Учитывая здешние цены на недвижимость, такое объяснение всех устроило. В Японии нередко дети жили с родителями не только до свадьбы, но и после, до самой старости. — Не знал, что ты знаешь арабский, — уважительно посмотрел на меня сэмпай, каким-то образом опознав язык. — Я его только учу. У меня хорошие способности к иностранным языкам, — смущённо потупился, чтобы не выбиваться из образа. В обед я перекусил готовым бэнто из одноразовой, пластиковой коробочки с прозрачной крышкой, прямо на рабочем месте. В любом магазине продавались такие наборы, на любой вкус и кошелёк. Типичная офисная еда для непривередливых сотрудников. Потом почти весь день работал на компьютере, слушая чужие разговоры, не спеша в них вступать или и того хуже, становиться их зачинщиком. Для начала ко мне должны привыкнуть, воспринимать этакой неотъемлемой частью интерьера. Мои слова не должны казаться им критикой со стороны. Как и полагалось, меня несколько раз отвлекали от работы в самые неудобные моменты, чтобы отправлять по мелким, незначительным поручениям, из раздела: сбегай, разузнай, передай это или принеси то. А ещё меня просили бегать старшим товарищам за кофе, воспринимая это, как мою святую обязанность. За что? Я же в своё время почти не гонял Йори. Плак-плак. Также мне приходилось задерживаться на работе, чтобы не дай бог не уйти раньше постоянных сотрудников. Так полагалось. Стажёр должен приходить первым и уходить последним, а ещё обязательно благодарить всех за хорошую работу и демонстрировать хорошее настроение. Второй рабочий день мало чем отличался от первого, разве что ко мне стали меньше приставать с расспросами. Правда, аналитик всё ещё продолжал подозрительно коситься на мои туфли. Непонятно, чем они ему не угодили? Хорошие, безумно дорогие туфли из натуральной кожи телёнка, выращенного девственницами на гималайском молоке. На третий день терпение у всезнающего дедушки Фудзивары не выдержало, и в обед Мацумото вызвали в конференц-зал. Там меня в гордом одиночестве дожидался господин Сибата, один из дедушкиных помощников. Присылать ко мне своего главного секретаря, ещё одного японца, мягко говоря, почтенного возраста, Такеру-сама не стал, чтобы не привлекать к внуку ещё больше внимания. Господин Сибата часто здесь бывал по делам, так что его появление и свободное перемещение по зданию уже давно никого не удивляло, на что и строился расчёт. — Добрый день, господин Сибата, — уважительно поздоровался с мужчиной, у которого не самых приятных, но очень разнообразных заданий было в разы больше, чем у меня. Он вполне мог считаться мастером на все руки. — Такеру-сама хотел что-то мне передать? — полюбопытствовал у него, убедившись, в комнате больше никого нет. Деда я специально называл по имени, чтобы никто не догадался, о ком идёт речь. Мало ли, вдруг нас кто-то подслушивает. Людей с таким именем в стране много. Подумать же о том, что я могу так фамильярно обращаться к самому господину Фудзиваре, никому и в голову не придёт. Это нонсенс. Тоже уважительно, с доброжелательной улыбкой кивнув в ответ, Сибата-сан сообщил, что дедушка мною недоволен. Что это за дела? Почему его внук питается какой-то магазинной, химической, безвкусной, пластиковой дрянью? Ради чего тогда он так много и усердно работал? Если же я делал это из экономии, то, чтобы больше не вздумал так поступать. Дедушка такого не потерпит и будет сильно гневаться. Сказано это было столь же завуалировано, по тем же соображениям. В качестве доказательства своих слов Сибата поставил на стол, до этого скрытое от чужих глаз, высококачественное, дорогое бэнто ресторанного уровня, аккуратно и красиво упакованное в деревянные, лакированные, расписные коробки, составленные башенкой. Я такие только в аниме видел. Для повседневной жизни у обычных японцев коробочки для обедов использовались намного проще. В отличие от некоторых народов, они в повседневной жизни предпочитали вести себя скромно, особенно на людях. Вспомнив, что ели мои коллеги и представив, что будет, если они узнают, чем питаюсь я, да ещё втайне ото всех за закрытыми дверьми, испытал лёгкое беспокойство. Конечно, я знаю приёмы самообороны и как-нибудь да отобьюсь, но всё равно, приятного будет мало. Для всех. — А может, не нужно уделять этому вопросу настолько большое значение? Я пообедаю чем-нибудь попроще, в другом месте. — Исключено, Мацумото-сан. У меня чёткие инструкции, — предупредил Сибата мигом посуровевшим голосом, пусть и с нотками извинения, причём за это же. Чувствуя себя довольно странно и неуютно, мысленно ругаясь на столь чрезмерную заботу, пообедал на глазах у дедушкиного помощника, ещё и зачем-то снимавшего это на телефон, по его просьбе. У Такеры-самы, похоже, крыша немного протекла после нахождения давно потерянного и считавшегося погибшим внука. Как бы из-за этого не попасть под гиперопеку. Её удушающие объятья даже опаснее обратной стороны — безразличия. Устраивать скандал и осложнять жизнь, подневольного в общем-то, человека, я не стал. Работа у Сибаты такая, неблагодарная. Сильно сомневаюсь, что ему самому приятно сидеть без обеда и смотреть, как кушают другие люди, снимая это на телефон. Я несколько раз попытался с ним поделиться божественно приготовленной едой, но он каждый раз вежливо, упрямо отказывался. Переубедить Сибату-сана оказалось просто невозможно. Перед возвращением в офис я постарался избавиться от всех компрометирующих меня запахов. Обоняние человека довольно своеобразно. Он может не учуять, как от кого-то плохо пахнет, а японцы в этом отношении довольно наблюдательны, но вот как кто-то недавно съел что-то очень вкусное, гарантированно обнаружит. Это охотничий инстинкт. Поэтому не успел я занять своё место, как услышал от Наойи, — А что ты брал на обед? Невозмутимо ему ответил. — Купил пару онигири с тунцом, и столько же булок с якисобой, — придумал на ходу. Как ни странно, здесь булочки с отварной, пшеничной лапшой считались довольно ходовым товаром. Дополнительная начинка могла варьироваться, в зависимости от региона и времени года. Я иногда действительно брал такие с ломтиками хорошо прожаренной свинины, листьями белокочанной капусты и кусочками сладкого перца. На четвёртый день у меня наступило «просветление». Я, наконец-то, расслабился и стал получать от происходящего удовольствие. Да, сижу, занимаюсь какой-то фигнёй, меня никто не замечает и не ценит, зато никакой суеты, тревог, размышлений, где взять миллионы и куда их потратить. В бытие простого работника тоже есть свои маленькие радости. Не нужно ни за кого отвечать, с кем-то договариваться, переживать по поводу завтрашнего дня и долгов. У тебя всё расписано и всё предопределено. Не работа, а отдых. Понятно, что завтра всё изменится, но это будет завтра. Как обычно и бывает, в последний для меня день рабочей недели, после обеда подошёл хмурый Наойя. У него на вторую половину дня возникли какие-то срочные планы, поэтому сэмпай нашёл удобный повод «ненадолго» отъехать по «рабочей» необходимости. Я сам не раз так же поступал. Поскольку текущее задание с него никто снимать не собирался, он решил воспользоваться помощью своего кохая. Зря, что ли, тратил на меня своё драгоценное время, чему-то учил, много возился, отвечал на дурацкие вопросы, можно подумать. В общем, этот японский крендель выдал мне свои черновые записи. Бегло и устно набросал перечень задач. Обрисовал основные пункты, на которые нужно акцентировать внимание. Вручил материалы статей наших аналитика, экономиста и финансиста, после чего радостно скрылся в закате. Мне всего-то нужно было собрать эти разрозненные данные, полученные из разных источников, в одном документе. Структурировать их, выделить главное, выкинуть ненужное и положить обратно на стол Наойи. Пустяк, правда? Он ещё уточнил, занимался ли я чем-то похожим на прошлой работе. Как ни странно, да. Ещё как! Это его успокоило. Ожидаемый от меня документ был не особо важен, но необходим, как очередная часть еженедельных обзоров, на основе которых потом будут сделаны нужные выводы и вестись статистика. Конечно же, поскольку готовый документ нужно сдать уже завтра, а завтра я на эту работу не прихожу, то сделать его обязательно нужно именно сегодня. Опять же, ничего нового для себя я не услышал. Взамен мне пообещали мифическое — «с меня причитается». Пообещал всё сделать, как он и сказал. Заверил, что Наойя может на меня положиться. Как будто я мог сказать что-то другое. Когда все ушли, сняв галстук и пиджак, расстегнув верхние пуговицы рубашки, в сумерках, освещённых электрическим светом, приступил к любимому делу. Я вновь стал единовластным повелителем офиса и бумаг. Вершителем проектов и покорителем вершин. Хозяином кофеварки. Богом машины. Сумасшедшим учёным. В какой-то момент у меня даже сердце чуть не ёкнуло, когда вместо этого офиса, я увидел другой, маленький, тесный, до боли знакомый. Помотав головой, избавился от наваждения. Надо же, раньше не мог дождаться, когда избавлюсь от опостылевших видов и рож, а теперь об этом жалею. Вспоминаю с теплотой и ностальгией. Как переменчивы людские сердца. Впрочем, сейчас не до этого. Надо бы вспомнить заветное, волшебное слово, с которого всё и началось. Как оно там звучит? — Разгон! Глава 3 В пятницу, как у неё было заведено, Накамура проверяла очередной еженедельный обзор финансового отдела. Она предпочитала лично знакомиться с первоисточником, а не выслушивать краткую информационную выжимку от помощников. Это было необходимо, чтобы по-настоящему разбираться в теме, а заодно отслеживать потенциальные объекты интереса. А то раньше бывало так, что помощник что-то забывал, переиначивал, добавлял или описывал своими словами, а она потом принимала важные решения. В этот раз её ждало довольно необычное чтиво, сразу привлёкшее внимание финансового директора. Хотя она встречала в обзоре знакомые данные, выдержки из аналитических статей своих сотрудников, их мнение, ссылки на дополнительные материалы, привычные маркеры, за которыми всегда велось наблюдение, у Накамуры сложилось чёткое понимание, что его делал кто-то другой, а не Наойя. В документе стали попадаться незнакомые обороты речи. Немного изменился стиль изложения. С другого ракурса рассматривались некоторые спорные вопросы. Хотя в нём не стало больше цифр, чем обычно, однако количество рассуждений и выводов значительно увеличилось. Были проведены совсем неочевидные связи и зависимости между разбираемыми в обзоре данными. Проделана более скрупулёзная работа по анализу материала. Отслежены тенденции, которые Наойя не считал важными. Словом, вроде бы, всё оставалось тем же, но куда более продуманным и очевидным, а что важнее, в документе полагались на столь неуловимую, но крайне полезную вещь для любого финансиста, которую не заменить ни пониманием процессов, ни опытом, безусловно присутствующими у Наойи, как интуиция. Да, она могла ошибаться, но ведь могла и принести небывалую выгоду. Потратив некоторое время на проверку документа, сравнения его с обзорами из других, авторитетных источников, Накамура серьёзно задумалась. Вызвав к себе Наойю, бесстрастно у него поинтересовалась, — Не было ли с написанием этого обзора каких-либо сложностей? — Нет. Всё прошло как обычно. А что, с ним что-то не так? — забеспокоился сотрудник, с подозрением посмотрев на лежащий на столе документ. — Нет. Всё нормально. Обзор мне понравился. Это ведь ты его написал? — испытывающее взглянула в глаза сотрудника. — Да, — расслабившись, улыбнулся довольный похвалой Наойя, считая, что успехи стажёра — заслуги учителя. — Молодец. Хорошая работа. Можешь идти, — отпустила его Накамура, не показав ни тени недоверия. «Чтобы написать этот обзор, требовалось потратить много времени. Наойя обычно оставляет его на самый последний момент, на случай если что-то резко поменяется», — подумала финансовый директор. Запросить у охраны, кто и когда вчера покинул офис труда не составило. Удивившись результату, женщина спокойно продолжила работать. Пока рано делать выводы, но небольшой интерес к новому сотруднику у неё появился. Накамура решила устроить ему на следующей неделе небольшую проверку на случай, если он тоже воспользовался посторонними услугами. К тому же этот обзор ещё должен пройти испытание временем. Либо подтвердиться, либо оказаться ошибочным. * * * Судзуки Майя, бывший личный помощник и секретарь Татибаны Сайто, пребывая в состоянии сильного беспокойства, тревоги и неуверенности, в пятый раз посмотрела на часы. Сидя в приёмной, она ждала своего нового начальника, не представляя, чем это закончится. Всё как-то очень быстро перевернулось с ног на голову. Никто из сотрудников Солнечного Ястреба не ожидал того, что произошло. Все до последней секунды пребывали в полной уверенности, что у них в компании всё хорошо, можно не переживать о своём будущем. Как оказалось, напрасно. Стремительно накопив проблем, подобно покатившемуся с горы снежному кому, Татибана-сан просто взял, да и умыл руки, а после отряхнул их, избавляясь от капелек воды. В последние дни коллеги практически не давали Майе покоя, интересуясь, что теперь будет и кто теперь главный? Тело не может жить без головы, это же очевидно. Всем сотрудникам Солнечного ястреба хотелось как можно скорее получить ответы на свои вопросы. Вот только, кто бы ей самой их дал? Почему-то все были искренне уверены, что из-за особой близости к прошлому руководству она точно всё знает, только не говорит. Схватившись за голову, уперев локти в стол, женщина печально вздохнула. Она очень надеялась, что голова от разрывающих её мыслей вновь не начнёт болеть. Как могла, секретарь вселяла в остальных сотрудников уверенность в завтрашнем дне. Убеждала их, что всё будет хорошо, что со дня на день придёт новый хозяин и всё объяснит, всё наладится, не нужно паниковать и разбегаться. На самом деле это её сейчас беспокоило не столь сильно, как личная драма. Чёрт с ним, с «Солнечным ястребом», гори он синим пламенем. Внутри у секретарши бушевала неутихающая буря из гнева, обиды и сердечной боли. Этот урод посмел поиграться с её искренними чувствами, вселить надежду, а потом безжалостно всё растоптать. Он выкинул Майю из головы и сердца сразу, как только покинул порог этой компании. Сволочь! А ведь какие нежности шептал ей на ушко. Как обнимал, как пылко любил, когда они ночевали в одной постели. Как дарил подарки и обещал беззаботную жизнь. Как заверял, что никогда её не бросит. Всё это оказалось сладкой ложью. Иллюзия сказки развеялась, как только часы пробили полночь, ознаменовав наступление даты исполнения договора о передаче прав собственности. Золушка вновь стала бедной падчерицей. Карета превратилась в тыкву, а белые кони в разбегающихся мышей. Подумав об этом, женщина почувствовала острое желание схватить хрупкую подставку для канцелярских принадлежностей и разнести её о дверь, надеясь, что после этого немного полегчает. Майю использовали и выбросили за ненадобностью. По сообщениям из социальных сетей у Татибаны теперь новая невеста, новые планы, новые перспективы, в которых больше нет места ничему старому. У него всё хорошо. Татибана даже не думал предлагать ей хотя бы стать его любовницей, не то что забирать с собой. Наверняка он уже нашёл на это место кого-то другого, помоложе, посимпатичнее. Предательство любимого человека больно ударило по гордости и самооценке женщины. У неё перед внутренним взором рушился на кусочки радужный мир, уже построенный и наполненный мечтами, а она при этом была вынуждена улыбаться и успокаивать других, столь же преданных и брошенных, продолжая их обманывать. Теперь у Татибаны появился первый, по-настоящему ненавидящий его враг. Как же правы те, кто считает, что нет хуже и мстительнее врага, чем брошенная, обманутая женщина. Все подарки Татибаны отправились в мусорку, как и фотографии, порезанные на мелкие кусочки. Чувства к нему были вырваны с корнем, сожжены, а «земля» посыпана солью. Первой её мыслью было уволиться, чтобы побыстрее обо всём забыть, или куда-нибудь уехать, однако влюблённость приходит и уходит, а жизнь продолжается. У неё не имелось за спиной богатых родственников, влиятельного рода, большого счёта в банке. Поддерживать красоту, здоровье, профессиональные навыки, всё это требовало немалых средств. Кроме того, нужно чем-то заполнять холодильник, платить по счетам, откладывать на старость, покупать одежду. Чувства, безусловно, важны, но и без денег в современном мире не обойтись. Женщина не знала, когда и какую работу она сможет найти после увольнения. Не променяет ли мыло, на мыльный пузырь? Честно говоря, сперва у неё возникла некоторая неприязнь к новому владельцу компании, Мацумото Синдзи, однако как следует всё обдумав, она от неё быстро избавилась. Насколько Майя поняла, Мацумото вовсе не планировал обанкротить Солнечный ястреб или отнять его у Татибаны. Компания должна была стать предметом торга. Вот только презренный Татибана торговаться не стал, как и сражаться за свою собственность, за своих людей, предав их доверие. Он просто бросил их на произвол судьбы, признав поражение в торговой войне. Более того, перед уходом забрал с собой всё самое ценное. Это сейчас Мацумото приходилось вливать во враждебную ему компанию, как было раньше, большие деньги и искать для неё новых клиентов, чтобы удержать Солнечный ястреб на плаву. Он вовсе не планировал мстить, выгоняя людей на улицу. Всё это Майя узнала от другого секретаря Мацумото-сана, от Цукуды. Когда ужасающая депрессия немного спала, умывшись и похлопав себя по щекам, Судзуки принялась спасать хоть что-то от своего, некогда прекрасного прошлого. Хотя бы ради того, чтобы позаботиться о будущем. Нужно быть практичной, и, чёрт возьми, теперь уже циничной деловой женщиной. По-другому в этом жестоком мире не выжить. Выяснив, кто стал владельцем Солнечного ястреба, она быстро нашла контакты Цукуды и наладила с ним обмен информацией, как секретарь с секретарём, в рамках одной большой, общей организации. Найти подход и расположить парня к себе оказалось несложно. Потребовалось немного женского шарма, обаяния, лести, и, неизбалованный вниманием взрослых, умных красавиц, Цукуда «поплыл». Дальше, обходя стороной секреты, чтобы не отпугнуть его, Майя принялась собирать информацию о том, от кого теперь зависела её судьба и карьера. Вполне понятное желание. Она жадно интересовалась всем, что Мацумото-сан любит, что не любит, как предпочитает вести дела, разговаривать, отдыхать, какие у него привычки и вкусы. Сейчас главное удержаться в своём кресле, а дальше будет видно, от чего отталкиваться. Вполне вероятно, новый директор захочет привести с собой и новую секретаршу, или же захочет полностью сменить управленческий штат Солнечного ястреба, вполне обоснованно ему не доверяя. В этой компании, вполне возможно, могли остаться лояльные Татибане люди. Поди разберись, кто из них не сейчас, так потом согласится поработать чужим шпионом или саботажником. Майю немного успокаивало то, что она в своё время догадалась наладить хорошие отношения с Мацумото-саном. Но вот то, что успела зарекомендовать себя верной любовницей Татибаны и у неё к нему были чувства, могло выглядеть большим, жирным минусом в глазах нового владельца. Подумав об этом, женщина снова скрипнула зубами от злости. Взяла в руки подставку, взвесила её, не сводя прицеливающегося взгляда с двери. В этот момент в приёмную вошёл невыспавшийся, немного рассеянный и усталый Мацумото-сан. Увидев секретаршу, он мгновенно замер и напрягся, почувствовав её жажду крови. — Судзуки-сан, вы бы поставили подставку на стол. Уроните же. Разминать руку лучше чем-нибудь другим. Кистевым эспандером, небольшой гантелей, шариками, — с осторожностью, мягким тоном попросил новый владелец. Тут же смутившись, Майя послушно и медленно вернула на прежнее место ещё одну возможную причину своего увольнения, испуганно глядя ему прямо в глаза. — Простите, Мацумото-сан. Я не ожидала, что вы так внезапно войдёте. Придав себе подобающий секретарю вид, она уважительно поклонилась, принося официальные извинения и отводя взгляд. — Я подумал, что стучаться в собственную приёмную, это как-то слишком, — заметил расслабившийся парень. — Личные вещи прошлого руководителя компании из его кабинета уже забрали? — уточнил Мацумото-сан, задумчиво посмотрев на вторую дверь. — Да. Я собрала две коробки, запечатала и отправила их с курьером по его адресу проживания. Также в кабинете была проведена полная уборка. Заменено кресло, комнатные растения, компьютер, — перечислила хорошо поставленным голосом, пытаясь произвести впечатление профессионала. — Спасибо, — вежливо поблагодарил Мацумото. — Дайте мне пять минут в нём освоиться, а потом принесите крепкого кофе, без сливок, вместе с отчётами о текущих делах, если они имеются. И последнюю корреспонденцию захватите. — Будет сделано. Получив требуемое, Мацумото-сан попросил ознакомить его с текущим положением дел, не отображённым в бумагах. Как есть, без прикрас, поскольку есть вещи, о которых не пишут. После этого она с осторожностью уточнила, стоит ли и ей собирать в коробку свои вещи?