Остальные делегаты направляются к повозке и, после секундного колебания, я следую за ними, не сводя глаз с собак. Рон распределяет нас по трём повозкам, Малир подчиняется его мнению. Я прижимаюсь к углу одной из повозок, держась за борт здоровой рукой, другая рука в перевязи под шубой. Аднан, Томи и Роман присоединяются ко мне, теснясь в маленьком пространстве. Надеюсь, что это не приведёт к тому, что я думаю. Рон забирается на заднюю стенку повозки, и она проседает под его весом. — Пошли! — кричит он, и я задыхаюсь, когда собаки дёргаются и тянут. Моё сердце подскакивает к горлу, когда повозка начинает двигаться вперёд. «Солис, помоги мне». Я сжимаю руку в мёртвой хватке. — Что это за штука? — кричу я Аднану. — Собачья упряжка, — кричит он в ответ, перекрикивая кашель собак. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы убедить себя, что непосредственная опасность мне не угрожает. Я ослабляю хватку и оглядываюсь вокруг себя на проплывающий пейзаж. Вскоре я смеюсь. Это намного лучше, чем верховая езда. Снег летит вокруг нас, а ветер почти невыносим, но моё волнение преобладает над дискомфортом, я хочу, чтобы это никогда не заканчивалось. Особенно потому что, когда это произойдёт, это будет означать, что я приблизилась к своей верной смерти. Завершение поездки близится по мере сгущения сумерек. Дворец Гласиума возвышается над нами, когда мы приближаемся. Он ничуть не похож на наш дворец. Здесь нет ни башен, ни скругленных стен. Он мрачный и неподвижный. Не было предпринято никаких усилий, чтобы украсить его. Решетка, закрывающая вход, поднимается при нашем приближении. Ожидают ли они нападения? Группа из четырёх стражников пропускает нас, отдавая честь Малиру, когда мы проезжаем. Я оглядываюсь на дорогу, по которой мы приехали, мой взгляд пролегает между ног Рона, и слышу стук ворот, когда они снова опускаются. У меня пересыхает во рту. Может быть, они не для того, чтобы не пускать других, а для того, чтобы удержать пленников внутри. Мой взгляд устремлён на стены и окружающий двор. Отсюда нет выхода для кого-то, у кого только одна здоровая рука. Время для побега было много недель назад, когда я, к сожалению, была ошеломлена горем. — Хей! — кричит Рон. Это один из множества необычных звуков, которые он издал за время поездки. Мы останавливаемся у подножия нескольких огромных каменных ступеней. Я падаю, и импульс несёт моё застывшее тело вперёд. Аднан хватает меня в последний момент, не давая мне упасть лицом в повозку. С его помощью я выбираюсь наружу и разминаю затекшее от долгой езды тело. Я поднимаюсь по ступеням, которые, кажется, были сделаны для гигантов. Санджей и Роман стоят на самом верху, навалившись на громадные двери дворца. Я отступаю назад к Соулу, когда из здания вырывается волна шума. Раздаются крики и смех, сопровождаемые стуком, лаем и звоном стекла. У них внутри собаки? Мы движемся по огромному коридору, освещённому горящими факелами. Я уставилась на открытое пламя, пока не вспомнила, где нахожусь. По мере продвижения по коридору иногда встречаются стражники и тяжёлые доспехи, но всё остальное — серый камень. Малир останавливается перед большой аркой. Она такая огромная, что он мог бы пройти под ней с руками, поднятыми над головой, и всё ещё не коснуться верха. Здесь максимально шумно. Король и его двор, должно быть, по другую сторону. Весь смех и веселье, которые я испытала, катаясь на собачьей упряжке, кажется, были неделю назад. Любая радость от игры в снежки или в связи с выходом из Оскалы забывается, поскольку каждый человек в нашей группе встречается с осознанием новостей, которые мы должны теперь принести королю. Я чувствую на себе тяжесть их взглядов. Я знаю, что они задаются вопросом, что со мной будет, когда Королю всё расскажут. Я поднимаю глаза и вижу беспокойство в станах Аднана и Санджея. Я вижу отражение жестокой улыбки моей матери на лице Блейна. Но что тревожит меня больше всего и заставляет мои руки трястись, это выражение сожаления в глазах Малира, когда он стоит передо мной. Он делает глубокий вдох, который я повторяю, и кивает остальным. Мужчины выстраиваются в группу вокруг меня. Мы поворачиваемся и проходим через арку. ГЛАВА 16 Все звуки исчезают из зала. Раздаётся несколько приветственных криков и возгласов, но они стихают, так как толпа чувствует, что что-то не так. Возможно, трагедия написана на лицах делегатов. Находясь в середине группы, я не могу видеть из-за огромных фигур делегатов, которые стали ещё более громоздкими благодаря одежде, которую они носят в холодную погоду. Наши шаги отдаются эхом, пока мы приближаемся к дальнему концу комнаты. Группа останавливается. Я выглядываю между делегатами, но могу видеть только подножие трона. Рон слегка сдвигается, открывая мне обзор. У меня перехватывает дыхание от того, что я вижу Короля. Он сидит, прислонившись к одной стороне и вытянув левую ногу. Я не вижу ничего выше его бёдер. Но я уже могу сказать, что там, где Кедрик был высоким и изящным, его брат был ещё выше и полностью состоял из мышц. Какое-то мгновение мы неуверенно ждём, затем Малир делает маленький шаг вперёд. Голос Короля прерывает его движение. — Мой брат мёртв, — говорит леденящий душу голос. Я вздрагиваю от угрозы, которая в нём звучит. Этот мужчина опасен. Откуда он узнал это? Я поняла, что Принц бы первым поприветствовал его, если бы был тут. Моя растущая дружба с делегатами обманула меня, заставив думать, что мой приём будет легче. Угроза, прозвучавшая в голосе Короля, мгновенно развеяла эти надежды. — Да, мой Король, — говорит Малир, склоняя голову в поклоне так, что его седеющие волосы падают на лицо. Его слова были встречены волной вздохов и шепота со стороны двора. Несмотря на то, что Король будет судить, останусь ли я жить или умру, моё сердце наполняется печалью о нём. Было бы ужасно, если бы смерть его брата была так публично раскрыта, и его заставили бы выглядеть таким собранным до того, как он смог бы оплакать его. Я не могу такого представить. Печаль обращается вовнутрь. Если бы жизнь сложилась иначе, Кедрик мог бы представить меня Королю и двору как друга. Я проглатываю это самообольщение, пока оно не захлестнуло меня. — Как? — продолжает голос. Я ничего не могу понять по его тону. — Сорвался в Оскале? — спрашивает он. Я слышу, как Малир глубоко вздохнул перед ответом. — Стрела в грудь. Ближайшие к Королю люди ахают. Очевидно, они не ожидали ничего иного, чем несчастный случай. — Кто? — голос Короля каким-то образом окружает нас. Я ощущаю себя так, будто на меня охотятся. Кровь стучит в ушах, когда мой приговор становится ближе. Будущее наших миров висит на волоске. Если он убьёт меня, это будет знаменовать войну, неизбежную войну. Я знаю, что если смогу определить, кто является убийцей, тогда смогу сделать так, чтобы всё это прекратилось. Я смогу доказать, что Осолис был невиновен ни в каких злодеяниях. Но мне нужно быть живой, чтобы сделать это. Если Король хоть в какой-то степени ценит мир, ему придётся оставить меня в живых. Я расскажу о моих подозрениях и покажу ему стрелу, если придётся, хотя пока что, я предпочитаю не делиться этим знанием. Я знала, что показав стрелу, я могла бы очистить Осолис, но сейчас месть за Кедрика была важнее. Я покажу её только в случае крайней необходимости. — Мы не знаем, кто был убийцей, — отвечает Малир. — Когда мы с Роном нашли их, след того, кто убил Принца, простыл много часов назад. Я вижу, как Король смещает ногу, чтобы подняться со своего места. — Ты сказал «их». Кто ещё был вместе с ним? — спрашивает он, требуя ответа. Малир оборачивается и посылает мне извиняющийся взгляд. Король подаётся вперёд, упираясь массивными предплечьями в колени. На его руках и кистях нет украшений. — Татума Олина… Принцесса Осолиса была с ним. Король встаёт. Я чувствую, как Роман дёргается позади меня, испуганный резким движением. Я могу видеть только массивные ботинки Короля, когда он подходит к группе и останавливается перед Малиром. — И почему же ты и Рон не были с моим братом? Он говорит это обыденным тоном, но моё сердцебиение учащается от угрозы, которую я слышу в его словах. В этом не было вины Малира и Рона. Должна ли я что-то сказать в их защиту? Я жду ответа Малира, сжав руки. — Мы вели дозор снаружи покоев Принца Кедрика. Когда рано утром на следующий день мы вошли в комнату, чтобы разбудить его, его там не было. Мы немедленно пошли по его следу. Отголоски страха в голосе Малира заставляют меня дрожать. Если Малир боится Короля, я знаю, что мне следует быть в ужасе. — Он… улизнул. Чтобы увидеть девушку. Почему? — недоумение вырывается из уст Короля. Это первая эмоция, которую я услышала от него. Может быть, в конце концов, он человек. В комнате не раздается ни звука. Малир говорит тихо, но я сомневаюсь, что хоть кто-то упустил его слова: — Потому что он любил её. Собравшиеся синхронно вздыхают, и в зале раздаются звуки отвращения и удивления. Король резко выдыхает. Зал внезапно затихает, я в замешательстве оглядываюсь по сторонам. — Он влюбился в Солати? — Король больше говорит, чем спрашивает, выплёвывая слова, как будто они кислые на вкус. — Он сбежал, чтобы встретиться с ней, как мальчишка? — продолжает он, его удивление очевидно. Я стискиваю зубы. Никто не смеет произнести ни слова. Я восхищена открытостью его правления. Я не могу представить себе сценария, при котором моя мать могла бы вести такой разговор перед её двором. Король медленно возвращается к трону и опускается на него, в усталом сравнении с энергичными движениями, которыми он был полон минуту назад. Довольно долго царит молчание, и я подскакиваю, когда Малир начинает говорить: — Когда мы обнаружили тело Кедрика, было неясно, угрожает ли опасность остальным делегатам. Наконец-то я услышу, что происходило в дни после его смерти. — Рон вернулся, чтобы собрать остальных и украсть несколько быстрых зверей, на которых Солати передвигаются между ротациями. Это было достаточно просто, поскольку мы уже были готовы к отбытию, — продолжает Малир. — Я похоронил Кедрика, как мог, и остался с Принцессой, потерявшей сознание. Между нами было решено бежать из Осолиса, чтобы известие об его смерти дошло до тебя. Мы получили хорошую фору. Большая группа деревенских жителей пыталась атаковать нас, когда они увидели, что мы несём их Татуму, но мы смогли скрыться. Мы должны были… обезвредить стражников у входа на Великий подъём. Они не были убиты. Мы разрушили верёвочную лестницу на первую ступень, чтобы за нами не могли последовать. Мы находились в пути с ночи его смерти. Позади нас раздаётся шепот. Я разочарована его коротким объяснением, о большей части из этого я уже догадалась самостоятельно.