Так, может быть, если меня гложут эти мысли, лучшим вариантом будет отказаться от всего этого? Отказаться от ребенка?.. НЕТ! Как бы я не относилась к матери, было бы намного хуже, если она поступила именно так, пока я была маленькой. Хуже, потому что неизвестно, где бы я оказалась, и какие люди бы меня окружали. Я не прощу себя, если покину собственного ребенка. Есть еще один вариант – аборт. Я понимаю тех, кто его сделал: они не хотели нести такую ношу, не желали менять свою жизнь. Но если хоть на минуту представить, что и я поддалась на это – какая жизнь меня ждет? Вернусь к работе диджея? Честно говоря, было бы неплохо… Снова заживу так, как жила когда-то? До встречи с Кирой? Кира… Я любила и люблю ее до сих пор. Пусть она и ненавидит меня, пусть презирает, но мои чувства к ней не изменились. Одна моя ошибка перечеркнула все, что происходило между нами, и это уже не исправить – она никогда меня не простит. Я в этом уверена. Какой будет моя жизнь без… нее? Даже, если бы и хотела, я не смогу вернуться к тому, что было до нашей встречи. Наш разрыв – это шрам, который невозможно скрыть. Да и нет желания его скрывать. Если я не в силах что-либо изменить в прошлом, так, может, у меня получится изменить будущее? Любить кого-то сильнее Киры – кажется чем-то нереальным, но, вероятно, когда я впервые посмотрю на маленькое личико, взгляну в крошечные глазки миниатюрного человечка, которого буду называть сыном или дочкой, то, возможно, я смогу подарить ему или ей ту любовь, сила которой будет, как минимум, не меньше? Я хочу на это надеяться, хочу в это верить, и буду с нетерпением ждать этой минуты. …Похоже, я приняла решение. *** Персональные страницы в социальных сетях могут многое рассказать о человеке. Это не касается лица на фотографии, имени или возраста – они-то как раз чаще оказываются обманчивыми. Музыкальные предпочтения, литературные жанры, религиозные и политические взгляды – люди раскрываются перед незнакомцами, заполняя одноименные формы. Создавая такую страницу в сети, люди оставляют частичку себя, превращаются в единицу памяти, хранящуюся среди миллионов подобных в машинах-серверах. Люди становятся бессмертными, пока эти сервера исправно работают. Но стоит ли со всем должным вниманием относиться к альтер-эго людей, скрытых за системным кодом? Ведь за личной странницей не всегда находится тот человек, которого знал и любил. То, что написано в статусе, уже может не существовать; интересы, ярко описанные в подробной информации, – измениться; графа «Семейное положение», гласящее «Влюблена», – обманывать, а точнее – заблуждаться. Вита листала загруженные фотографии с профиля Киры, на которых они запечатлены вдвоем. Это напоминало сеанс самобичевания, но она не смогла побороть желание вновь посмотреть на эти счастливые, влюбленные лица девушек, которыми они когда-то были. Альбом, закрытый от взора всех, кроме близких друзей, хранил и оберегал воспоминания о столь недавних днях, полных солнца и радостного смеха. Все эти застывшие мгновения уже хранились в памяти ноутбука Виты, но она продолжала кликать мышкой по тем фотографиям, что выбирала и загружала Кира. С грустной улыбкой она вглядывалась в глаза бывшей девушки, пытаясь вспомнить каждую маленькую деталь, каждую незначительную подробность тех дней. Слова, эмоции, даже ароматы – все постепенно улетучивалось в темные уголки воспоминаний, и эти фото, пожалуй, последнее, что хранило память о них. Кира не заходила на сайт со дня в канун Нового года, что подтверждала надпись в правом верхнем углу напротив имени. Ее страничка еще верит в цельность их отношений. Она остановилась во времени, застыла в терпеливом ожидании, сохраняя те чувства своей хозяйки, которые та испытывала к своей подруге. Она еще не знает, что стоит ей вновь появиться в сети, то все упоминания, все фотографии, все, связанное с Витой, будет навсегда удаленно. Но пока этот день не настал, Вита могла продолжать путешествовать во времени, раз за разом перемещаясь от одного альбома с фотографиями к другому. Снова и снова. *** Поздним вечером в дверь постучали. Вита, просидевшая весь день дома, сразу догадалась, кто стоял в подъезде, ожидая ответа. Это был он. Больше просто некому. Открыв дверь и впустив холодный воздух, Вита встретилась глазами с Владом. – Можно? – спросил тот. – Да, конечно, – без лишнего энтузиазма ответила она, освобождая проход, и жестом предлагая пройти на кухню. Влад, повесив куртку на крючок, последовал в указанном направлении и сел за стол. Вита устроилась напротив. В своих ранних размышлениях она не ошибалась – судя по виду, он собрался предложить решить проблему беременности путем операции, но остерегался произнести данное предложение вслух. Это было так на него похоже: оттягивать момент, тщательно его продумать, чтобы ничего не испортить с самого начала, никого не обидеть. Его взгляд метался из стороны в сторону, пальцы нервно барабанили по столу. Вита, решив спасти его и не дать произнести слова, о которых он в любом случае пожалеет, сказала: – Я приняла решение, – твердость, с которой она это произнесла, вывела Влада из раздумий – теперь все его внимание обратилось к подруге. Вита продолжила: – Я оставлю ребенка. Немедленных возражений и протестов, на удивление, не последовало. На лице Влада промелькнула секундная эмоция, но Вита не смогла ее распознать. Предположив очевидное, она добавила: – Можешь не беспокоиться – я не собираюсь от тебя что-то требовать или просить помощи. Я хочу этого ребенка, и, раз к этому все идет, буду растить его самостоятельно. Ты, если желаешь, можешь… – Вита. Она замолчала и вновь взглянула на Влада. Тот без лишних слов полез в карман брюк и достал оттуда маленькую красную коробочку, которую поставил на стол. – Открой. Сама не зная зачем, Вита повиновалась. Внутри блестело золотое кольцо с небольшим камнем в оправе. – Что? – Недоумевая, она уставилась на него. – Что это такое? – А на что это похоже? – не скрывая удивления, спросил он в ответ. Прочистив горло, Влад задал следующий вопрос: – Ты выйдешь за меня? От шока Вита приоткрыла рот. Она переводила взор от кольца к Владу и наоборот. – Ты, ты… совсем сдурел что ли? Теперь пришла очередь Влада утерять способность говорить. – Ты что всерьез решил, что я?.. Какой же ты идиот! – внезапно закричала Вита. – Забери это сейчас же! – Коробочка полетела через весь стол, едва не вылетев за его пределы, но приземлилась прямо на краю, за которым сидел Влад. – Вита… но… – Ты понимаешь, что я тебя не люблю? – Ее тон стал заметно спокойней. Приложив ладонь к груди – там, где было сердце, – она продолжила: – Да, мы с тобой переспали, но это было всего раз! Мои чувства к тебе не изменились. – Она тут же поправилась: – По крайней мере, не настолько. – Но… – Я бы никогда не вышла за мужика. Даже за тебя, – отрезала Вита. Ей была неприятна сама мысль об этом. – А как же твои убеждения насчет брака? Что в нем нет смысла? Неужто так быстро изменил свое мнение? – Я растерялся! – Влад уже убрал кольцо обратно в карман. Вздохнув, он пояснил: – Не знал, что делать. Все это просто как снег на голову… Вита несильно прикусила нижнюю губу. – И не говори… – Я не позволю тебе растить ребенка в одиночку. – Ты не обязан… – Ошибаешься – обязан. И одну тебя ни за что не оставлю, даже и не спорь с этим. По правде говоря, она и не собиралась. В ту секунду, когда Влад произнес это, внутри стало невероятно тепло. – И что мы будем делать? – Во-первых, тебе нужно съехать отсюда и переехать ко мне. Я понимаю, что мы это уже проходили, но… – Я согласна. На ее лица светилась сдержанная улыбка. Скорость, с которой менялась привычная жизнь, теперь стала похоже на поток бурной реки, и вместо того, чтобы попытаться схватиться за сук, она решила поддаться его силе и посмотреть, куда он приведет. Глава 8 Две недели спустя Вита выжидающе смотрела на кастрюлю, где кипела – как она надеялась, съедобная – смесь. Если она ничего не упустила, не запуталась и не переборщила с пропорциями, то все должно получиться в точности, как говорилось в рецепте. «Варить примерно восемь-десять минут при слабом кипении и снять с огня» – последняя и, должно быть, самая легкая часть. Эта пенка и должна быть? Или ее стоит убрать? Выбрав второе, Вита взяла ложку и начала водить по внутреннему краю кастрюли, собирая небольшое количество белой пенки, перемещая ту в небольшую пиалку. Повторив манипуляции пару раз, она заподозрила, что такими темпами выльет весь суп из кастрюли, но объем непонятной субстанции вскоре заметно уменьшился, пока и вовсе не исчез. Вита все же переехала к лучшему другу. Количество вещей не изменилось, поэтому переезд не занял много времени. Она расплатилась с хозяином той квартиры, в которой жила, и уехала вместе с Владом на такси до его дома. Своего нового дома. Оказавшись внутри, Вита оглядела помещение так, как если бы пришла сюда в первый раз. Места немного, комната для жилья всего одна; на небольшой кухне, тем не менее, есть где развернуться. Ремонт простенький, без излишков, с приятным цветом обоев, что в прихожей, что в спальне. Сантехника работала исправно: ничто нигде не протекало и не вызывало на это подозрение. В целом – приемлемо. В первый же вечер Влад расстелил диван Вите, а сам устроился в раскладном кресле. Она не возражала. И не думала что-то менять. Она и не сомневалась, что они будут раздельно, и продолжала лелеять надежду, что между ними все – или почти все – останется, как прежде, не обращая внимания на обстоятельства. И поначалу так и было. Казалось, что беременность ничего не изменила – они по-прежнему вели себя как лучшие друзья: не было ни неловких пауз (разве что, когда речь заходила о ребенке), ни напряженности. Дни окутала спокойная повседневность. Она сидела дома, иногда выходила подышать свежим воздухом, а Влад работал, обеспечивая их обоих. Совесть дала о себе знать, когда он в очередной раз готовил ужин. Уборкой они занимались вместе, а вот еда всегда оставалась за Владом, пока Вита сидела на кухне и следила за его действиями. Так она и вспомнила о своем новогоднем обещании. Пусть оно изначально было мысленно дано другому человеку, но Вита, не собираясь мириться с положением нахлебника, захотела взять на себя часть домашних обязанностей.