– Вот дерьмо. Наша машина под завязку. Бонни подбросит тебя до дома, все равно ей везти Истона, а вы живете в одной комнате. Она милая и не будет против. – Пойду заберу свои вещи. Я юркнул обратно в сарай и взял свой ноутбук. Снова выбравшись наружу, я откинул со лба волосы и огляделся. Последние несколько дней я надеялся, что, приехав сюда, настроение улучшится, что черная яма, прочно угнездившаяся где-то в животе, исчезнет. И вот я попотчевал огромную толпу народа музыкой, поболтал с людьми и все равно чувствовал, как щемящая душу тоска рвется наружу, готовится поглотить меня, похоронить в прошлом. С тем же успехом можно было сюда и не приезжать. Прямо передо мной остановился серебристый автомобиль, на миг меня ослепил свет фар. Я подошел ближе. Башка у меня уже трещала по полной программе. Мэтт тянул Истона за руку, помогая подняться, а за другую руку тянула какая-то девчонка в обтягивающих джинсах и белом кардигане. Очевидно, это и есть его сестра. Я подошел к машине, когда Мэтт уже захлопнул дверь. Истон раскинулся на заднем сиденье – похоже, пребывал в глубокой отключке. – Ты подбросишь его до дома? – спросил Мэтт у девчонки, потом быстро обнял ее. Сара последовала его примеру. – Ага, – кивнула она. – Кромвель! – Мэтт взмахнул рукой, призывая меня подойти ближе. Я подошел к ним, но сестра Истона даже не обернулась. Мне показалось, что она напряглась. – Давай сюда, – сказал Мэтт. – Бонни забирает Истона домой. – Ты же не против подвезти Кромвеля, правда? В нашей машине мест нет. Это Истон его сюда привез. Ответа я не услышал, поэтому просто прошел мимо нее к багажнику и положил туда свои вещи. Мэтт помахал мне на прощание и отчалил, увлекая за собой Сару. Кейси тронула меня за руку. – Было приятно с тобой познакомиться, Кромвель. – Она двинулась вслед за остальными, а по пути один раз обернулась. Я уже собирался открыть дверь со стороны пассажирского сиденья, но тут сестра Истона повернулась ко мне лицом, и в первое мгновение я не поверил своим глазам. Потом из глубины памяти поднялось смутное воспоминание о теплом бризе, и меня словно холодной водой окатило. «Твоя музыка бездушна»… При виде моего перекосившегося лица девушка вздохнула и сказала: – И снова здравствуй. – Ты, – выдохнул я и холодно рассмеялся: до чего нелепую шутку сыграло со мной подлое мироздание! – Я, – согласилась она, пожимая плечами. Моя реакция явно ее забавляла. Темные волосы, как и в прошлый раз, были собраны в хвост, спускающийся почти до талии. Она села в машину и опустила оконное стекло со стороны пассажирского сиденья. – Так ты садишься или пойдешь домой пешком? Я перекатил во рту пирсинг, пытаясь разжать кулаки. Ни в коем случае нельзя показать, как сильно обидели меня ее слова, небрежно брошенные на холодном утреннем пляже Брайтона. Ни за что нельзя позволить ей снова задеть меня за живое. Бонни – кажется, именно так ее звали – завела мотор. Не в силах поверить в происходящее, я рассмеялся и открыл заднюю дверь. Истон вовсю храпел, его руки и ноги занимали все сиденье. Бонни обернулась и посмотрела на меня: – Похоже, тебе придется сесть рядом со мной, суперзвезда. Стиснув зубы, я сделал глубокий вдох, повернулся и бросил взгляд на то место возле Амбара, где недавно сидел. Бутылка виски стояла на земле. Я быстро сбегал за ней, вернулся и уселся на переднее сиденье. Без алкоголя мне эту поездку не выдержать. – «Джек Дэниелс», – прокомментировала Бонни. – Похоже, вы с ним близкие друзья. – Лучшие, – отрезал я. В машине воцарилась оглушительная тишина. Я протянул руку и включил радио – заиграл какой-то фолк. Ну уж нет, спасибо. Я включил следующий трек ее плей-листа. Зазвучала Пятая симфония Бетховена, и я решил, что лучшим решением будет выключить эту проклятую шарманку. – Твои музыкальные вкусы оставляют желать лучшего. – Я основательно приложился к бутылке. Не знаю, с чего я вообще открыл рот – никогда не стремился первым начинать разговор. Вот только стоило мне вспомнить тот разговор на пляже, и во мне закипела такая злость, что слова вырвались сами собой. – Ах да, точно. Никакой классики. А теперь, выходит, и фолк под запретом. Приятно знать, что хорошая музыка оскорбляет твой слух. – Девушка на секунду отвлеклась от дороги и взглянула мне в глаза. Она хмурилась. – Ты здесь из-за Льюиса, верно? Иначе зачем тебе приезжать в Джефферсон? Проигнорировав вопрос, я сделал еще глоток. Мне не хотелось обсуждать с этой фифой музыку, мне вообще не хотелось с ней разговаривать, и точка. Я вытащил из кармана сигарету, зажал ее в зубах и уже собирался закурить, как вредная девчонка сказала: – Никакого курева в моей машине. Я все равно зажег сигарету и от души затянулся. В следующую секунду машина так резко затормозила, что я едва не выронил бутылку. – Сказала же, никаких сигарет в моей машине! – рявкнула Бонни. – Выброси ее или выметайся. Выбирай, Кромвель Дин. Я весь напрягся. Еще никто не разговаривал со мной таким тоном. Я посмотрел ей в глаза, наполняя легкие дымом и выбросил сигарету в открытое окно. Впервые я смотрел на нее в упор, на эти темно-карие глаза и пухлые губы. Я примирительно вскинул руки. – Слушаюсь, Бонни Фаррадей. Она снова завела мотор, и мы во мгновение ока оказались на главной улице. Студенты группками расползались по домам, возвращались в общежитие после вечеринки в Амбаре. Мне не хотелось говорить с Бонни, но терпеть напряженное молчание оказалось еще сложнее. Я сжал руками колени и сдержанно поинтересовался: – Вечеринки не для тебя? – Сегодня я была занята: готовилась к началу занятий в понедельник. – Не оборачиваясь, она указала на своего брата, храпевшего на заднем сиденье. – Ну, во всяком случае, пыталась заниматься, пока мой брат-близнец все не испортил. Мои брови сами собой взлетели вверх. Бонни заметила это и пояснила: – Ага, Истон старше на четыре минуты. Мы с ним совершенно не похожи, правда? Абсолютно разные. Но он мой лучший друг, поэтому вот она я, служба такси имени Бонни. – Истон сказал, что вы местные. – Ага, из Джефферсона. Самые что ни на есть уроженцы Южной Каролины. – Я ощутил ее взгляд. – Странно, правда? Ты здесь, после нашей встречи в Англии. Я пожал плечами. А ведь и впрямь странно. Вероятность такой встречи – один на миллион. Бонни остановила машину перед общежитием, потом обернулась и взглянула на брата. – Придется тебе помочь мне поднять его по лестнице. Я вылез из машины, подошел к заднему сиденью, выволок Истона наружу, взвалил на плечо и распорядился, кивнув на багажник: – Мой ноутбук. Бонни достала из багажника мои вещи. Я кое-как втащил Истона вверх по лестнице, довел до комнаты и сгрузил на кровать. Пока мы поднимались по ступенькам, Бонни тяжело топала следом и теперь пыхтела, с трудом переводя дыхание. – Может, тебе спортом заняться? Знаешь, кардио и все такое. Неужто так трудно взобраться по лестнице? Я вел себя как отменная сволочь, знал это, но ничего не мог с собой поделать. Уж очень она меня взбесила той ночью в Брайтоне, и я никак не мог спустить ей это с рук. Проигнорировав издевку, Бонни положила мои вещи на стол, потом взяла с прикроватной тумбочки брата пустой стакан и вышла из комнаты. Через несколько минут девушка вернулась, поставила стакан воды обратно на тумбочку, а рядом положила пару таблеток. Наконец она чмокнула Истона в макушку и пробормотала: – Позвони мне завтра. Я лежал на своей кровати, поглаживал пальцем наушники на шее и мечтал отрубиться. Проходя мимо меня, Бонни остановилась, в последний раз посмотрела на брата, и мне показалось, что ее взгляд стал нежнее. Сейчас она выглядела… милее, чем обычно. – Будь добр, присмотри за ним, ладно? Я решительно отмел эту идею. – Истон уже большой мальчик, уверен, он сам о себе позаботится. Бонни резко вскинула голову и потрясенно на меня уставилась, а потом ее лицо будто окаменело. – Вижу, ты все такой же очаровательный, Кромвель. Спокойной ночи. Бонни ушла, а Истон заворочался, приоткрыл один глаз и позвал: – Бонни? – Она ушла, – сказал я, снимая рубашку. Оставшись в трусах, я забрался в постель. Истон перевернулся на другой бок. – Это моя сестра. Она тебе сказала? – Сказала. Через пару секунд он уже вновь храпел.