Исмаил вскинул брови: что дочка муфтия делает в посудной лавке? Разве что заскучала. Он, насвистывая, вошел: – Мир вам, хозяин, – сказал беззаботно. Лицо отца вспыхнуло от радости. Седа, обслуживающая знатную покупательницу, кинулась за младшей сестрой: – Карине! Скорее иди сюда! Карине! – Я вам ничуть не помешаю, хатум. – Исмаил обернулся к женщине, закутанной в чадру, и одним искушенным взглядом оценил ее фигуру и точеные руки с множеством колец, оглаживающие крохотные серебряные чашечки из кофейного сервиза. Молода и с хорошими формами. – У меня небольшое дело к хозяину лавки. – Я уже выбрала, эфенди. – Голос у девушки был низкий, и она явно смутилась. Через мелкую сетку чадры дочь муфтия настороженно рассматривала нового посетителя. Исмаил улыбнулся и шагнул к прилавку. – У хатум хороший вкус, – вкрадчиво сказал он. – Этот сервиз наверняка часть вашего приданого. Жених есть уже? Он не увидел, но почувствовал, как девушка залилась краской. Рабыня, которая была с ней в лавке, стояла, открыв рот и разглядывая красивого, богато одетого господина. «Не сомневаюсь, что мой словесный портрет порадует незнакомку», – мысленно усмехнулся Исмаил. Он не хотел делать ничего дурного, просто позабавиться. Их с двенадцати лет кутают в чадру и держат взаперти, этих якобы свободных турчанок. Они впервые видят своего жениха только на свадьбе, и никогда вблизи – других мужчин, особенно молодых. Вся жизнь этих несчастных созданий протекает на женской половине дома, мать тут же отсылает туда, если гость покажется ей опасным. А Исмаил опасен для юных женщин. – Мерьем-хатум еще не помолвлена, – пискнула рабыня, явно не отличающаяся умом. – Мерьем? Мерьем… – Он повторил ее имя, растягивая последний слог, словно зовя ее за собой. Девушка невольно качнулась ему навстречу. – Что здесь происходит?! – сунулась в лавку старуха, услышавшая голоса. – А ну живо отсюда, бесстыдницы! Нечего на него глазеть! Ох, ты и змей, – погрозила она высохшим пальцем с желтым обломанным ногтем Исмаилу. – Покупку надо оплатить, кормилица, – еле слышно сказала Мерьем. – Ступай отсюда. Я сама расплачусь, – сурово сказала старуха. – Я могу подарить хатум этот сервиз. На свадьбу, – невозмутимо сказал Исмаил, которому хотелось смеяться. – Бесстыдник! – погрозила ему кулаком старуха. – Да где это видано, чтобы порядочная девушка принимала подарки от незнакомых мужчин?! – Исмаил, хранитель султанских покоев, – насмешливо поклонился он. – Эфенди, простите, – пробормотала старуха. – Вы здесь наверняка по поручению самого султана, но приличия не позволяют моей Мерьем находиться здесь вместе с вами. Она и так уже ночь спать не будет. – Я ее напугал? – Она, как голубка божья, живет взаперти. Молится целыми днями, чтобы Аллах послал ей хорошего мужа. Не смущайте девушку, она не для вас. – Что ж, прощай, Мерьем, – он намеренно произнес еще раз ее имя. Девушка, словно зачарованная, замерла в дверях, но рабыня потянула хозяйку за руку: – Идемте. «Дочь муфтия Ахмеда-эфенди, надо запомнить, – подумал Исмаил. – Нетрудно узнать, где его дом». Он молча смотрел, как расплачивается старуха. Когда она ушла, отец радостно сказал: – Наконец-то! Дай, сынок, я тебя обниму. Как твоя сестра? Как мой внук? – Он умер, – голос невольно дрогнул. – Что ты говоришь? – ахнул отец. Исмаил услышал, как зарыдала чувствительная Карине. – Джихангира уже похоронили, – сухо сказал Исмаил. – Я пришел узнать, как вы? Спокойно ли здесь? Не ожидаются ли погромы? Что говорит народ? – Султана ругают, но больше жену его, Телли, – сказал отец, смахнув слезы. – Боюсь я, сынок. – Ты помнишь дом в Эдирне? – Отец кивнул. – Может случиться так, что я не смогу прийти и отправить вас в безопасное место. Тогда вы уедете в Эдирне. Дом мой, туда не скоро доберутся. Там в погребе есть тайник, – Исмаил нагнулся к отцу: – Внимательно слушай. Третий кирпич слева… Он вышел из лавки немного успокоенный. Отец стал забывчив, но у Седы память хорошая, цепкая. Сестра все слышала, и другая, Карине, тоже. Может так статься, что Эдирне окажется для них лучшим местом, чем Стамбул. Итак, Кёсем-султан поставила условие. Нужно разозлить народ какой-то безумной выходкой падишаха. Но как это сделать, если Ибрагим ведет себя примерно? Есть только одна сила, способная поспорить с властью султана: религиозный фанатизм. Если шейх-аль-ислам, муфтии и кадии сплоченно выступят против Ибрагима, ему конец. Может быть, сестра что-то посоветует? Он смог ее увидеть лишь на следующий день. Шекер Пара страдала от потери сына и закрылась в своих покоях. Впрочем, кроме нее никто по Джихангиру не скорбел. Анна куда-то исчезла, видимо, боялась попасться Исмаилу на глаза, отчего его подозрения только укрепились. Наконец он смог через приветливую служанку уговорить сестру выйти в сад. Она была бледна и ко всему безразлична. Исмаил попытался ее встряхнуть: – Вчера я видел отца и сестер. Карине плакала. – А у меня уже не осталось слез. – Я понимаю, как тебе тяжело, но ты должна мне помочь. Валиде хочет, чтобы Ибрагим нарушил закон. Совершил что-нибудь особенно гнусное. Но он даже вина сейчас не пьет. – Судя по его зрачкам, и зелья Джинджи больше не употребляет. Он очень осторожен. – И что делать? – Пусть все идет, как идет. – Ашхен! Прекрати! Быстро же ты сдалась. Ну неужели ты не хочешь насолить этой никчемной Телли? Ты на равных боролась с Турхан, тебя опасается сама Валиде. И ты отдаешь мужа какой-то девчонке. Глупой и взбалмошной. Гарем, власть. – Он ее любит, – равнодушно сказала сестра. – Муж тебя бросил, неужели тебе не обидно? – Что ты от меня хочешь? – Придумай, как выставить падишаха исчадьем ада. Он должен совершить нечто ужасное. Времени мало. – Женщина. – Что? – Надругаться над женщиной, свободной турчанкой из знатной семьи. Этого ему не простят. Только Ибрагим не станет этого делать. – Но можно напоить его тем зельем, которое разжигало в нем похоть. – Тогда он пойдет к Телли. – А если в его спальне вместо нее будет другая женщина? Ты ведь знаешь своего мужа. Набросится он на нее? – Трудно сказать. Ибрагим сильно изменился. Да и где ты возьмешь такую женщину? – Это моя забота. – Исмаил, ее отец должен быть уважаемым человеком. – Муфтий подойдет? – Дочь муфтия никогда не согласится стать женщиной султана. – Но у нее есть сердце, как и у любой другой женщины. – Исмаил, что ты задумал?! – Есть одна девушка… Она нам вполне подойдет. Я сумею выманить ее из дома, но должно пройти какое-то время. Уж очень она пуглива. Но это то, что нам нужно. – Когда ты уже остановишься? – в сердцах сказала Шекер Пара. – Неужели тебе не жаль несчастную? Что с ней потом будет? – А со старым мужем она будет счастлива? – насмешливо спросил Исмаил. – За кого ее может выдать отец? За уважаемого человека, тоже муфтия или челеби. Который закроет ее на женской половине дома. Жизнь кончится, не успев начаться. – Похоже, что я расплачиваюсь не столько за свои грехи, сколько за твои, – горько сказала сестра. – Но ты мне поможешь? – Хорошо, – устало кивнула Шекер Пара. – Что я должна делать? – Подсыпать мужу в напиток порошок. Когда придет время. – А Телли? – Это моя забота. Когда она будет на седьмом или восьмом месяце беременности, в спальню к султану ее уже не позовут.