Люк неожиданно для себя оказался рядом с Луциусом Инландером. Удача явно улыбнулась сегодня инляндскому монарху – за седлом болтались тушки четырех зайцев со стекающими по ушам струйками крови, следующий за господином верховой слуга держал пару рыжих толстых лис. Выученные лошади от запаха крови не хрипели и не бились, но удовольствия это соседство им явно не доставляло. Люк покосился на бурую заячью шерсть и поморщился. – Осуждаешь, Дармоншир? – суховато спросил монарх, перехватив его взгляд. – Не понимаю, – честно ответил Люк, прикуривая. Луциус подумал-подумал и тоже достал портсигар, зажигалку, раскурил свою сладко пахнущую сигарету. Солнце уже поднялось, ложась на снег длинными искрящимися пятнами, под ногами лошадей стелилась дымка, хрустел истоптанный десятками копыт снег, но состояние было самое умиротворенное. Король поднял брови, требуя закончить реплику. – В ваших жилах – сила Белого Целителя, однако вы не щадите животных и любите охоту, – пояснил Кембритч. – Люблю, – без раздражения согласился Инландер. – Жизнь и смерть тесно связаны, Лукас. И не только соприкасающимися сезонами. Когда-то потомки Черного Жреца умели возвращать жизнь, хоть и служили смерти. Так они отдавали долги Белому Целителю. Так и мы – отдаем долг смерти, чтобы иметь возможность служить жизни. Одно без другого невозможно. Да и не забывай, – король вдруг оскалился, выпустил дым и с силой вдохнул воздух, пропахший кровью, – что в каждом из нас живет зверь, которого надо кормить. В прямых потомках Белого его зов сильнее, у аристократии – слабее, но все равно он есть, и никуда от него не денешься. – Я предпочитаю готовые блюда, – вежливо сказал Люк. Луциус сощурился, усмехнулся. – Ты просто удовлетворяешь жажду охоты другими способами, Лукас, – снисходительно объяснил монарх. Люк пожал плечами и переменил тему. – Вы почтите завтра Дармоншир-холл своим присутствием, ваше величество? – Может, и загляну, – небрежно сказал король. Перевел взгляд на подъехавшую мать Люка, леди Шарлотту, – лицо ее почему-то было тревожным, – чуть склонил голову в приветствии. – Ты очень мила, Лотти. – Благодарю вас, ваше величество, – чопорно и предостерегающе сказала леди Шарлотта и опустила глаза. Люк слушал эти полутона и старательно скрывал недоумение. Слишком сложными были взаимоотношения матери и главы дома Инландер, и он не был уверен, что хочет разбираться в них. – Завтра за мной танец, – величественно проговорил король. – И останетесь на прием после охоты, – приказал он, сжал бедрами бока лошади и двинулся к окликнувшему его Гюнтеру Блакорийскому. – Какие у вас забавные отношения, мама, – с усмешкой сказал Люк. – А, – отмахнулась леди Шарлотта, – не обращай внимания. Лици дуется, что я давно не была при дворе. Теперь ему надо изъявлений преданности. Остынет. Помелькаю перед ним, пока не надоем. Тем более что этой весной надо выводить Маргарету в свет. И так два года пропустила из-за ее упрямства. Выдам ее замуж, и можно будет снова осесть в провинции. Люк усмехнулся. Сестра, упорно отказывающаяся от выходов в свет, до сих пор не соизволила приехать к нему, в отличие от периодически заглядывающего Бернарда. Младший брат был добродушен, по-юношески восторжен, по-военному грубоват и прямолинеен, и герцог с удивлением понял, что ему нравится общаться со следующим графом Кембритчем. Кому не понравится, когда на тебя смотрят с обожанием? А вот Марго училась в Блакории, выбрав акушерско-гинекологическое отделение, и дома появлялась редко. Как и звонила. – Тебе надо самому с ней встретиться, – словно прочитав его мысли, мягко сказала леди Кембритч. – Выезжать она будет из твоего дома, ты де-факто глава рода, поэтому надо налаживать связи. И это она сейчас воротит нос от высшего света, голова забита медицинской ерундой и идеализмом, а потом спохватится – поздно будет. – Постараюсь, – пообещал Люк, никакого воодушевления не ощущая. Сестра запомнилась ему угрюмой девочкой, которая всегда его сторонилась, да и видел-то он ее мельком. Собственно, встречаться с Маргаретой он хотел не больше, чем она с ним. Первые всадники уже начали въезжать во двор резиденции. Стремянные принимали лошадей, ловчие осматривали собак, прежде чем отвести их на псарню. Слуги быстро собирали добычу, прямо на морозе разливали из больших котлов горячий глинтвейн, и аристократия осушала кубки, чтобы потом направиться в загородный дворец, в выделенные покои, отдохнуть, переодеться и выйти к обеду при полном параде. Люк Дармоншир вернулся домой к вечеру, вымотанный почище, чем когда учился в училище. – Устал? – спросила леди Шарлотта, согласившаяся погостить у него несколько дней. – Угу, – сказал он уныло. Мать ласково погладила его по голове, по плечу. – Утешься тем, что ты не бедолага Луциус, который так живет каждый день. Вот где можно с ума сойти, если оказаться на его месте. Мне иногда кажется, что он сидит на троне и представляет, как казнит всех собравшихся, – такое у него выражение лица. Так что есть человек, которому хуже, чем тебе. Ты можешь сейчас отдохнуть, а он наверняка уже сидит в своем кабинете и работает. Удивляюсь, как он успел сделать Магдалене детей. – Умеешь ты утешить, – хмыкнул Люк. – Но, увы, мне тоже отдых не светит. Надо съездить по делам. – Ладно, – графиня Кембритч покачала головой, но тут же взбодрилась. – Где там твой пират? Раз ты еще не привел в дом хозяйку, придется мне постараться. Без женщины невозможно достойно подготовиться к балу, обязательно что-нибудь упустите. Пиратом она называла нового секретаря Люка, Майка Доулсона, за повязку, которую тот носил на поврежденном глазу. Секретарь оказался копией отца-дворецкого – такой же прямой, величественный и с терпеливостью реагирующий на иронию хозяина. Но главное, он умел работать, и за это можно было простить ему занудливость. – Вот-вот, – с облегчением сказал Люк, – отвлеки его, а то у меня последние дни ощущение, что не я им командую, а он мной. Ходит и бубнит про расписание. А стоит мне выйти из кабинета – рядом начинает бубнить Доулсон-старший. Моя жизнь вдруг оказалась подчинена Доулсонам. Еще немного – и я пойму, почему дед периодически орал на секретаря. Графиня фыркнула и сочувственно похлопала сына по рукаву. Она не стала говорить, что это только начало. Генеалог, найденный Леймином, оказался старым профессором, работающим на первом этаже собственного дома. Там он и принял Люка – в большом кабинете, сплошь заставленном шкафами с книгами, с огромной генеалогической картой на стене. Профессор был седым, лысеющим, сгорбленным, постоянно вскакивающим с места при разговоре и настолько увлеченным своим делом, что ему несколько раз пришлось напоминать вопрос. – Господин Данерин, – терпеливо сказал Люк, пошевелившись на неудобном высоком табурете – после того как выслушал историю очередного аристократического рода, – все это очень вдохновляюще, но меня интересует, кто обращался к вам за последние двадцать лет за уточнением карты наследования инляндского престола. И есть ли у вас коллеги, которые могут выполнить работу так же хорошо, как вы. – Есть, конечно, – с язвинкой заявил профессор, – но я лучший. Вся моя жизнь посвящена исследованию родов Инландеров и Блакори, вы не найдете никого, кто разбирается в этом лучше меня. А ведь наследование крови потомков богов – очень сложный вопрос, к наследственности обычных людей почти не имеющий отношения. Нет, набор генов у вас тот же, конечно, – он снова удалялся от сути вопроса, сев на любимого конька, – но на формирование генотипа аристократии очень большое влияние оказывает старшинство крови, необходимые ритуалы. Например, знаете ли вы, почему все старшие сыновья в роду Блакори рождаются черноволосыми и кареглазыми, тогда как остальные братья-сестры – типичные Инландеры? Люк не успел ответить, что его это тоже не интересует. – Потому что трон Блакории унаследовал младший сын короля Инляндии! – торжественно воскликнул генеалог и вскочил. – И по высочайшему повелению в жены взял старшую дочь императора Йеллоувиня. И что же? Если бы она стала женой старшего сына Инландера, то их дети были бы все рыжими, несмотря на силу ее крови. А тут случился казус – младший сын и старшая дочь потомков богов. И ее гены прижились! И теперь все наследники – темноволосые и темноглазые. Этот же феномен ослабевания крови у рожденных не первыми детей мы видим на примере семьи Рудлогов. Старшая дочь – почти платиновая блондинка, а уже четвертая имеет светло-русые волосы и куда меньше похожа на мать, чем две старшие. Хотелось бы посмотреть на младших, конечно, но к ним доступа нет… – Все же… – начал Люк, пока старик набирал воздух. – Или еще, – видимо, профессора по жизни мало слушали, и он соскучился по человеческому обществу, поэтому говорил торопливо, проглатывая слова. – Вопрос с внебрачными детьми. Если ребенок рождается вне брака у обычных родителей, то он может унаследовать внешность как матери, так и отца. Но для аристократии ритуал брака очень важен! И поэтому бастарды все больше похожи на матерей, хоть и несут в себе отцовские гены. И способности у них ниже, чем были бы, родись они в законном браке. Люк вздохнул, достал сигарету и закурил. Он смирился – старику нужно было время выговориться. – А близкородственные браки? – профессор не обращал внимания на дым, глаза его блестели. Он ткнул рукой в сторону огромной настенной карты с родовым деревом инляндского короля. – Короли Блакории и Инляндии женятся на своих двоюродных и троюродных сестрах. Нынешние короли Блакории и Инляндии имеют общего прадеда, а Инландер женат на младшей сестре Гюнтера. Да что там говорить, все правящие монархи друг другу родственники в разных поколениях. При такой интенсивности близкородственных браков у обычных людей неизбежны специфические болезни. А тут – нет! Ни одного случая! И, конечно, возвращаясь к вашей теме, – неожиданно вспомнил он, – при таких родственных связях уже за первой десяткой наследников начинается такая неразбериха, что приходится считать, учитывая до пятнадцатого поколения! Каждая капля божественной крови важна! – Очень интересно, – вежливо сказал Люк, когда старик остановился отдышаться. – И многие интересуются составлением индивидуальной карты? – Та-а-ак, я все нашел, – проговорил старичок, – хотя не понимаю, зачем вам это нужно. Он бросил на Люка взгляд из-под очков, внезапно проницательный и хитрый. – Хочу знать, стоит ли тратить ваше время, – охотно объяснил Люк. – Если имена заказавших мне знакомы, то будет неприятно, если я нанесу визит и не смогу при ответном похвастаться такой же картой. – А-а-а, – разочарованно сказал профессор. – Тогда я выпишу вам фамилии. Вы будете заказывать карту? К сожалению, очень немногие хотят уточнять официально утвержденный список, а ведь он неточен, да, неточен… Он быстро заполнил небольшой листок, протянул его гостю. Люк проглядел фамилии, посмотрел на окружающие обветшалые шкафы, качнулся на неудобном табурете – и проговорил: – Обязательно закажу, господин Данерин. Лицо фанатика от генеалогии просветлело, и на посетителя он смотрел уже почти с любовью. Уходя из дома старого профессора, его светлость уносил в кармане бумагу с почти полутора десятком фамилий тех, кто по каким-то причинам за прошедшие двадцать лет решил определить свою близость к трону. Глава 2 Четверг, 1 декабря, Инляндия, Лаунвайт Люк Дармоншир С утра в четверг Люка разбудил звонок Билли Пса. – Ну и кровавый же след за вами тянется, ваша светлость, – сказал он с удовольствием. – Слушайте. Ваши молодчики – из Форштадта, один из них – бывший военный, служил при дворе младшего принца, ныне князя. Прошерстили мы тех, с кем они общались в последнее время. Был там такой Рон Хитслоу, держал оружейный магазинчик, приличный человек. Даже я не знал, что по совместительству промышляет заказами на устранение. Мертв. Обрывается след, ваша светлость. Но, по слухам, имел он дела с аристократией. Наследнику, там, помешать в права вступить или жену неугодную убрать. – Ничего нового для меня, Билли, – сухо ответил герцог, потягиваясь в кровати и едва сдерживаясь, чтобы не зевнуть в трубку. – То, что они из Форштадта, я и так знал. Меня интересует заказчик. – То-то и оно, ваша светлость, – с сомнением произнес владелец мужского клуба, – да я задницей чую, что не надо мне сюда соваться. Я, конечно, вес какой-то имею, но в могиле он мне не пригодится. Интуиция, а я привык ей доверять. Тут замешан кто-то, кто мне не по зубам. – Ты опять денег хочешь, что ли? – раздраженно спросил Люк. – Жить я хочу, – с внезапной серьезностью признался Пес. – Я, видите ли, привык к спокойной жизни, стар я нынче для общения со смертью, господин Клевер. Так что деньги могу вернуть. Хоть это и не в моих правилах. Люк нахмурился. Чтобы Пес выпустил из рук уже попавшее к нему – не бывало еще такого. – Да и вы бы поостереглись, ваша светлость, – добродушно добавил Доггерти. – Мы люди простые, в ваши родовые заморочки не лезем. Всякое бывало, но скажу вам прямо: такой подлости, как в ваших кругах, ни в одном гадюшнике не сыщешь. – Спасибо за заботу, Билли, – с иронией проговорил Люк. Немного невнятно – он взял свободной рукой пачку сигарет и вытащил оттуда одну зубами. Поджег. – Ты вот что. Покопай еще немного. Мне нужна любая нить к заказчику. За имя спасибо, но этого мало, раз этот Хитслоу собой уже землю удобряет. Покопай, не выйдет – деньги все равно оставишь себе. Кембритч буквально чувствовал, как на том конце провода жадность борется с осторожностью. – Ладно, – сказал наконец Доггерти. – Попробую найти, с кем он встречался за последний месяц. И всё, ваша светлость, не обессудьте. – Согласен, – Люк затянулся и вспомнил еще кое-что. – Будешь свободен. Но по Софи обязательства сохраняются. – Естественно, – откликнулся Пес, – хлопочу о вашей зазнобе, как о родной. Живет себе, такая приличная, ну просто мать семейства. Любовался бы и любовался. Эх, и что я на ней не женился?