Мегрэ налил себе коньяку. Опять зазвонил телефон. — Все по-прежнему, патрон. — Он в кафе на Константен-Пекер? — Да. Толкался на площади Бланш, а потом буквально прилип к входу в бар «У Франсуа». — Лоньон на месте? — Да. Я только что его видел. — Попроси Растяпу от моего имени сходить на Константен-Пекер и поговорить с хозяином кафе. Лучше наедине. Пусть спросит, знает ли он Оскара Бонвуазена. Если владелец ответит отрицательно, пусть Лоньон опишет его словесный портрет, так как Оскара могут там знать под другим именем. — Он должен идти сразу же? — Да, пока Филип крутится по кабакам. Когда комиссар вернулся в зал, Кузнечик сидел за стойкой бара. — Вы еще его не поймали? — спросил карлик. — Откуда ты узнал, что Филип бывает в баре «У Франсуа»? — От «голубых». Они все про своих знают. Сначала вспомнили о баре на Коленкур, куда Филип заваливается по вечерам. А потом — об этом, «У Франсуа», куда пригребает к закрытию. — Они знают Оскара? — Да. — Оскара Бонвуазена? — Фамилию его не знают. Сказали только, что живет где-то рядом. Приходит туда выпить бокал белого вина перед сном. — Он общался там с Филипом? — Да там все болтают друг с другом. Запомните, мсье, что я вам помогаю! — Сегодня «У Франсуа» не видели Оскара? — Ни сегодня, ни вчера. — Голубые сказали тебе, где он живет? — Где-то рядом. Время тянулось медленно, и нарастало ощущение, что комиссар никогда не одолеет этого Оскара. В кабаре пришел аккордеонист Жан-Жан и отправился в туалетную комнату, чтобы вычистить грязные туфли и причесаться. — Убийца Арлетты еще на свободе? — поинтересовался он. Потом в трубке опять раздался голос Лапуэнта: — Я передал ваш приказ Лоньону. Он уже на площади Константен-Пекер. А Филип опять зашел к «Франсуа», заказал выпить. В баре нет никого, похожего на Оскара. Лоньон вам позвонит, я дал ему этот номер. Правильно? Судя по голосу, Лапуэнт, как и Филип, принимал по рюмочке в каждом из баров. В зале появился Фред, в смокинге, с фальшивым бриллиантом в крахмальной манишке, импозантный, свежевыбритый и слегка подрумяненный. — Иди переодеваться, — приказал он Тане. Затем зажег свет и начал расставлять бутылки в баре. Наконец, позвонил Лоньон. — Откуда ты? — Из кафе «Маньер», на улице Коленкур. Я был на Константен-Пекер. Адрес у меня. Растяпа явно волновался. — Ты получил его без труда? — Владелец проговорился. Я, естественно, не сказал, что я из полиции, а он меня не знает в лицо. Представился знакомым Оскара из провинции. — Его там знают по фамилии? — Нет, называют просто «мсье Оскар». — Где он живет? — Наверху, справа от лестницы, в маленьком доме с садиком, за высоким забором. С улицы дома не видно. — Оскар был сегодня в кафе? — Нет. Его ждали играть в карты. Обычно «мсье Оскар» очень пунктуален, а в этот раз не пришел, и хозяин сел играть за него. — Он не распространялся, чем занимается? — Он вообще мало говорит. Его считают рантье, которому вполне хватает на жизнь. Отлично играет в белот. Часто заглядывает туда и по утрам, по дороге на рынок, чтобы выпить белого вина. — Он сам делает покупки? Значит, служанки нет? — Ни служанки, ни экономки. Его считают чудаковатым холостяком. — Жди меня на лестнице. Мегрэ допил коньяк и направился в гардероб за своим тяжелым от влаги, еще не просохшим пальто. Музыканты начали настраивать инструменты. — Что-то случилось, мсье? — спросил Фред. — Еще нет, но скоро, думаю, случится. — Вы вернетесь к нам? Мегрэ не ответил. Кузнечик свистнул такси и, закрывая за комиссаром дверцу машины, прошептал: — Если это тот тип, о котором мне говорили, будьте осторожны. Легко его не взять. Крыши блестели под дождем, и фонари освещали тугие струи, летящие с неба. Где-то в этой хляби мок Филип и мерзли инспекторы, идущие в темноте за ним по пятам. Мегрэ пересек площадь Константен-Пекер и увидел Лоньона, прилепившегося к стене. — Вот этот дом, — прошептал Растяпа. — Свет горит? — Из-за забора ничего не видно. Филип не подходил близко, он, видно, не знает адреса. Что будем делать? — Черный ход есть? — Нет. — Идем. Ты вооружен? Лоньон похлопал себя по карману. Забор напоминал деревенскую изгородь, над ним шелестели мокрые деревья, полностью скрывая дом от посторонних взглядов. Лоньон ковырялся в замке, а комиссар держал под наблюдением лестницу. За забором они увидели небольшой садик. «Как у деревенского священника», — подумал Мегрэ. В глубине находился двухэтажный домик. Такие можно было найти и в других закоулках Монмартра. В окнах было темно. — Открой мне дверь и вернись. Несмотря на консультации со специалистами, комиссар так и не научился открывать замки. — Жди меня перед домом. Увидишь наших, скажи, что я здесь. Пусть продолжают следить за Филипом. Комиссар достал револьвер. В сенях было тепло и пахло деревней. Бонвуазен, вероятно, топил дровами. Мегрэ несколько минут раздумывал, включить ли свет и, наконец, повернул выключатель, который нашарил справа. Вопреки ожиданиям, в доме было необыкновенно чисто. Он совершенно не походил на грязные и запущенные жилища холостяков, где комиссару частенько приходилось бывать по долгу службы. Прихожую освещала лампа с абажуром из разноцветных стеклышек. Мегрэ отворил дверь направо и вошел в гостиную, обставленную безвкусной, но солидной мебелью, что стоит в магазине на бульваре Барбе. Следующей комнатой была столовая, меблированная в таком же псевдонародном стиле. На столе в серебряном блюде лежали пластмассовые овощи. Нигде не пылинки, а когда комиссар зашел в кухню, то и там его поразил идеальный порядок. В печке догорал огонь, чайник был еще теплым. В шкафах Мегрэ нашел хлеб, мясо, яйца, масло, а в ящике для овощей — морковь, репу и цветную капусту. В доме, видимо, отсутствовал винный погреб, так как здесь же стоял бочонок вина с кружкой вверх дном. В бочонок, видимо, часто заглядывали.