Влана. – Ловко придумано. А что это за девушка была с тобой? Или это был парень? Я толком не разглядела. Слова Вланы Фафхрд оставил без внимания и вместо ответа спросил: – И еще я хочу задать тебе кое-какие вопросы относительно твоих искуснейших танцев и… игры на сцене в одиночестве. – Пантомимы? – подсказала Влана. – Ну да, пантомимы. И мне нужно поговорить с тобою о цивилизации. – Да, верно, утром ты спрашивал меня, сколько языков я знаю, – проговорила Влана, глядя на стенку шатра мимо Фафхрда. Было ясно, что она тоже любит поразмышлять. Взяв у него кубок с бренди, она отпила половину и вернула кубок Фафхрду. – Ну, хорошо, – все с тем же выражением наконец проговорила она. – Я сделаю все как ты хочешь, милый мальчик. Но сейчас не время. Уходи и возвращайся, когда зайдет звезда Шадах. Разбудишь меня, если я задремлю. – Но ведь это будет всего за час до рассвета, – ответил Фафхрд. – Мне будет холодновато так долго ждать в снегу. – Не надо ждать в снегу, – поспешно отозвалась Влана. – Закоченевший ты мне не нужен. Иди туда, где тепло. Чтобы не уснуть, думай обо мне. И не пей слишком много вина. А теперь ступай. Фафхрд встал и попытался было обнять девушку. Та отпрянула со словами: – Потом. Потом – что угодно. – Фафхрд направился к двери, но девушка покачала головой и сказала: – Тебя могут увидеть. Уходи тем же путем, каким вошел. Вновь проходя мимо Вланы, Фафхрд задел за что-то головой. Потолок шатра между двумя средними дугами прогнулся внутрь, а сами дуги искривились от давившего на них сверху веса. На мгновение Фафхрд съежился, готовый схватить Влану и отскочить в сторону, но потом принялся методично наносить удары по вздутиям на потолке. Послышался громкий треск и звон: наросшие на крыше шатра кристаллы льда, напомнившие ему гигантского червя – теперь они, должно быть, походили уже на гигантскую Снежную змею! – ломаясь, скатывались вниз. Фафхрд заметил: – Не любят тебя Снежные женщины. Да и моей матушке Море ты не приглянулась. – Неужто они думают, что я испугаюсь какого-то льда? – презрительно осведомилась Влана. – Мне ведь доводилось видеть восточную огненную ворожбу, перед которой эти жалкие потуги… – Но сейчас ты находишься на их территории и во власти их стихии, а она более жестока и таинственна, чем огонь, – перебил актрису Фафхрд, сбивая последние вздутия, так что дуги шатра снова встали как надо и кожа между ними натянулась. – Не следует недооценивать их могущество. – Спасибо, что не дал моему шатру обрушиться. А теперь ступай, и поскорее. Влана говорила вполне непринужденно, но ее большие глаза были задумчивы. Перед тем как нырнуть под заднюю стенку, Фафхрд оглянулся. Влана снова сидела уставившись перед собою и держа в руке пустой кубок, однако, заметив его движение, ласково улыбнулась и послала Фафхрду воздушный поцелуй. Снаружи тем временем стало еще холоднее. Тем не менее Фафхрд снова направился в свои любимые вечнозеленые заросли, поплотнее завернулся в шубу, надвинул на лоб капюшон, стянул его тесемкой и уселся лицом к шатру Вланы. Когда холод начал забираться под его меховые одежды, он стал думать о Влане. Внезапно он резко сел на корточки, готовясь вытащить из ножен кинжал. Держась по возможности в тени, к палатке Вланы крался какой-то человек. Одет он был во все черное. Фафхрд неслышно приблизился. В неподвижном воздухе послышалось тихое царапанье ногтя о кожу шатра. Из открывшегося входа блеснул тусклый луч света. Этого было достаточно, чтобы Фафхрд узнал Велликса-Хвата, который вошел в шатер, после чего раздался шорох затягиваемой шнуровки. Отойдя шагов на десять от шатра, Фафхрд остановился и замер дюжины на две вдохов, затем начал осторожно обходить шатер, держась на том же расстоянии. Через вход высокого конусообразного шатра Эссединекса пробивался слабый свет. Чуть дальше, в конюшне, дважды заржала лошадь. Фафхрд присел и заглянул в низкий освещенный вход шатра, находившийся от него на расстоянии брошенного ножа. Покрутив головой вправо и влево, он различил напротив входа стол, заставленный кувшинами и кружками. По одну сторону стола сидел Эссединекс, по другую – Хрингорл. Поглядывая, не сторожат ли где-нибудь поблизости Хор, Харракс или Хрей, Фафхрд обошел шатер и приблизился к задней стенке, на которой слабо вырисовывались силуэты двух мужчин. Высвободив из-под капюшона ухо, он приложил его к коже шатра. – Три золотых слитка, больше не дам, – прозвучал уверенный голос Хрингорла, гулко отдававшийся в натянутой коже. – Пять, – отозвался Эссединекс, и тут же булькнуло льющееся в глотку вино. – Послушай, старик, – хрипло и грозно проговорил Хрингорл. – Ты мне вообще-то не нужен. Я могу сам умыкнуть девицу и не заплатить тебе ни гроша. – Ну нет, капитан Хрингорл, так дело не пойдет, – прозвучал веселый голос Эссединекса. – Ведь в таком случае мой театр никогда больше не приедет в Мерзлый Стан, и вашим соплеменникам это может не понравиться. И девушек от меня вы больше не получите. – Ну и что? – беспечно ответил пират. Его слова прозвучали неотчетливо, поскольку сопровождались хорошим глотком вина, однако Фафхрд все же уловил в них некоторую напряженность. – У меня есть мой корабль. Я могу прямо сейчас перерезать тебе глотку и похитить девицу. – Милости прошу, – радостно согласился Эссединекс. – Только позвольте мне глотнуть еще разок. – Ну ладно, старый скупердяй. Четыре слитка. – Пять. Хрингорл цветисто выругался. – Когда-нибудь ты доведешь меня, старый сводник. К тому же девица уже не первой молодости. – И тем большее удовольствие она может доставить. Я вам рассказывал, что она была в обучении у колдунов Азорки? Они хотели сделать ее наложницей Царя Царей и своей шпионкой при дворе Горбориксов. Ну вот, она научилась всевозможным эротическим премудростям, а потом очень ловко смылась от этих мерзких некромантов. Хрингорл расхохотался с деланой беспечностью. – Да я и серебряного слитка не заплачу за девку, которой до меня владели дюжины. Она же просто забава для мужиков. – Не дюжины, а сотни, – поправил Эссединекс. – Сами знаете, искусство приходит лишь с опытом. И чем обширнее опыт, тем больше искусство. Но эта девушка вовсе не забава. Она наставница и педагог, она играет с мужчиной ради его удовольствия и способна заставить его почувствовать себя королем вселенной, а быть может – кто знает? – и стать таковым. Разве существует невозможное для девушки, которая посвящена в наслаждения богов – да-да, богов и архидемонов? А между тем – вы можете не верить, но это правда, – между тем она в известном смысле осталась девственницей. Ни один мужчина не подчинил ее себе. – Ну это мы еще посмотрим! – расхохотавшись, воскликнул Хрингорл. Снова забулькало вино. Пират заговорил потише: – Ладно, ростовщик, пять золотых слитков. Доставишь мне ее завтра, после представления. Золото по получении. – Через три часа после представления, когда девушка уснет и все будет тихо. Не нужно понапрасну вызывать ревность ваших соплеменников. – Лучше через два часа. Договорились? А теперь о наших делах на будущий год. Мне понадобится чернокожая девица, чистокровная клешитка. Но уже не за пять слитков. Никаких колдовских чудес мне больше не нужно, только молодость и красота. – Поверьте, – отозвался Эссединекс, – узнав и – да сопутствует вам удача! – покорив Влану, вы других женщин и видеть не захотите. Нет, конечно, я полагаю… Фафхрд отбежал на несколько шагов от шатра и встал, широко расставив ноги: он чувствовал какое-то странное головокружение – а может, это был хмель? Он давно уже догадался, что разговор шел о Влане, однако когда ее имя было произнесено вслух, расстроился гораздо сильнее, чем ожидал. Два открытия, последовавшие одно за другим, наполнили его смешанным чувством, какого раньше он никогда не испытывал: всесокрушающей яростью и желанием расхохотаться во все горло. Ему захотелось иметь длиннющий меч, которым он мог бы вспороть небеса и выгнать обитателей рая из их постелей, ему захотелось отыскать зажигаемые перед представлением ракеты и выстрелить ими в шатер Эссединекса. Ему захотелось обрушить Зал Богов со всеми его соснами и протащить его по актерским шатрам. Ему захотелось… Фафхрд повернулся и быстро зашагал к конюшне. Единственный конюх храпел на охапке соломы рядом с легкими санками Эссединекса; подле него стоял пустой кувшин. Фафхрд скверно ухмыльнулся, обратив внимание на то, что лошадь, которую он знает лучше других, принадлежит Хрингорлу. Он отыскал хомут и свернутую кольцами легкую, прочную веревку. Затем, что-то тихонько приговаривая, чтобы лошадь не тревожилась, вывел ее из стойла. Конюх лишь захрапел еще громче. Тут Фафхрду на глаза снова попались легкие санки. В него вдруг вселился бес риска, и он принялся отвязывать задубевший просмоленный брезент, которым было прикрыто место для груза, помещавшееся за сиденьями. Среди прочего там находился запас ракет для представления. Фафхрд отобрал три самые большие – они были длиной с лыжную палку – и не спеша водворил брезент на место. Он все еще ощущал дикую тягу к разрушению, но теперь по крайней мере мог ею управлять. У конюшни Фафхрд надел на лошадь хомут и крепко привязал к нему конец веревки. На другом ее конце он сделал большую скользящую петлю. Затем, свернув веревку и сунув ракеты под мышку, он неуклюже сел на кобылу и пустил ее шагом к шатру Эссединекса. На его стенке все еще смутно вырисовывались силуэты двух мужчин, сидящих за столом. Фафхрд раскрутил петлю над головой и бросил. Она опустилась на верхушку шатра совершенно бесшумно, так как Фафхрд сразу выбрал слабину и веревка не успела стукнуть о крышу. Петля затянулась на верхушке среднего столба, подпирающего шатер. Сдерживая возбуждение, Фафхрд направил лошадь по искрящемуся снегу в сторону леса, на ходу вытравливая веревку. Когда в руке у него осталось всего четыре витка, Фафхрд пустил кобылу рысцой. Он сидел, вцепившись руками в хомут и крепко сжимая ногами бока лошади. Веревка натянулась, но кобыла уперлась и пошла дальше. Позади послышался ласкающий душу приглушенный треск. Фафхрд победно расхохотался. Лошадь рывками двигалась вперед. Оглянувшись, Фафхрд увидел, что шатер ползет за ними по снегу, блеснул огонь, раздались крики гнева и удивления. Фафхрд снова расхохотался. На опушке леса он вытащил нож и хватил им по веревке. Затем, спрыгнув на землю, он одобрительно прогудел что-то в ухо лошади, шлепнул ее по крупу, и она потрусила в сторону конюшни. Фафхрд подумал было выстрелить ракетами по упавшему шатру, однако нашел, что это испортит всю картину. Зажав их под мышкой, он краем леса направился домой. Он шел легко, заметая следы сосновой лапой, а где мог, ступал по камням. Фафхрд не ощущал больше ни подъема, ни ярости, настроение его стало подавленным. Он не испытывал больше ненависти к Велликсу или даже Влане, но цивилизация стала теперь казаться ему безвкусицей, недостойной его внимания. Нет слов, приятно, что он опрокинул шатер на Хрингорла и Эссединекса, но это ведь жалкие мокрицы. А сам он – одинокий призрак, осужденный скитаться по Стылым Пустошам. Быть может, ему следует двинуться лесами на север, пока он не найдет новую жизнь или не замерзнет, или надеть лыжи и попытаться перепрыгнуть через запретный провал, где нашел свою гибель Скиф, или достать меч и вызвать на поединок сразу всех приспешников Хрингорла – эти и сотни иных способов испытать судьбу роились у него в голове. В неистовом свете луны шатры Снежного клана напоминали бледные поганки. Одни имели цилиндрическую форму с конусообразной крышей, другие очертаниями напоминали репу. Как и грибы, они не касались самыми краями земли. Пол в каждом шатре был сделан из толстого слоя лапника, покрытого шкурами и лежавшего на толстых ветвях, которые в свою очередь покоились на врытых в землю коротких столбах, благодаря чему снег внизу не таял от тепла шатра. Громадный, древний снежный дуб с серебристым стволом, расщепленный когда-то ударом молнии и давно уже мертвый, словно палец с корявым ногтем указывал в небо рядом с шатром Моры и Фафхрда, а также рядом с могилой его отца, над которой стоял шатер. Его ставили там из года в год. В нескольких жилых шатрах и большом женском шатре в стороне Зала Богов еще виднелся свет, однако Фафхрд не встретил ни одной живой души. Удрученно ворча, он направился к своему жилью, но, вспомнив про ракеты, свернул к мертвому дубу. Ствол его лоснился, коры уже давно не было и в помине. Оставшиеся ветви были тоже голы, коротко обломаны и начинались высоко над землей. За несколько шагов до дерева Фафхрд снова остановился и осмотрелся по сторонам. Убедившись в отсутствии соглядатаев, он разбежался и, в достойном леопарда прыжке схватившись свободной рукой за нижнюю ветвь, мощным махом забросил на нее свое тело. Легко стоя на ветви и чуть придерживаясь за ствол, он еще раз удостоверился, что вокруг никого нет, и с помощью пальцев, а главное – ногтей, открыл в гладком на первый взгляд стволе дверцу высотою с него самого, но раза в два уже. За лыжами и палками он нащупал длинный узкий предмет, трижды обернутый в чуть промасленную тюленью кожу. Это был мощный лук и колчан с длинными стрелами. Фафхрд присовокупил к ним ракеты, и, снова завернув все в тюленью кожу, сунул сверток в дупло, закрыл потайную дверцу, спрыгнул на снег и тщательно замел все следы.