– Можно быть уверенным в том, что Доусон всегда находит способ, требующий наименьших затрат времени и сил, – заметил Брайант, поворачивая налево, на широкую улицу, обсаженную деревьями. Ким знала, что клиника «Окленд» была частным медицинским учреждением, открывшимся в пригороде Стаутпорта-на-Северне в середине семидесятых. Десять лет спустя, в то время, когда частные медицинские учреждения переживали период своего расцвета, ее поглотила более крупная сеть. За прошедшее с тех пор время учреждение, в стенах которого изначально делались только небольшие операции, превратилось в центр, где проводились любые вмешательства, начиная с пересадки органов и тканей и заканчивая косметологическими коррекциями. Если вход в больницу «Рассел-Холл» иногда напоминал вход в магазин электроники во время Черной пятницы[75], то «Окленд» была больше похожа на «Харви Николс»[76]. Пока Брайант представлялся и спрашивал доктора Корделла, Ким осматривала окрестности. Шум взволнованных голосов здесь заменяла негромкая музыка. Мягкая мебель пастельных тонов заняла место практичных пластиковых стульев. За стойкой вместо раздраженных и загруженных сверх меры администраторов сидели приветливые и дружелюбные ресепционисты. На стенах вместо информационных досок, исписанных данными о различных заболеваниях, располагались копии постеров старых фильмов, забранные в рамки. «Так же, как «Окленд» не похожа ни на одну из больниц, в которых мне доводилось бывать прежде, – подумала инспектор, когда навстречу ей протянулась чисто вымытая полноватая рука, – так и Гордон Корделл не напоминает ни одного профессионального хирурга из тех, с кем мне приходилось встречаться». Корделл оказался невысоким, немного полным мужчиной с подбородком, который отчаянно пытался сохранить независимость от шеи. Ким даже не пыталась проигнорировать то чувство недоверия, которое мгновенно возникло у нее к стоявшему перед ней человеку. Казалось, что от него уже исходит ощущение настороженности, а ведь они еще ничего не успели сказать. – Мистер Корделл, спасибо, что согласились принять нас без предварительной договоренности, – сказал Брайант любезным тоном. Если сержант и испытывал то же, что и она, то прекрасно скрывал это. – Боюсь, что у меня не так много времени, – заметил медик. – Конечно, доктор. Мы постараемся не отвлекать вас надолго. Мы здесь в связи с Академией Хиткрест. Ведь вы же учились в ней, не так ли? Гордон неуверенно кивнул, что ни в коей мере не успокоило растущую подозрительность Ким. Вопрос был слишком простым, и любые колебания здесь были неуместны. Или он учился, или нет. Циник в инспекторе сразу почувствовал, что врач тщательно обдумывает каждый вопрос из боязни проговориться. – И закончили вы ее… – В девяносто втором году. – Это хорошая школа? – поинтересовался Брайант. Врач кивнул. Казалось, этот человек не доверяет своему голосу. – И вы поддерживаете контакты с вашими соучениками? – продолжил расспросы сержант. – С некоторыми, – ответил Корделл. Ким давно уже знала, что при разговоре с полицейскими люди ведут себя по-разному. Но существовали две основные разновидности: говоруны и молчуны. На некоторых нервная обстановка действовала таким образом, что они начинали говорить больше, чем надо, и пытались заполнить любую паузу в беседе попытками подчеркнуть то, что они говорят правду, – и при этом часто по нескольку раз повторяли одну и ту же фразу. Другие полностью закрывались и еле цедили слова, не доверяя самим себе. – Вы же в школе были частью какой-то группы. Треф, кажется… – снова заговорил Брайант. – Пик, – быстро поправил его врач. – Может быть, расскажете нам об этом? – предложил сержант, явно надеясь, что на открытый вопрос последует нечто большее, чем односложные ответы. – А зачем? – Их с Ким собеседник почесал нос. «Или не последует», – подумала детектив. – Затем, что это может помочь нам в нашем расследовании, доктор Корделл, – любезно пояснил сержант. Гордон посмотрел на телефон у себя на столе, как будто надеялся, что он сейчас зазвонит. Или это было непроизвольное движение глаз? – Мы просто хотим лучше понять предысторию, – заверил его Брайант. – Это был просто клуб. – Врач опять почесал нос в том же самом месте. – Невинное школьное развлечение, этакая команда друзей… У вас ведь тоже была такая команда, офицер? – спросил он, в свою очередь. – Конечно. – Брайант был по-прежнему любезен. – Правда, потом мы несколько подрастерялись. В Хиткресте было так же? Ким почти физически ощутила, как растет беспокойство Корделла. – Прошу прощения, но я не совсем понимаю, о чем вы, – сказал он, пытаясь выиграть время при ответе на элементарный для любого образованного и разумного человека вопрос. – Я хочу спросить – вот вы все, бывшие Пики, продолжаете поддерживать связи после того, как вышли во взрослую жизнь? – В вопросе сержанта было как раз столько легкого пренебрежения, сколько было необходимо, чтобы заставить Гордона сжать челюсти. Один из лучших образцов запудривания мозгов а-ля Брайант. Простой, но эффективный. Наблюдать за таким – сплошное удовольствие. – Мне кажется, вы не совсем понимаете, как… – Да нет, я все понимаю, – теперь Брайант прервал собеседника как раз в тот момент, когда тот начал говорить, – это должно было только усилить раздражение Корделла. – Когда я был ребенком, один из моих приятелей стащил у мамаши деньги из кошелька, и мы скупили практически весь запас засахаренного мармелада в «Вулворте»[77]. И поклялись, что это будет нашим секретом. Прокололи большие пальцы, смешали кровь и все такое… – Но это не совсем… – попытался вставить врач, но сержанта несло все дальше. – Но кончилось это тем, что, когда я добрался до дома, мне уже было очень плохо. И не только потому, что съеденного мною сахара хватило бы на целый улей диких пчел, но и потому, что я понял, что сделал что-то не то… – закончил полицейский. Выражение лица Корделла говорило само за себя. Стоун всегда восхищал тот факт, что у ее коллеги на любой случай была подходящая история из жизни. – Я не смог выпить чай, а к тому времени, когда мне надо было ложиться в кровать, я был уже убежден, что полиция вот-вот постучит в мою дверь. И неожиданно те клятвы, которые я давал, показались мне не такими уж важными. По крайней мере, по сравнению с тем, что я могу принести позор своей семье. – Тут Брайант сделал паузу и понизил голос до шепота: – А у вас есть семья, доктор Корделл? Гордон смотрел на него, как кролик на удава, и Ким, так же как и ее коллега, уже знала, что произойдет дальше. – Прошу простить, офицеры, но я ничем не могу помочь вашему расследованию, и меня ждет работа, – сказал медик. Брайант встал и протянул ему руку. – Благодарю вас за ваше время и надеюсь, что в следующий раз, когда мы встретимся с вами в участке, вы будете посвободнее. «Ну да, и пусть эта угроза немного повисит над тобой», – подумала Ким. То, что сержант заговорил о следующем разе, должно было показать Корделлу, что их беседа еще не закончена, а упоминание о полицейском участке заставило доктора сглотнуть несколько раз. * * * Ким закрыла за ними дверь, и Брайант наклонился, якобы для того, чтобы завязать шнурок. – Классная выдумка про сладости, – заметила детектив. – А это вовсе не выдумка, – признался ее коллега. – С тех пор я не могу спокойно смотреть на мармелад. – Он выпрямился и посмотрел на Стоун. – Готова? – Конечно. Брайант подошел к двери и прислушался. По его губам она поняла, что он сосчитал до трех, а потом нажал на ручку. Прежде чем заговорить, сержант подождал всего пару секунд, но этого оказалось достаточно. Корделл, с мобильным телефоном у уха, стоял возле окна. – Простите, доктор… О, ничего-ничего, это может подождать. – Сержант поднял руку, как бы извиняясь, и ретировался из комнаты. – И ведь срабатывает практически безотказно, – заметила Ким, когда они шли по коридору. Полицейские заранее пришли к молчаливому согласию, что из Корделла ничего не удастся вытянуть, поэтому все вопросы Брайанта имели лишь одну цель – вывести врача из равновесия. Детективы прекрасно знали, что если он в чем-то виноват, то схватится за телефон сразу же, как только они выйдут из комнаты. И Корделл не разочаровал их. – Ты что-нибудь услышал? – спросила инспектор. – Три слова абсолютно четко, – ответил сержант. – Я услышал: «…знают о Лорейн». Да, Ким услышала то же самое. Глава 72 – Как раз собиралась вам звонить, босс, – ответила Стейси на звонок Ким. – Значит, так: прекращай все, что делаешь, и перешерсти список нынешних учеников Хиткреста на предмет девушки по имени Лорейн. А Доусон пускай отправляется в школу и поспрашивает о ней там, – велела инспектор. – Вы думаете, что это та девочка, которой сделали подпольный аборт? – уточнила констебль. – На данный момент – да. Доктор Корделл дергался, как индюшка в декабре[78], и явно что-то хотел скрыть. У меня такое ощущение, что он сделал что-то, о чем теперь сожалеет. – Ладно, сделаем. Но у меня есть кое-что для вас, босс. Звонили из дорожной полиции. Они хотят, чтобы вы встретились с ними у въезда в Холлитри. – Зачем? – Детектив нахмурилась. Сейчас Холлитри находился в тысячах километров от ее текущего расследования.