Мальчик вскрыл корпус лиса и осмотрел повреждения. Там, где передняя лапа должна была соединяться с металлической лопаткой, все болты оказались сломаны, а расплавленные детали слиплись в бесформенный ком. Роберт хотел взяться за работу, но вдруг почувствовал, что за ним кто- то наблюдает, и оглянулся. В дверях, сложив руки на груди, стоял отец. – Что там у тебя, сын? – Механический лис. – Роберт отступил, чтобы папа смог разглядеть механоида. – Он прятался – за ним через всю деревню гнались какие-то люди. Кажется, они его подстрелили. Мальчик замолчал, не зная, что еще сказать. Бессмыслица какая-то. Зачем кому-то стрелять в зоомеханоида? – Ну, давай посмотрим. – Тадеуш подошел ближе, надел очки и принялся осматривать сломанные шестеренки, торчавшие из-под меха. – Я уже видел подобные машины, – задумчиво произнес он. – Такая тонкая работа под силу только профессору Хартману из поместья Бракенбридж. – Ты про того нелюдима? – ошарашенно спросил Роберт. – Разве его фамилия не Грантхам? – Про него самого. Его настоящая фамилия Хартман, но никто в деревне, кроме меня, этого не знает. – Тадеуш перевел взгляд на лиса. – Куда, говоришь, он направлялся? – На восток. – Тогда все ясно. – Тадеуш потер виски. – А это что? – Он заметил маленький кожаный мешочек на шее механоида. Мастер открыл его и вытащил запачканный маслом конверт с дыркой от пули. На нем неровным почерком было нацарапано одно слово – «Лили». – Ну конечно, – пробормотал Тадеуш. – Это лис дочки профессора. – У него есть дочка? Тадеуш кивнул. – Она, кажется, учится в школе-пансионе. Я ее ни разу не видел. Когда она приезжает на каникулы, то не выходит на улицу. – Почему? Тадеуш отложил письмо и мешочек. – Не знаю. Видимо, отец не разрешает, переживает за дочку. Ее мать погибла, когда Лили была совсем ребенком, задолго до их с папой переезда в Бракенбридж. Потом малышка долго болела… Может, Хартман подарил дочке питомца, чтоб ей не было одиноко? Роберт понимал чувства девочки. Он знал, каково это – расти без мамы, хотя мать Роберта не погибла, а просто уехала. Мальчик уже и не помнил, когда перестал спрашивать отца про маму – тот все равно никогда не отвечал напрямую. Видимо, в каждой семье есть свои секреты. Мальчик перевел взгляд с механоида на письмо. – Что, откроем? Тадеуш покачал головой: – Нельзя читать чужие письма, Роберт. Но может быть, доставим его по адресу? – А давай сначала лиса починим? Иначе он, боюсь, замрет навсегда. Тадеуш задумался. – За ним гнались, говоришь? И корабль Джона пропал – разбился, если верить новостям… Не знаю, стоит ли нам во все это впутываться. Роберт присел на стул. – Ты ведь всегда говоришь: «Если что-то сломано…» – «То это обязательно надо починить – неважно, какой ценой». Да, конечно, ты прав. – Тадеуш с тревогой посмотрел на Роберта. – Как много в мире ужасных вещей, правда, сынок? Столько жестокости – к людям, к механоидам… Иногда кажется, что проще сдаться и ни во что не ввязываться. Но, наверное, если бы не было зла, то мы бы не знали, как творить добро, а ведь нет ничего важнее добрых дел. Конечно, порой бывает очень страшно… – Тадеуш задумчиво постучал отверткой по рабочему столу. – Преодолевать страх всегда нелегко, Роберт. Но только с храбрым сердцем можно победить. – Он повернулся к лису. – Ну что, как думаешь, сможем мы его наладить? Давай-ка проверим. – С этими словами Тадеуш открыл ящик под столом и достал кожаный сверток. Внутри свертка были кармашки с инструментами – маленькими отвертками, иглами и пинцетами. Из другого ящика Тадеуш вытащил несколько стеклянных банок, набитых крошечными винтиками и шестеренками, и выставил их в ряд на столе. Затем он снял с крючка на стене увеличительные очки и, хорошенько поморгав, надел их. С помощью пинцета Тадеуш раскрыл пулевое отверстие в лапе механоида, чтобы осмотреть внутренние повреждения. Роберт, стоя на цыпочках за спиной папы, тоже пытался разглядеть поломку. Пуля прошла сквозь лопатку, погнув мелкие детали, пробила себе дорогу через пружины и глубоко застряла в металлической пластине. – Серьезный ремонт предстоит, – заключил Тадеуш. – Но ты ведь сможешь починить его? – с надеждой спросил Роберт. Часовщик кивнул. – Да, но дело небыстрое. И мне понадобится твоя помощь. Принеси все банки с медными кулачками и пружинами. Если деталей окажется мало, разберем какие-нибудь старые часы. – Понял. – И Роберт забегал по мастерской в поисках деталей, а Тадеуш взял в руки отвертку и принялся за работу. Чтобы починить лиса, им понадобилось несколько долгих часов. Роберт помогал удалять осколки винтиков, делал записи в рабочем журнале, а если на столе не оказывалось нужной детали, искал ее по всем банкам и склянкам в мастерской. Иногда на это уходило несколько секунд, а иногда приходилось осматривать все полки и ящики. Когда Роберт не смог найти в мастерской особый храповик, Тадеуш отправил его разбирать часы в лавке и сказал не возвращаться, пока деталь не отыщется. Но большую часть времени Роберт сидел в мастерской и помогал отцу. Мальчик любил работать с Тадеушем: когда еще побудешь с папой наедине? Да, Роберт все еще боялся напортачить, но знал, что, когда отец увлечен работой, ему можно задавать любые вопросы. – Разве не странно, – начал мальчик, – что машины не могут причинить вреда людям, а люди машинам – могут? Как такое возможно? Тадеуш нахмурился, взглянул на сына и заморгал, обдумывая ответ. – Роберт, это первое правило механики: машина не может ни убить человека, ни серьезно ранить его. – Но откуда механоиды это знают? – Они так устроены. – А мы почему-то можем их убить. Прекратить их существование. – Роберт аккуратно заменил деталь в лапе лиса. – А что происходит с машиной, которую больше нельзя завести? – Думаю, она умирает. Если про машину можно так сказать. – Или исчезает. – Роберт задумчиво повертел в руках покрытую маслом шестеренку, наблюдая, как зубцы оставляют следы на пальцах. – Но что происходит потом? Как ты думаешь, они попадают в рай? Есть ли у них механические души? Тадеуш погрузился в размышления, меняя пружинку в лопатке лиса. – Не знаю, но считается, что нет, – наконец ответил он и после короткой паузы продолжал: – Я тебе раньше не рассказывал, но семь лет назад, когда профессор Хартман только переехал сюда, я часто бывал в поместье Бракенбридж и заводил его часы. Потом Хартман узнал, что я и чинить их умею, и стал иногда просить помощи с ремонтом механоидов. Правда, этого лиса я раньше не видел. Роберт округлил глаза от удивления. Он и не знал, что папа когда-то чинил механоидов! Что еще отец от него скрывает? Тадеуш тем временем продолжал: – Джон был искуснейшим механиком. Когда его машины заводили, они вели себя не так, как другие. Они казались… живыми. – Это как же? – Они отличались от других моделей. У них был характер, чувство юмора… Если не это черты живых существ, то что тогда? – А почему такие машины больше никто не делает? – Роберт сильнее сжал шестеренку в руке. – У моделей массового производства точно нет характера. А у Джона, наверное, были свои особые методы. Без уникальных навыков такого механоида не собрать. Думаю, Джон просил меня о помощи именно потому, что видел во мне родственную душу. К тому же он не любил отдавать свои машины в специальные мастерские – говорил, что там убивают их личности. Тадеуш оторвался от работы, чтобы взять трубку и набить ее табаком. Затем он поджег табак и раскурил трубку, сделав несколько глубоких вдохов. – А расскажи побольше о его машинах, – попросил Роберт. Он даже представить себе не мог, каково это – иметь множество механических слуг и даже механического питомца вроде этого лиса. Тадеуш выпустил колечко дыма. – Кухарка в поместье Бракенбридж, миссис Раст, пела песни во время работы. Причем сама их сочиняла. Разве бездушная машина способна на такое? И все же, когда мы с Джоном однажды ее ремонтировали, я долго копался в ее деталях и так и не понял, откуда в ней эта искра… – Ну, если на то пошло, – ответил Роберт, – среди человеческих органов тоже вряд ли найдется душа. Тадеуш пожал плечами: – Я не эксперт в этой области. Но я точно знаю, что душа – это не кровь, кости или механические детали. Душа – это чувства, интуиция, любовь и сострадание. Душа находится в сердце, а сердце – загадка даже для великих ученых. Сказав это, он потрепал сына по голове своей мозолистой рукой. Роберт кивнул, хотя и не был уверен, что понял слова отца. Тадеуш отложил трубку и принялся раскручивать винтики внутри лисьей лапы. Какой же замечательный механоид, думал Роберт. По улице он бежал прямо как настоящий лис. Наверное, отец прав: люди и машины отличаются друг от друга не так сильно, как все думают. В три часа ночи Тадеуш наконец отложил инструменты и объявил, что работа закончена. Он взял иголку с ниткой и зашил мех лиса так, чтобы шестеренок и гаек не было видно. Потом они с Робертом бережно опустили механоида на стопку одеял на столе.