Последний барьер рухнул – слезы хлынули из глаз, но на сей раз – они были целительными. С каждой пролитой каплей уходила боль, уходил страх. Душа наполнялась теплотой. Сердце забилось спокойней. Дышать стало легче. Тело – словно перышко. Мир вокруг перевоплотился, стал приятней на ощупь. Эмили, закончив игру, подняла веки и посмотрела на единственного слушателя. Та мирно глядела на мать. Когда их взгляды встретились, послышался короткий смешок. Тут Эмили ощутила то, чего уже не надеялась когда-либо постичь. Любовь. Она ее обрела. Ощутила всем телом. Не в силах сдерживать эмоции, Эмили отложила инструмент и взяла Оливию на руки. – Родная моя, прости меня, прости. – Она плакала, смеялась, целовала дочку и обнимала так, как никогда раньше. Новое, невероятной силы чувство переполняло тело, и она не знала, как в полной мере это выразить. – Прости меня за весь холод. Прости за все грубые слова. Я люблю тебя. Люблю. Эмили качала дочку и нашептывала нежные слова, пока та не заснула. В первый раз Оливия не пыталась вырваться у нее из рук. Уложив малышку на кровать, она прошептала: – Ты спасла меня. Ты спасла меня, Ливи. Я никогда, никогда не смогу восполнить этого сполна. Но обещаю тебе – я приложу все усилия. Спи крепко. – Она поцеловала дочь в лобик и тихо вышла, чуть прикрыв дверь. Вернувшись в спальню, Эмили первым делом взялась за телефон и набрала номер. – Эмили? – послышался сонный голос Джессики. – Что-то случилось? – Да! – Скрыть восторг было нереально. – Да, случилось! – Что случилось? Что-то плохое? Говори! – Нет! Совсем нет! Произошло нечто удивительное, потрясающее! Мы нашли общий язык! – Подожди-подожди! Общий язык? С Оливией? – Да! Именно! – Слава Богу! – Эмили не могла видеть, но судя по голосу, с души соседки только что упал гигантский камень. – Я так за вас рада! И что это? Что вам помогло? – Музыка, – после небольшой паузы ответила Эмили, по-прежнему не до конца веря. – Музыка? – переспросила Джессика, не скрывая удивление. – Невероятно! Утром мне все-все подробно расскажешь. – Она замолкла. – Теперь же все будет хорошо, правда? – Да. Я уверена в этом. Глава 6 Этот день настал. В это трудно поверить. Время бессердечно. Оно подбирается, хищно глядя на жертв и нападает именно тогда, когда этого меньше всего ждешь. Наносимые удары точны и жестоки – оно наперед знает, где находятся самые незащищенные места. Не составляет труда предугадать, куда будет направленна следующая атака, но это мало что решит – силы сторон изначально неравны. Можно прибегнуть к хитрости, но и это окажется бесполезным – время заберет свое. Любая битва с ним – заранее проиграна. Эмили смотрела на разворачивающуюся перед ней сцену, испытывая при этом эмоции, не вписывающиеся в рамки положительных или отрицательных. Оливии… …ее маленькой девочке… …исполнилось пять лет. Дом был полон довольными детскими и взрослыми голосами. Эмили сама не ожидала, что столько народа соберется на праздник. Сама она надеялась на спокойные и мирные посиделки в обществе самых близких людей: родителей, Марка и Джессики. Но это был не ее праздник, не ее день. Оливия выразила желание позвать своих многочисленных друзей по детскому саду. И, как оно и положено, вместе с детьми пожаловали и их родители: одни – парами, некоторые – в одиночку. Предварительно посчитав количество гостей, Эмили поразилась – такого числа человек она никогда здесь не принимала и столько еды не готовила. На выручку пришла мама и Джессика, которые неплохо поладили между собой, даже несмотря на ломаный и односложный английский матери. Эмили взяла на себя роль переводчика, потому совместная работа и удалась на славу – блюд и закусок хватало, чтобы накормить человек тридцать, а того и больше. Само торжество проходило без особых потерь: разбилось всего три тарелки, и то – детских. Оно и понятно – в отличие от взрослых, дети не сидели на одном месте. Закончив с едой, они все умчались на задний двор, где их ждал огромный батут. Благо день оказался теплым и солнечным, какой и ожидаешь от середины июля. Хоть с ними всегда находился кто-то из взрослых, Эмили не прекращала время от времени бросать взгляды в сторону окна, выходящего на задний двор. Неторопливо потягивая вино и ведя светские разговоры с гостями, она смотрела, как ее девочка, лучезарно улыбаясь, играет со своими друзьями. Ей уже пять лет… В жизни дочери наступал новый период – совсем скоро она пойдет в подготовительную школу. Эмили плохо помнила себя в ее возрасте, но точно знала – столько друзей у нее никогда не было: ни в детском саду, ни в начальной школе, ни в старшей. Все переживания, связанные с самостоятельностью, которая могла обернуться для Оливии отчуждением ото всех, не оправдались. Эмили сама не раз была свидетелем общения дочки со сверстниками. Присуще ли детям уважение? Она не знала, но только так – уважением – могла назвать то, что увидела. Оливия мало того, что не избегала общения с другими детьми, – она, напротив, являлась той, на которую все остальные могли положиться: никому не отказывала в помощи, успокаивала тех, кто плачет, стыдила тех, кто этого заслуживал. Будучи не самой старшей в группе, Оливия проявляла себя не по-детски взросло. И вот, через месяц настанет новое испытание – школа, пусть и подготовительная. Справится ли она? Смотря на эту маленькую непоседу, у Эмили не оставалось сомнений. Справится. Определенно справится. Это будет нелегко, – опускала она себя на землю, – в первую очередь – для Оливии, но Эмили верила, что, прикладывая те же – а может и большие – усилия, она поможет Ливи вырасти такой девушкой, что не растеряет нынешние качества, а то и многократно их приумножит. Заметив через окно взгляд мамы, Оливия остановилась и, улыбаясь, помахала ей. Эмили помахала в ответ. Уже пять лет!.. *** Солнце заходило за горизонт, когда ушли последние гости. Эмили истощилась как физически, так и морально. Хотелось тишины, покоя, чтобы не было никого, кроме самого близкого человечка рядом – Оливии. С ней ей всегда легко. С тех пор, как Ливи начала посещать детский сад, Эмили часто оставалась в одиночестве, потому и время, проведенное вместе с дочерью, становилось вдвое, втрое ценнее. Сидеть дома, пока ее нет, стало невыносимо. Она начала задумываться о том, на что потратить свободное время, которого, к слову, было не мало. Первое, что пришло на ум, – научиться водить автомобиль. Необходимость в этом появилась почти сразу, стоило Оливии пойти в детский сад – их обеих до места подвозила Джессика. И пусть тогда даже думать о покупке машины было глупо (Эмили по-прежнему жила за счет Марка), желание самостоятельно возить дочку, проводить с ней наедине еще одну часть дня побудило к следующим шагам. Эмили как бы заново становилась взрослой и самостоятельной. Сначала получила водительские права, затем занялась поиском работы, так как не хотела полагаться только на благотворительность со стороны Марка и родителей. Со вторыми она успела несколько раз серьезно повздорить на эту тему. Мама рассчитывала, что Эмили вместе с дочкой переедут в Россию, но та сразу высказалась против. Эмили ни под каким предлогом не собиралась возвращаться, потому и говорила первое, что приходило на ум: Оливия не знала русского языка, здесь у нее полно друзей, а что будет там – неизвестно. Эмили откровенно защищалась дочерью в этом вопросе, но все слова и мысли были искренними. После долгих споров родители сдались и продолжали навещать их раз в два месяца. Когда Эмили занялась поиском работы, она ограничилась одним направлением – музыкой. Способность играть, словно чудо, вернулась, и теперь почти каждые вечера заканчивались небольшим выступлением у кровати дочери. Для них обеих это стало ритуалом, означающим, что день завершился хорошо. Эмили боялась, что одна и та же мелодия приестся и потеряет свою значимость, и старалась подбирать что-то новое. Вот только многие из тех композиций, которые она когда-либо играла и которыми восхищалась, казались ей неподходящими для детского восприятия – слишком будоражащие, даже, возможно, пугающие. Когда Эмили об этом задумалась, на ум пришел рассказ Марка о Хлое, что пренебрегала классическим исполнением. Эмили, когда-то считавшая, что классика должна оставаться классикой и ни в коем случае не подвергаться изменениям, решила переступить свои принципы и попробовать подкорректировать мелодии таким образом, чтобы их звучание стало достаточно нежным для детского слуха. Задача была не из легких и требовала серьезных репетиций. Эмили начала заниматься на первом этаже, пока Оливия, будучи еще младенцем, спала наверху. Вновь этот прилив сил. Вновь это трепетное ожидание. Вновь чувство значимости от каждого движения смычка. Ее не ждал полный концертный зал. Не ждали громкие овации. Но теперь все действия казались значимей, чем когда она выступала с оркестром. Всего один слушатель – а сколько ответственности! Сколько желания угодить! Она не могла подвести ее и играла так, как не играла ни перед кем и никогда. Одно выступление важнее другого. И вид этой маленькой девочки, полный восторга, – вот истинная награда! Эмили подавала объявление об обучении игры на виолончели на дому, но затея провалилась. Популярностью пользовалось фортепиано, к которому Эмили прикасалась разве что при уборке. Когда Марк узнал, что к Эмили вернулся талант, то предложил как-нибудь сыграть дуэтом. И тогда, когда он был дома, они исполняли композиции для фортепиано и виолончели, что приводили в восторг, как самим исполнителей, так и слушательницу, что сидела в детском стульчике. – Давай, я свяжусь со своими знакомыми? – спросил он, когда Эмили поделилась своими мыслями о работе. – Прости, – покачала она головой, – но я откажусь. Я не смогу сейчас полностью отдаться выступлениям. Да и эти многочасовые репетиции, гастроли… – Подожди-подожди, раскатала губу, – смеясь, остановил Марк. – Я говорю не про оркестр. Я работал со многими талантами, которые сейчас довольствуются небольшими концертами в городе. Коллективы разные, выступления тоже. Мне кажется, это неплохой вариант, учитывая твое нежелание отдаляться от Ливи. Он видел ее насквозь. Эмили не сомневалась, что если немного поднажать, войти в колею, то возвращение на большую сцену не заставит себя ждать. Однако это также бы и означало, что с дочкой она будет видеться куда реже. На это она пойти не могла. Хотя слова Марка вызвали интерес. Она задумалась. – Спасибо, Марк, но не стоит. – Почему? – Представь, как это будет выглядеть со стороны: ты договариваешься с кем-то, меня принимают, но не из-за моей игры, а потому что этот «кто-то» – твой знакомый. Я не хочу, чтобы ко мне предвзято относились. – Эмили, – сказал Марк, – ты знаешь мое отношение к набору новичков? – Да, – кивнула она, непонимающе, – знаю. Его строгость и требовательность касались не только репетиций перед важным концертом, но и любого этапа жизни оркестра. У многих не хватало терпения выдерживать напор, и они вынуждено покидали коллектив, но даже к тем, кто остался, требования не смягчились, если не повысились. – Так вот, представь, что есть кто-то, кто еще более серьезен, чем я. Брови женщины поползли вверх. – Ты не думай, – продолжил Марк, – что, если я устрою для тебя прослушивание, ты обязательно его пройдешь. И уж точно никто не возьмет тебя за красивые глаза или из-за знакомства со мной. После этих слов Эмили засомневалась: если все будет так, как он говорит, то есть ли вообще шансы где-либо закрепиться? Пока не попробую – не узнаю. – Хорошо, Марк, – ответила она с благодарностью. – Я буду рада, если ты мне поможешь. В скором времени наставник познакомил Эмили со Скоттом – тридцатилетним пианистом, красивым собой, с короткими черными волосами и аккуратной бородкой. На жизнь он зарабатывал тем, что играл на званых вечерах и в музыкальных ресторанах, причем не классику, а композиции собственного сочинения. Игра перед ним не обошлась без нервозности: порой Эмили не попадала в такт, где-то торопилась, где-то запаздывала. Но, все же найдя силы взять себя в руки, она исполнила последнюю композицию идеально, без малейших ошибок. Скотт был поражен, хоть и не упустил из внимания сбитое начало. Он предложил играть дуэтом, иногда – квартетом, куда, помимо него, будут входить его хорошие друзья. Но с условием, что Эмили будет серьезно относиться к репетициям. Она честно призналась, что воспитывает малолетнюю дочь, и потому не может много времени посвящать музыке, на что тот в ответ показал расписание, спросив, сможет ли она ему следовать. Не скрывая удивления, Эмили обнаружила, что три репетиции в неделю в первой половине дня и две игры по вечерам в пятницу и субботу идеально ей подходят. Да, это означало, что в эти дни Оливию придется на кого-либо оставлять, но это малая жертва. Эмили с радостью согласилась. Через пару месяцев после начала работы со Скоттом, Эмили накопила достаточную сумму для покупки подержанного, но в хорошем состоянии автомобиля. Достойные деньги, получаемые с концертов, заставили задуматься о съеме квартире в городе для более легких поездок в детский сад и на репетиции. В уме доносился нравоучительный тон мамы, которая говорила, что хватит сидеть на шее у доброго человека. Когда она поделилась этим с Марком, выражение его лица приняло болезненный оттенок. – Ты знаешь, насильно я держать вас не буду…