— Астон, пакеты! Глаза Марии влажно заблестели, когда она осторожно опускалась на край кровати. В отличие от мужа Мария любила дни рождения. Больше всего свои собственные, но и всех остальных тоже. Астон прыгнул на кровать с двумя пакетами в руках, едва не опрокинув торт. — Это мы с мамой испекли его вчера вечером! — гордо провозгласил он. — Мы вообще профи по тортам. Получилась та-аакая гора сливок… Каркающий американский акцент на слове «профи» был явным следствием влияния «Ютьюба». На какое-то мгновение Винсенту даже захотелось, чтобы торт соскользнул на пол навстречу своей преждевременной кончине. Он прекрасно осознавал масштабы этой катастрофы. Дело не только в том, что семья лишится сладкого. Мария непременно увидела бы в этом дурной знак, и остаток дня прошел бы под знаком проклятия, что, в свою очередь, означало череду катастроф, которые не замедлили бы последовать одна за другой. — Вот, папа. — Астон протянул Винсенту пакет, не переставая прыгать на одеяле, и они с Марией обменялись радостными взглядами. Первый пакет, кое-где перетянутый полосками скотча, выглядел довольно небрежно. Винсент узнал подарочную бумагу — в нее был завернут «Монстер трак», который они с Марией подарили Астону на прошлый день рождения в феврале. Винсент улыбнулся и обнял сына. Кто не любит «Монстер трак»? Но в пакете оказался галстук. Мария взъерошила волосы на голове Астона. У Винсента было уже два таких галстука, и все дареные. Наверняка Мария выделила детям деньги, предоставив самим выбрать, чем порадовать папу. И они не придумали ничего лучше, как пойти по проторенной дорожке. Их фантазии хватило только на галстук! С другой стороны, если галстук понравился папе в прошлом году, почему в этом надо что-то менять? Тем более что у Винсента есть прекрасная возможность отплатить тем же. Когда Астону исполнится двадцать лет, он получит свой первый галстук. — Еще один, папа! Белоснежная шапка из взбитых сливок уже съезжала набок. — Успокойся, дорогой, — урезонивала Астона Мария. Она выжидательно смотрела на мужа. Этот пакет был совсем тонкий и обернут не в пример аккуратнее. Винсент с первого взгляда заподозрил руку Марии. В пользу этой версии говорила и наклейка в виде сверкающего сердечка на верхней стороне. Он развернул бумагу. — Мы поплывем на пароме, папа! Все вместе! Винсент взглянул на открытку — только не это… Финский паром — можно ли придумать что-либо более кошмарное? Пятьдесят тысяч тонн насквозь пропитавшегося пивом железа. Он оглянулся на Беньямина и Ребекку — та же боль в глазах. Их лица отражали отчаяние Винсента. Старшие дети обменялись с отцом понимающими взглядами. Все трое знали, что если Марии пришла в голову «просто фантастическая идея» на тему семейного отдыха, то это необратимо. А значит, в скором времени всем им придется провести целые сутки запертыми в стальном бункере. Винсент взглянул на обратную сторону — срок подарочного сертификата истекал через год. В его распоряжении оставалось двенадцать месяцев, чтобы покинуть страну. — Попробуй торт, любимый. — Счастливая Мария протягивала Винсенту блюдце с громадным куском, который только что отрезала. — Астон прав, мы по тортам профи. И столько сливок… Винсент сглотнул и улыбнулся. Это была любовь — и ничего другого. Ему желали добра, а значит, все, что оставалось, — подыгрывать из последних сил. — Благодарю, дорогая, но, может, мы попробуем торт все вместе, за столом? Они собрали подарки, бумагу, взяли торт и вышли на кухню. По пути Винсент захватил себе еще один подарок с полки — двойной альбом «Ксерокс‐4» Альва Ното[9]. Он сам перевязал его красной лентой, которую снял, осторожно поддел ногтем первую пластинку, вытащил из конверта, пару минут повертел в руке, предвкушая наслаждение, и только потом поставил на проигрыватель в гостиной. Это было то, что надо. Затем взял банку, насыпал в ладонь немного корма для рыбок и направился к аквариуму, где поднес ладонь к самой поверхности воды. Винсент не зря выбрал именно американских евдошек. Не самые красивые рыбки — зато единственные, которых можно кормить с руки. Долго ждать не пришлось. Скоро четыре рыбки, окружив руку Винсента, стали хватать из нее белые хлопья. — Сегодня будет шумно, — сказал им Винсент. — Прошу прощения заранее. Вы знаете, как это бывает. И, установив нужный ему уровень громкости, вышел на кухню. Только в объятиях этой музыки и получалось немного расслабиться. Реакция Марии, судя по напряженным плечам, была противоположной. Она вздыхала каждый раз, когда заставала Винсента с виниловой пластинкой в руках. И в этом Мария тоже не понимала мужа. Она предпочла бы слушать Эда Ширана в музыкальном приложении «Спотифай», которое, в отличие от проигрывателя совсем не занимает места. Но Мария видела красную ленту, которая сегодня обозначала территорию Винсента. Винсент сел за стол и взял свой кусочек торта. Часы показывали восемь ноль-ноль. Еще шестнадцать часов. Девятьсот шестьдесят минут. Пятьдесят тысяч шестьсот секунд. Потом этот день рождения закончится. * * * — Может, сегодня поделишься? Мина покачала головой: — Сегодня не самый подходящий день для этого. И вообще, я здесь только для того, чтобы слушать, ты знаешь. Вспомни, когда ты видел меня здесь в последний раз? — Да, да, это так. Меня тоже давно здесь не было. Держался… И вот сейчас я снова здесь. Кофе? Мужчина с собакой — так его окрестила Мина — держал в руке бумажный стакан. Она даже не знала, как его зовут, а вот прозвище, которым одарила его с первого взгляда, прилипло к нему раз и навсегда. Кроме него в группе были Тетенька в лиловой шали, Сконец и Девушка с дельфином. Мина помнила, как их зовут на самом деле, но имена плохо ассоциировались с людьми в этом странном месте. В конце концов, это был клуб анонимных алкоголиков. При том что сама Мина алкоголиком себя не считала, поэтому и не рассматривала себя как часть коллектива, который, как обычно и бывает в таких местах, сложился быстро и естественно. Мина покачала головой на бумажный стакан в руке Мужчины с собакой. Ее тошнило при одной мысли о том, какими опасными микроскопическими созданиями кишел не только этот стакан, но и термос, которым пользовались все кому не лень. Мужчина с собакой пожал плечами и нацедил себе кофе. Один вид этого напитка заставил Мину брезгливо поежиться. Глядя на его маслянистую поверхность, она подумала, что не стала бы пить такой даже из самой стерильной посуды. — Почему пришел так поздно? — спросила Мина и едва не прикусила язык. Во‐первых, ее это совершенно не интересовало. А во‐вторых, вопрос вполне можно было истолковать как неприличный. — Отвозил жену в больницу, ей нужно обследоваться после операции. Сколиоз в тяжелой форме, второй год в инвалидном кресле. Мина кивнула, еще раз пожалев о своей несдержанности. Вопрос оказался еще более личным, чем она могла подумать. Слава богу, что Мужчина с собакой не стал и дальше углубляться в историю своей жены. Вместо этого он нагнулся, налил воды в чашку своему золотистому ретриверу и почесал у него за ушами. — Как зовут собаку? Опять — ну что ты будешь делать? Мина не могла взять в толк, с чего вдруг взяла на себя обязанность заполнять паузы между словами. Она терпеть не могла вежливую болтовню ни о чем. Но мужчине вопрос понравился. — Боссе, — гордо ответил он. — Ему четыре года. Мина кивнула. Животные — явно не ее хобби по вполне понятной причине. Лапы Боссе были черными от грязи после небольшой прогулки по улице. — Привет, рада тебя видеть! К кофейному столику приближалась Девушка с дельфином и широко улыбалась Мине. Девушка с дельфином всегда выглядела очень счастливой, что воспринималось почти как симптом с учетом специфики места. В отличие от Мины, которая приносила сюда что угодно, только не безмерную радость. Эту девушку звали Анна, а дельфин, благодаря которому она получила свое прозвище, был вытатуирован у нее на лодыжке. Мина заметила его уже при первой встрече. Она не стала расспрашивать Анну, есть ли у дельфина приятели на других частях ее тела, из опасения, что та разденется перед ней донага. Мина ведь вполне смогла бы прожить даже и без этого дельфина. Но Анна оказала ей большую услугу, поэтому Мина широко улыбнулась ей и кивнула в ответ. — Спасибо, что вывела меня на Винсента Вальдера, — сказала она. — Моя начальница сразу взяла его в оборот. Девушка с дельфином засияла: — То есть это что-то вам дало? — Думаю, да, — ответила Мина. — Надеюсь на это. Девушка с дельфином засияла еще ярче. Мина даже испугалась за нее. — То есть ты все-таки связалась с ним, с Винсентом Вальдером? Как здорово! Я ведь с ним почти не знакома, он такой мрачный… Сама не знаю, как получилось, что я рассказала тебе о нем. И… еще раз извини, что тогда подслушала. Мне так неудобно… В тот день Мина решила позвонить Юлии в перерыве между занятиями. Это случилось вскоре после того, как они нашли ящик. А потом подошла Анна и посоветовала связаться с Винсентом. Мина засомневалась поначалу, но быстро осознала, что идея не лишена разумных оснований. В результате знакомство с эксцентричным менталистом не только пошло на пользу расследованию, но и здорово скрасило существование Мины за последние несколько дней. Жизнь, конечно, порядком усложнилась, зато стала интереснее. И это казалось странным Мине, до сих пор никого близко к себе не подпускавшей. Она, для которой дистанция была святым понятием, вдруг решила приоткрыть дверку совершенно чужому человеку. Но, насколько это могла осознать Мина, до сих пор ситуация оставалась под полным ее контролем. Разве что говорить по телефону следовало бы тише. Ретривер Боссе напился и пошел на нее, высунув язык. Мина сжала кулаки, пытаясь совладать со страхом, что удавалось ей на протяжении трех-четырех секунд, после чего она все-таки попятилась, почувствовав на своей руке мокрый собачий нос. — Он добрый… — Заулыбавшись, мужчина почесал у Боссе за ушами. Изо рта собаки упала капля слюны. Пес подобрался и радостно замахал хвостом. Он, как видно, решил, что им любуются, неправильно истолковав внимание Мины. — Хммм… — Та еще раз подозрительно покосилась на грязные лапы Боссе. Стало тихо. Собака осторожно приблизилась еще на шаг. — В следующий раз я подумываю сделать волка, — услышала Мина голос Девушки с дельфином. Мина не сразу догадалась, что та имеет в виду татуировку. — И еще какой-нибудь клевый текст, который я еще не придумала. Carpe diem, думаю… Хотя, это, наверное, избито? Но все равно красиво. «Лови момент» — вот что это значит. Разве это не то, что всем нам нужно? Жить в настоящем, быть здесь и сейчас… Девушка с дельфином закатала рукав футболки и показала свое предплечье. — А знаешь, о чем бы я думала на твоем месте? — перебила ее Мина и ответила, встретив вопросительный взгляд девушки: — Достаточно ли хорошо продезинфицирована игла, чисты ли чернила… — О, это и в самом деле круто! — оживилась девушка. — Сразу понимаешь, что живешь… по-настоящему. Потому что никто не может сказать, что случится в следующий момент. Может, ты будешь инфицирована и получишь в кровь порцию этих бактерий-убийц. Которые будут пожирать тебя изнутри… — Living on the edge, — сухо перебила Мина. — Именно! Спасибо! «Жизнь на грани» — именно этого я и хочу. Спасибо за идею! Просто замечательный девиз. Мина смотрела в восторженное лицо девушки и не знала, о чем с ней теперь говорить. То, что Анна приняла за идею, вовсе не было таковой по замыслу Мины. Той подумалось, что отныне любое ее слово имеет шанс рано или поздно проявиться на предплечье этой девушки в виде инфицированной татуировки.