— Ага. — Я всегда думал, это означает, что у всех разные вкусы, предпочтения… понимаешь? Одни парни смотрят на женские ноги, другие предпочитают блондинок, третьим нравятся девушки с длинными волосами, и все в таком духе. Я никогда особенно об этом не задумывался до твоих слов. Может быть, ты видишь во мне красоту, потому что сама прекрасна? — Внутренне? — Да. Ферн помолчала, думая над его словами, а потом прошептала: — Я понимаю, что ты имеешь в виду… и мне приятно. Но мне было бы намного приятней, если бы ты — хоть раз — счел меня красивой и внешне. Эмброуз усмехнулся, но тут же посерьезнел. Кажется, она не шутит и не флиртует. Черт. Снова этот синдром дурнушки. Он не знал, как заставить ее поверить в то, что она больше чем просто красива, поэтому поцеловал ее — осторожно, не так, как той ночью, когда случайно толкнул к стене. Пусть Ферн почувствует его нежность. Эмброуз почти сразу же отстранился, не позволяя себе потерять голову. Он тихо восхищался Ферн, а не норовил сорвать с нее одежду. К тому же не до конца понимал, жаждет ли она поцелуя или просто отвечает на него из жалости. От этой мысли ему стало горько. Ферн раздраженно вздохнула и села, проводя рукой по волосам. Они скользнули сквозь пальцы и упали ей на спину. Эмброузу захотелось зарыться лицом в эти локоны и вдохнуть их запах, но, кажется, он ее чем-то обидел. — Прости, Ферн. — За что? — сорвалась она, уставившись на него с такой злостью, что он поморщился. — Почему ты извиняешься? — Ты расстроилась. — Меня бесит, что ты отстранился! Раздражает твоя осторожность! Немного удивленный, Эмброуз тут же улыбнулся: ему понравилось то, что он услышал, но улыбка померкла, когда он начал объясняться: — Ты такая маленькая, Ферн. Хрупкая. Все это для тебя непривычно. Я не хочу показаться слишком настойчивым, не хочу сделать тебе больно. — Это страшнее, чем просто от нее уйти. Он не пережил бы. Он потерял слишком многих. Ферн села перед ним на колени, у нее дрожал подбородок. Она взяла его лицо обеими руками, и когда он попытался увернуться, не отпустила, заставляя посмотреть себе в глаза. — Эмброуз! Я всю жизнь ждала того момента, когда ты меня захочешь. Если ты будешь обнимать меня так робко — это хуже, чем если бы ты совсем меня не обнимал. Уж будь добр убеди меня в своей искренности. — Я боюсь сделать тебе больно, — хрипло повторил он. — Тогда не делай, — прошептала она. Боль можно причинить разными способами. Эмброуз это знал, но оставил попытки увернуться и поплыл по течению. Он давно никому не позволял к себе прикасаться. Маленькие руки Ферн пробуждали в нем бурные чувства. Она заставляла его дрожать, все внутри него завибрировало, как воздух перед грозой. Ее руки переместились на его шею — с одной стороны гладкую, а с другой испещренную шрамами. Она не отдернула пальцев, но провела ими по каждому, будто запоминая, а потом наклонилась и поцеловала подбородок. Затем снова — уже с другой стороны, давая понять, что в этих поцелуях нет жалости, только желание. Эмброуз поддался ее ласке, теряя над собой контроль. Ферн легла на спину, Эмброуз склонился над ней и провел ладонью по лицу. Его губы не встретили сопротивления — он просто потребовал поцелуя, и она ответила, раскрываясь перед ним, отдавая в его власть свое тело. Эмброуз почувствовал, как ее руки скользнули под его футболку, пальцы коснулись спины — и у него перехватило дыхание. На мгновение он прервал поцелуй, закрыв глаза, вдохнув сладкий запах ее шеи. Ферн возбужденно дышала и, казалось, тоже теряла контроль. Нежно, почти по-матерински, она поцеловала его голову, водя по ней руками. Очередная попытка совладать с собой провалилась: Эмброуз накрыл рукой ее грудь, лаская большим пальцем скрытое от глаз. Ему хотелось стянуть с нее блузку. Но Ферн никто больше не целовал, и, прежде чем зайти дальше, он хотел подарить ей еще больше поцелуев: она их заслуживала. С сожалением он опустил руку и обнял ее за талию. Ферн выгнулась под ним, протестуя, и вздохнула так, что кровь у него закипела, а сердце бешено заколотилось. Ее губы, нежные, ищущие, вновь встретились с его губами, и Эмброуз Янг понял, что влюбился в Ферн Тейлор. * * * — Смотрите, кто пришел! — крикнул Бейли, въезжая в магазин. Следом вошла улыбающаяся Рита с сыном на руках. Ферн радостно завизжала и подлетела к подруге. Она забрала у нее белокурого мальчика и стала осыпать его личико поцелуями. Очевидно, Беккера не было в городе, и Рита, когда возвращалась домой от матери, увидела Бейли. Он убедил ее: караоке и немного танцев — то, что ей сейчас нужно. И вот уже Бейли с Таем на коленях под оглушительную музыку катался между рядами супермаркета, приводя малыша в восторг. Рита улыбалась и бегала за ними. Как и Ферн, она изменилась. Эмброуз не понимал, как можно было столь сильно преобразиться за несколько лет, учитывая, что Беккер Гарт, например, остался прежним. Только теперь его главной жертвой стала жена. Рита была красива, но выглядела измотанной и подавленной. Эмброузу показалось, что ей неловко встречаться с ним взглядом, поэтому он ушел в пекарню. — Эмброуз? — В дверях улыбалась Ферн. Он улыбнулся в ответ, наслаждаясь тем, как она на него смотрит. — Выйди к нам, всего на минутку. — На минутку? Мне здесь нравится больше, — мягко возразил он. — Мы ставим диски с лучшими хитами Шина и Тейлор, все наши любимые песни. Я хочу с тобой потанцевать. Эмброуз застонал. Ох уж эти Ферн и Бейли. Конечно, у них был диск с лучшими хитами. И он бы с радостью потанцевал с Ферн — он бы делал с ней все что угодно, но только на кухне, где никто бы их не увидел. Ферн начала тянуть его обеими руками, упрашивая пойти. — Следующая песня — моя самая-самая любимая. Эмброуз вздохнул и двинулся за ней. Интересно, что это за самая-самая. Теперь он хотел знать о Ферн все. — Как-то раз я сказала Бейли, что если умру раньше него — а это была его самая большая мечта лет в десять, — он просто обязан поставить эту песню на моих похоронах. И заставить всех танцевать. Слушай! Только попробуй сказать, что от нее на душе не становится лучше. Она с нетерпением ждала его реакции, и Эмброуз прислушался к первым тактам. Бейли и Ферн завыли в унисон с Принцем и начали неистово танцевать. Рита засмеялась, завопила и немедленно присоединилась к ним с Тайлером на руках. Эмброуз не танцевал, но с удовольствием следил за шоу. У Ферн напрочь отсутствовало чувство ритма, да и Бейли был не лучше. Он двигал свою коляску взад-вперед, качал головой и наслаждался моментом. Рита танцевала вокруг Бейли, но ее движения казались скованными, вряд ли ей было действительно весело. Ферн трясла попой и качала локтями, невпопад щелкая пальцами и прихлопывая, искренне и непринужденно. Эмброуз смеялся на ней — да, именно над ней, — а она смеялась в ответ. Ферн знала, что танцует ужасно, что такими движениями ей его не соблазнить, но все равно продолжала — просто ради удовольствия. И все же каким-то чудом это случилось: он влюбился. Отчаянно. В ее свет, очарование, энтузиазм и способность радоваться простым вещам. Влюбился в ее характер. Он хотел броситься к ней, поднять ее над землей так, чтобы она болтала ногами, и целовать до тех пор, пока оба не задохнутся. — «И твой поцелуй!..» — Ферн допела финальную строчку и замерла в нелепой позе, тяжело дыша, а потом расхохоталась. — Самая. Классная. Песня. На свете. — Она глубоко вздохнула, широко раскинув руки и не обращая внимания на следующий трек. — Пойдем-ка со мной. Мне нужно кое-что показать тебе на кухне, — твердо сказал Эмброуз, хватая Ферн под руку и утягивая ее за собой так же, как она сделала это несколько минут назад. Бейли и Рита продолжали танцевать — теперь под «Pressure» Дэвида Боуи. — Куда? Скоро же будет медляк! А я о-о-очень хочу с тобой потанцевать! — упиралась Ферн. Но Эмброуз крепко обхватил ее и ввалился в кухню, на ходу погасив свет. Поцелуем прервал удивленный вздох. Прижав одну руку к ее бедру, он притянул Ферн к себе, а другую руку положил на ее затылок. Сопротивления больше не осталось. 23 ОБРЕСТИ НАДЕЖДУ Бейли оказался тяжелее, чем предполагал Эмброуз, да еще и долговязым — его сложно было удержать, но он подхватил его на руки и уверенно, не спеша, двинулся по протоптанной дорожке. Он пробегал десятки миль в полном обмундировании, с семьюдесятью килограммами на спине, так что отнести Бейли на вершину холма и потом спуститься с ним не составляло большого труда. Они шли к могилам ребят, Эмброуз во второй раз, Бейли — в первый. От коляски они отказались сразу: по узкой тропе катить ее невозможно. Майк Шин не в силах был поднять сына на холм. Только Эмброуз. Энджи Шин предложила Янгу взять их фургон, но он отказался — усадил Бейли на пассажирское сиденье своего старенького пикапа, крепко затянув ремнями безопасности. Шин начал заваливаться на бок, он не мог держать спину, но Эмброуз положил подушку между ним и дверью, чтобы тот мог лечь на нее. Эмброуз видел: Энджи переживала, что они не берут с собой кресло. Она помахала им, натянуто улыбнувшись, и Эмброуз осторожно выехал со двора. До холма было рукой подать, но Бейли, похоже, нравилось ехать на переднем сиденье, и он попросил Эмброуза включить погромче радио и открыть окна. Когда они взобрались на вершину, Янг осторожно усадил Бейли на каменную скамью и сам сел рядом, придерживая его сбоку. Какое-то время они молчали: Бейли читал надписи на надгробиях, Эмброуз глядел поверх могил, предаваясь тяжелым воспоминаниям, от которых с радостью избавился бы навсегда. — Хочу, чтобы меня похоронили вместе с ними. Я знаю, что это военный мемориал. Но меня можно закопать, например, здесь, прямо возле скамейки. Эмброуз рассмеялся, на это Бейли и рассчитывал. Но его немного волновало, что возможность его кончины все принимали так легко. — Но меня похоронят на городском кладбище. Мои бабушки и дедушки там, да еще парочка других Шинов из прошлых поколений. Мне даже место выбрали, — легко продолжал Бейли. Эмброуз не удержался: — Как ты так живешь, глядя смерти в лицо все эти годы? Бейли пожал плечами и с любопытством посмотрел на него: — Ты так говоришь, будто смерть — самая ужасная в мире вещь. — Разве нет? — Эмброузу не приходило в голову, что может быть хуже. — Не думаю. Умереть легко. Жизнь — вот это сложная штука. Помнишь ту девочку из Клермонта, которая пропала лет десять назад, когда с семьей отправилась в поход? — спросил Бейли, прищурившись. — Мои родители и родители Ферн помогали в поисках. Все думали, девочка упала в ручей или просто заблудилась. Но в тот выходной в кемпинге было много людей, полиция предполагала, что ее могли похитить. На четвертый день поисков мать девочки молилась, чтобы нашли хотя бы тело дочери. Тело. Она надеялась, что ее малышка умерла быстро, от несчастного случая, а не страдала. Только представь, каково это — знать, что над твоим ребенком где-то издеваются, а ты ничего не можешь сделать. Эмброуз в смятении смотрел на Бейли. — Ты чувствуешь вину, потому что выжил, а они погибли. — Бейли кивнул на могилы. — Может, Бинс, Джесси, Грант и Поли смотрят на тебя сверху и качают головой: «Бедный Броузи. И зачем только он остался жив?» — Мистер Хилди говорил мне, что истинные счастливцы — те, кто не возвращается, — вспомнил Эмброуз. — Но вряд ли ребята смотрят на меня из какого-нибудь волшебного рая. Они мертвы. Их больше нет. А я есть. Точка. — Думаю, в глубине души ты в это не веришь, — тихо заметил Бейли. — Почему я, Бейли? — А почему бы и нет? — огрызнулся друг, отчего Эмброуз вздрогнул, словно Бейли уличил его в преступлении. — А почему я? Почему жизнь усадила меня в чертову коляску? — А Поли и Грант? Джесси и Бинс? Почему несчастье случается с такими хорошими людьми?