– Каркаде. Это чай, заваренный на цветках гибискуса. – В горле образовался комок. – Он напоминает мне о родине. – Каликут? Она нахмурилась. – Что? – Разве ты не оттуда родом? – Нет, – ответила она. – Я из Каира. – О. – Он слегка растерялся. – Это где-то рядом? Вовсе нет. Нари старалась не выдать досады. Тот, кто стал ее мужем, даже не знал, откуда она родом, дух каких земель питал ее кровь и пульсировал в сердце. Каир – город, по которому Нари тосковала так отчаянно, что иногда перехватывало дыхание. Я не хочу. Осознание, молниеносное и настойчивое, окатило ее. Нари на собственной шкуре убедилась, что в Дэвабаде никому нельзя доверять. Как она сможет лечь в одну постель с эгоцентриком, который ничего о ней не знал? Мунтадир наблюдал за ней. Взгляд его серых глаз смягчился. – Мне кажется, тебя вот-вот стошнит. Она все-таки вздрогнула. Видимо, он не был абсолютным слепцом. – Я в полном порядке, – соврала она. – Что-то не похоже, – не согласился он и протянул руку к ее плечу. – Ты вся дрожишь. Когда пальцы коснулись ее кожи, Нари напряглась, сдерживая себя, чтобы не отшатнуться. Мунтадир отдернул руку, словно обжегшись. – Ты что, боишься меня? – спросил он с изумлением в голосе. – Нет. – Хотя Нари рассердилась, ее щеки вспыхнули от смущения. – Просто я… никогда этого не делала. – Чего? Не спала с кем-то, кого ненавидишь? – Кислая ухмылка сползла у него с лица, когда она закусила губу. – А. А-а, – добавил он. – Я полагал, вы с Дараявахаушем… – Нет, – быстро вставила Нари. Она не могла слышать, как закончится это предложение. – У нас были другие отношения. И я не хочу говорить о нем. Тем более с тобой. Мунтадир поджал губы. – Хорошо. Снова воцарилось напряженное молчание, усиливаемое всплесками смеха, залетавшими в открытое окно. – Любо-дорого слышать, как все радуются объединению наших племен, – мрачно пробормотала Нари. Мунтадир посмотрел на нее. – Так вот ради чего ты на это согласилась? – Я согласи-илась, – протянула она слово с сарказмом, – потому что понимала, что не мытьем так катаньем меня заставят за тебя выйти. Я подумала, лучше уж я пойду на это добровольно и заодно вытрясу из твоего отца все приданое до последней монетки. И быть может, однажды уговорю тебя его свергнуть. Пожалуй, это было не самое мудрое решение, но Нари все меньше и меньше волновало, что о ней думает новоиспеченный супруг. Мунтадир вмиг побелел как полотно. Сглотнув, он допил остатки вина, после чего развернулся и пересек комнату. Открыв дверь, он на гезирийском обратился к кому-то за ее порогом. Нари мысленно отругала себя за несдержанность языка. Она могла чувствовать к Мунтадиру что угодно, но Гасан был решительно настроен поженить их, и если Нари испортит ему планы, король, несомненно, придумает для нее какое-нибудь страшное наказание. – Что ты сделал? – спросила она, когда он вернулся, с нарастающей тревогой в голосе. – Заказал тебе стакан этого странного цветочного чая. Нари удивленно захлопала глазами. – Это было вовсе не обязательно. – Мне захотелось. – Он встретился с ней взглядом. – Потому что, жена, откровенно говоря, ты наводишь на меня страх, и я не прочь завоевать твое расположение. – Он снова взял с кровати свадебную маску. – Так что уйми свою дрожь. Я не обижу тебя, Нари. Это не в моих правилах. Сегодня я больше не прикоснусь к тебе. Она покосилась на маску. Та начала заниматься пламенем. – Но все ждут, что… Маска в его руках рассыпалась в золу, и она вздрогнула. – Протяни руку, – сказал он. Она протянула, и он насыпал ей в ладонь пригоршню пепла. Потом провел пыльными от пепла пальцами по своим волосам и вороту туники, после чего вытер ладонь о белую дишдашу. – Вот так, – заключил он. – Брак консумирован. – Он кивнул на кровать. – Мне говорили, что я ужасно ворочаюсь и брыкаюсь во сне. Все будет выглядеть так, словно мы всю ночь работали во имя мира между нашими племенами. От таких слов она залилась краской, и Мунтадир улыбнулся. – Хочешь верь, хочешь нет, но мне легче от того, что хоть что-то заставляет тебя нервничать. Манижа никогда не проявляла ни намека на эмоции, и это вселяло ужас. Более мягко он продолжил: – Рано или поздно придется это сделать. За нами будут пристально наблюдать и ждать наследника. Но мы можем не торопиться. Не обязательно делать из всего невыносимую пытку. – Его глаза игриво заблестели. – Несмотря на всю мелодраматичность ситуации, в постели вполне можно получить массу удовольствия. Их прервал стук в дверь, который пришелся весьма кстати, так как у Нари, даром что она выросла на каирских улицах, не нашлось на это ответа. Мунтадир открыл дверь и вернулся с серебряным блюдом, на котором стоял кувшин из розового кварца. – Твой каркаде. Подняв покрывала, он упал на невысокую гору подушек. – А теперь, если никто не возражает, я, пожалуй, вздремну. Я и забыл, как активно Дэвы мужского пола танцуют на свадьбах. Тревожное чувство внутри стало ослабевать. Нари налила себе стакан каркаде и, наступая на горло соблазну устроиться на одном из диванов, расставленных перед камином, осторожно юркнула на кровать вместе с ним. Она сделала глоток чая, наслаждаясь прохладной кислинкой. Такой знакомый вкус. Но первым делом в памяти Нари всплыло не египетское кафе, а дворцовая библиотека в Дэвабаде, где она сидела напротив улыбчивого принца, который отлично знал разницу между Каликутом и Каиром. Принц, чьи познания о мире людей оказались так притягательны для Нари, что она даже не подозревала, какую опасность это может представлять, пока не стало слишком поздно. – Мунтадир, можно задать тебе один вопрос? – выпалила она, прежде чем успела подумать. Он отозвался сонным голосом: – Что? – Почему Али не было среди гостей на свадьбе? Мунтадир заметно напрягся. – Он занят командованием гарнизоном в Ам-Газире. Гарнизоном. Да, то же самое говорили все Гезири, чуть ли не слово в слово, в ответ на любые вопросы об Ализейде аль-Кахтани. Но в королевском гареме тайное быстро становилось явным. Вот почему Нари были известны слухи о том, что Зейнаб, сестра Али и Мунтадира, много недель кряду по ночам плакала в подушку, когда ее младший брат покинул город. С тех пор Зейнаб всегда выглядела отрешенной – даже сегодня на торжестве по случаю свадьбы. Она не удержалась и задала настоящий вопрос: – Он мертв? – прошептала она. Мунтадир ответил не сразу, и в тишине Нари почувствовала, как неясные эмоции сплетаются в тугой клубок у нее в груди. Но тут ее муж прочистил горло. – Нет. – Слово было произнесено осторожно. Взвешенно. – Но я предпочел бы не говорить о нем, если ты не против. И, Нари, возвращаясь к тому, что ты сказала раньше… – Он посмотрел на нее тяжелым взглядом, который она не могла разгадать. – Пойми: что бы ни случилось, я прежде всего Кахтани. Мой отец – мой король. Я всегда буду предан прежде всего ему. В его словах, произнесенных тоном без малейшего намека на теплоту, слышалось недвусмысленное предостережение. Сейчас с ней говорил эмир Дэвабада – и, не дожидаясь ответа, он повернулся к ней спиной. Нари со стуком отставила стакан, чувствуя, как их едва затеплившаяся дружба затянулась льдом. Внутри начинала закипать досада. В ответ заколыхался гобелен в другом конце комнаты. Тень, которая падала на Мунтадира, повторяя форму дворцового окна, резко вытянулась, заострилась. Ни одно, ни второе не удивило Нари. Подобное часто происходило в последнее время – древний дворец словно пробудился, почувствовав, что в его стенах снова обитают Нахиды. Дара