Друна заметил блеск в его глазах. – Ах! – воскликнул он, согласно кивая. – Как мудро со стороны Великого Бога разместить на нашем пути столь поучительные примеры! – Главное – правильно определить силу волны, – продолжал Б’ей Реж. – Потом ты вскакиваешь на доску и едешь. – А что случается с теми, кто не смог вскочить на доску? – Они тонут. Часто. Некоторые волны очень большие. – Абсолютно естественное состояние волн, насколько мне известно. Орел по-прежнему парил над холмами. Если он и понимал что-нибудь из разговора, то умело скрывал это. – В языческих землях поджидает нас много опасностей. Кто знает, что спасет тебе жизнь?! – неожиданно бодро воскликнул Друна. – Разумеется. С башен, расставленных по всему периметру Цитадели, дьяконы монотонно доносили молитвы. Брута должен был сидеть на занятиях. Впрочем, наставники иногда делали ему поблажки. В конце концов, он знал наизусть все до единой Книги Семикнижья, а также все гимны и молитвы – и все это благодаря своей бабушке. Вот и сегодня, возможно, наставники сочли, что он занимается общественно полезным трудом. Делает то, что другие делать не хотят. Брута обработал мотыгой грядку бобов – просто так, для красоты. Тем временем Великий Бог Ом, временно утративший свое величие, закусил листиком салата. «Всю жизнь, – думал Брута, вяло нарисовав знак священных рогов, – я считал, что Великий Бог Ом – это… огромная борода в небе, а если Он спускается на землю, то становится гигантским быком или львом… ну, или чем-то крупным. Чем-то, на что обычно смотришь снизу вверх». Почему-то он не воспринимал черепашку. «Я так стараюсь… но ничего не получается. А когда эта рептилия говорит о семиархах как о лишившихся ума стариках, это похоже на сон…» В субтропических лесах подсознания Бруты вылупилась и для пробы взмахнула крылышком бабочка сомнения, совершенно не сведущая, что гласит о такой ситуации теория хаоса… – Я чувствую себя значительно лучше, – заявила черепашка. – Лучше, чем за последние несколько месяцев. – Месяцев? – переспросил Брута. – И долго ты… того… болел? Черепашка наступила на лист. – А какой сегодня день? – спросила она. – Десятое грюня, – ответил Брута. – Да? А какого года? – Э… Умозрительной Змеи. Что ты имеешь в виду? – Стало быть, три года, – подсчитала черепашка. – Хороший салат. Это говорю тебе я. В горах нет салата. Иногда бананы, но в основном – колючки. Пожалуй, от еще одного листочка я не откажусь. Брута общипал ближайшее растение. «Так рёк Он, – подумал он, – и явился еще один лист». – А почему ты не принял образ, скажем, быка? – уточнил он. – Понимаешь, я открыл глаза… вернее, глаз… и увидел себя черепахой. – Как такое могло случиться? – Откуда мне знать? Понятия не имею, – соврала черепашка. – Но ты ведь… всеведущ, – удивился Брута. – Это еще не значит, что я знаю все-превсе. Брута, задумавшись, прикусил губу. – Гм. А по-моему, именно это и значит. – Ты не путаешь? – Нет. – Никак не могу запомнить, чем «всемогущий» отличается от «всеведущего». – «Всемогущий» – это когда ты все-все можешь. Но ты и всеведущ тоже. Так говорится в Книге Урна. Он был одним из Великих Пророков. Надеюсь, тебе об этом известно, – добавил Брута. – А кто сказал ему, что я всемогущ? – Ты сам и сказал. – Я не говорил. – Ну, во всяком случае, он утверждал, что это был ты. – Урн? Что-то не припомню никого с таким имечком, – пробормотала черепашка. – Ты разговаривал с ним в пустыне, – начал объяснять Брута. – Должен помнить. Он был восьми футов ростом. С очень длинной бородой. С огромным посохом. И со сверкающими на голове священными рогами… Брута вдруг замолчал. Да нет, все верно, рога точно были, он же видел статуи и священные иконы. Они не могут врать. – Никогда не встречал подобного урода, – ответил мелкий бог Ом. – Ну, может, он был чуть меньше ростом, – уступил Брута. – Урн, Урн… – задумчиво повторила черепашка. – Нет… Нет… Не могу сказать, что… – Он утверждает, что ты говорил с ним из огненного столба, – добавил Брута. – Ах этот Урн… – облегченно произнесла черепашка. – Из огненного столба. Ну да. – И ты продиктовал ему Книгу Урна, – продолжал Брута, – которая содержит Указания, Введения, Отречения и Наставления. Всего сто девяносто три главы. – А вот этого я не припомню, – с сомнением откликнулась черепашка. – Если б я кому-то надиктовал сто девяносто три главы, то, думаю, всяк запомнил бы такое… – Что же ты тогда сказал ему? – Ну, просто крикнул: «Эй, смотри, как я умею!» Брута не сводил глаз со смущенной, если такое вообще возможно, черепашки. – Что пялишься? Богам тоже нужно время от времени расслабляться, – огрызнулась она. – Сотни тысяч людей проживают свои жизни согласно Отречениям и Наставлениям! – прорычал Брута. – Я же им этого не запрещаю, – парировал Ом. – Если ты ему ничего не диктовал, то кто тогда это был? – Мне-то откуда знать? Повторяю, я – не всеведущ! Брута дрожал от ярости. – А пророк Бездон? Он что, тоже получил свои Кодициллы от случайного прохожего? – Ну, во всяком случае, не от меня… – Они были написаны на свинцовых плитах высотой десять футов! – И это, по-твоему, означает, что такое мог сотворить только я?! Ну да, у меня всегда под рукой тонна-другая свинцовых плит на тот случай, если встречу кого в пустыне. – Что? Если их ему дал не ты, то кто же? – Понятия не имею. И почему я должен это знать? Я не могу быть везде одновременно! – Но ты же вездесущ. – Кто сказал? – Пророк Хашими! – Никогда не встречал такого!