— Сегодня ночью. Два часа назад. Около двух. После моего первого выступления. — О чем они разговаривали? — Старший сказал, что убьет графиню. — Какую графиню? — Не знаю. — Когда? — Похоже, сегодня. — Он не боялся, что ты его услышишь? — Он не знал, что я сижу рядом. — Ты была одна? — Нет, с клиентом. — Ты его знаешь? — Да. — Кто он? — Знаю только, что его зовут Альбер. — Он тоже это слышал? — Думаю, что нет. Он держал меня за руку и говорил… — О любви? — Да. — А ты слушала, о чем разговаривают за перегородкой: Помнишь их слова? — Точно не помню. — Ты много пила сегодня? — Немножко поддала, конечно. Но я в норме. — Пьешь каждую ночь? — Но не как сегодня. — Всегда с Альбером? — Он заказал только одну бутылку шампанского. Я не хотела, чтобы он тратился. — Он не женат? — Он еще мальчишка. — Любит тебя? — Да. Хочет, чтобы я ушла из кабаре. — Значит, ты сидела с ним, когда пришли эти двое и заняли соседний кабинет? — Вроде да. — Ты их видела? — Потом, когда выходили, со спины. — Долго они там сидели? — Да с полчаса — Пили шампанское с твоими подружками? — Нет. По-моему, заказали коньяк. — И сразу же начали говорить о графине? — Не сразу. Сначала я не обращала на них внимания. Но вдруг услышала слова: «Представляешь, у нее еще много драгоценностей, но если и дальше так пойдет, ей их хватит ненадолго». — Какой это был голос? — Голос пожилого мужчины. Когда они выходили, я обратила внимание, что один из них был невысокий, широкоплечий, с седыми волосами. Но такой, как сказать, не полностью седой. С проседью. Вроде, это он говорил. — Почему ты так думаешь? — Другой был моложе и голос у него был другой. — Как первый был одет? — Не помню точно. Кажется, в темное. Может, в черное. — Верхнюю одежду они оставили в гардеробе? — Наверно. — Значит, он сказал, что у графини еще есть драгоценности, но, по его мнению, это долго не продлится. — Точно. — Он сказал, как ее убьет? Она была молоденькая, гораздо моложе, чем хотела казаться. Временами выглядела, как девчонка, охваченная паникой. В эти мгновения взглядывала на часы, будто у них искала поддержки. Она покачивалась на ногах и казалась очень усталой. Бригадир ощущал слабый запах губной помады и вспотевшего женского тела. — Он говорил, как ее убьет? — повторил бригадир. — Уже не помню. Я же была не одна. Не могла все время прислушиваться. — Этот Альбер, конечно, тебя тискал? — Нет. Держал за руку. А тот, постарше, сказал что-то вроде: «Нужно кончать сегодня ночью». — Это еще не значит, что ее убьют. Может, только хотят обокрасть. Или это — кредитор, и хочет послать к ней судебного исполнителя. Она отреагировала очень настойчиво: — Нет. — Откуда ты знаешь? — Такого он не говорил. — Он точно сказал, что убьет ее? — Он обещал. Хотя слов я не помню. — А может, ты чего-то не поняла? — Нет. — И все это было два часа назад? — Может, чуть больше. — И ты, зная, что готовится убийство, пришла к нам только сейчас? — Я очень разволновалась, да и не могла выйти до закрытия. Альфонси очень строгий и не отпускает, когда отпрашиваешься.