— До этого ее ни разу не задерживали? — Нет. — Из каких она мест? — Откуда-то из департамента Шаранты. Они часто разыгрывают в полиции подобные комедии. — Ты уже задержал ее подружку? — Пока нет. — А почему ты не отправишь эту назад, в деревню? Приоле повернулся к ней и спросил: — Ты хочешь вернуться обратно в деревню? — Но только с условием, что они там ничего не узнают… И вот теперь, пять или шесть лет спустя, Мегрэ снова встретил ее, такую же бледную, с такими же большими темными глазами, которые с мольбой смотрели на него. — Луи Помель женат? — спросил он тихо. — Вдовец. — Он хорошо к тебе относится? Она утвердительно кивнула. — Он знал о твоих похождениях в Париже? — Нет. Он не должен знать об этом. Вот уже несколько лет он обещает мне жениться и рано или поздно сделает это. — Тереза! — послышался снизу голос хозяина. — Сейчас иду! — И, обращаясь к Мегрэ: — Вы ему ничего не скажете? Он кивнул и ободряюще улыбнулся: — Не забудь подать мне горячую воду в восемь часов утра. Он был даже доволен, что снова встретил ее здесь: с ней он чувствовал себя более уверенно, словно встретил старую добрую знакомую. И все остальные, которых он видел хотя бы мельком, казались ему тоже давними знакомцами, потому что и у него в деревне был вечно подвыпивший помощник полицейского, были и картежники — но в его время играли в пикет, а не в джокер, — был и почтальон, считавший себя важной птицей, был и трактирщик, знавший секреты всех и вся. Их лица врезались ему в память еще с детских лет, и только теперь он ясно отдавал себе отчет, что знал их плохо. Раздеваясь, он услышал шаги Помеля, который сначала поднялся по лестнице, а потом копошился в соседней комнате. Наконец Мегрэ кое-как устроился на двух огромных перовых перинах. Он узнавал давно забытые деревенские запахи сена и плесени и, должно быть, из-за этих чертовых перин сильно вспотел. На рассвете сквозь сон он услышал мычание стада коров, проходившего мимо гостиницы, и все прочие шумы и звуки, которые можно услыхать только в деревне. Вскоре застучал молот в кузнице. Кто-то внизу распахнул ставни. Мегрэ открыл глаза, увидел яркое — куда ярче, чем накануне в Париже, — солнце, встал и надел брюки. Надев на босу ногу ночные туфли, он спустился вниз и на кухне увидел Терезу. От нее приятно пахло парным молоком. Босая, простоволосая, накинув прямо на ночную рубашку некое подобие халата с разводами, она варила кофе. — Еще нет восьми часов. Только половина седьмого. Не хотите ли выпить чашечку кофе? Через пять минут все будет готово. Помель, небритый, неумытый, как и комиссар в ночных туфлях на босу ногу, тоже спустился вниз: — Я думал, вы встанете не раньше восьми. Стоя у плиты, они выпили кофе из толстых фаянсовых чашек. На площади собралось несколько женщин в черном, с корзинками и кошелками в руках. — Чего они ждут? — спросил Мегрэ. — Автобуса. Сегодня базарный день в Ла-Рошели. Было слышно, как в корзинках кудахтали куры. — А кто теперь ведет уроки в школе? — Вчера занятий не было. А сегодня утром должен приехать автобусом из Ла-Рошели заместитель. Он будет ночевать у нас, в задней комнате, поскольку вы занимаете переднюю. Мегрэ поднялся к себе наверх как раз в ту минуту, когда автобус остановился на площади и из него вышел молодой человек скромного вида, с большим чемоданом в руке. По всей вероятности, это был учитель. Поставив на крышу свои корзинки, женщины уселись внутри автобуса. В дверь постучала Тереза: — Горячая вода, господин комиссар! Глядя в сторону, Мегрэ спросил словно между прочим: — Ты тоже думаешь, что Гастен убил Леони? Прежде чем ответить, она оглянулась на полуоткрытую дверь и прошептала: — Не знаю. — Ты не веришь этому? — На него это не похоже. Но здесь, видите ли, все хотят, чтобы убийцей был он. Теперь он прекрасно понимал, что необдуманно взялся за трудное, почти неразрешимое дело. — Кто был заинтересован в смерти старухи? — Не знаю. Говорят, что она лишила наследства свою племянницу, когда та вышла замуж. — Кому же достанутся ее деньги? — Наверно, приходскому совету. Она часто меняла свое завещание… А может быть, Марии-польке… — Тереза! — позвал ее хозяин снизу, как и вчера вечером. Не следовало ее задерживать больше. Помель был, по-видимому, недоволен. Возможно, он ревновал. Или просто боялся, что она слишком много расскажет комиссару. Когда Мегрэ спустился вниз, молодой учитель уже завтракал и, завидев комиссара, с любопытством посмотрел на него. — Что прикажете вам подать, господин комиссар? — Есть у вас устрицы? — При мертвой зыби их не бывает. — И сколько это продлится? — Дней пять-шесть. С самого отъезда из Парижа он мечтал об устрицах, но, видимо, ему так и не удастся их отведать. — У нас есть суп. Можно также приготовить вам яичницу с ветчиной. Есть он ничего не стал, только выпил у порога гостиницы вторую чашку кофе, разглядывая залитую солнцем площадь и два серых силуэта, которые мелькали за стеклами кооператива Шаранты. Он раздумывал, стоит ли разрешить себе выпить стаканчик белого вина, чтобы перебить вкус этого ужасного кофе, когда поблизости раздался веселый возглас: — Комиссар Мегрэ? Какой-то маленький, щупленький и очень подвижный человечек с молодым лицом и задорным взглядом, хотя ему уже перевалило за сорок, решительно протянул ему руку. — Доктор Брессель, — представился он. — Лейтенант сказал мне вчера, что вас ждут. Я пришел предложить вам свои услуги, прежде чем я начну прием. Через час у меня в приемной будет уйма народу. — Не выпьете ли вы чего-нибудь? — С удовольствием, но только у меня. Это совсем рядом. — Я знаю.