— Шастен? Сонар и Лансон странно переглянулись. — Это как посмотреть. — Что значит, как посмотреть? Я задал простой вопрос: хорошенькая или нет. — Вот то-то и оно, что непростой, — смущенно возразил Сонар. — Как посмотреть. Лучше не скажешь. 32 На сей раз Милк был ни при чем. Похоже, все жители деревни провели ночь под открытым небом на берегу озера, чтобы не пропустить ни малейшей подробности работы речной полиции. И если бы только они! Вскарабкавшись с фотоаппаратом на плече на камень, торчавший на опушке леса, Юго Сен-Шарль деловито описывал на диктофон каждое движение полицейских. Стоящая за ним камера местного канала «Франс-3» тоже освещала событие. Лансон дал задний ход, и колеса прицепа вошли в озеро. Лодка была отвязана и поставлена на воду в ту минуту, когда на место прибыли Ноэми и Ромен. Увидев многочисленную публику, Шастен испытала неприятное ощущение, будто опоздала на собственный праздник. Ромен Валант припарковал машину и встретился взглядом с отцом, занимавшим самое удобное место и пребывающим в тихом бешенстве от такой активности в своей обычно спокойной коммуне. Хотя Сонар засек, что она появилась, он не бросился навстречу Шастен, а только кивнул ей в сторону офицера, единственного из команды, с кем она еще не была знакома. Массе уже стоял в воде и смотрел на озеро, будто с почтением бросал ему вызов. Когда он наконец оглянулся, Ноэми сразу поняла, что продолжение расследования обещает быть невероятно сложным. Она машинально повернула голову на треть вправо. Массе заметил ее и уверенной походкой двинулся навстречу. Метр за метром, Ноэми все отворачивалась и отворачивалась, и когда он оказался рядом, она его будто не видела. — Привет. Я Юго Массе, — представился он. — Мы с вами говорили по телефону. Мгновенное волнение, которое она испытала, насторожило ее. Не желание и, уж разумеется, не влияние момента. Массе был невероятно хорош собой, от этого ей стало больно, как никогда, и Ноэми устыдилась своей внешности. Она ощутила недовольство собой, смущение, неуверенность в себе — и вместе с тем словно бы ожог и восторг. Но главное — стыд. — Капитан Шастен, — ответила она с теплотой, какой мог бы обладать голос из GPS. Если капитан Массе сразу и не понял ситуации, то все же он обладал достаточной чувствительностью и догадался, что его взгляд, задержавшийся на лице молодой женщины, должен был обжечь ее и что эта странно ведущая себя особа желает только одного: чтобы он поскорее исчез с глаз долой. Еще не вполне решившись, сомневаясь, стоит ли уйти или все же обсудить, как положено, предстоящий ход операции, он остался на несколько секунд. Тогда Ноэми предпочла упростить дело и послать подальше бесполезные ужимки принцессы. Она резко повернулась и посмотрела прямо в глаза Юго. — Ну как? Ты приступаешь или тебе нужен спасательный круг? — без смущения обратилась она к нему на «ты». — Тебе надо отыскать двоих ребятишек, и, по последним сведениям, они не на суше. — Приступаю, приступаю, — ответил он, смутившись от такого напора. — Но мы бы предпочли, чтобы ты находилась на судне. Если с нами будет офицер, который сориентирует нас и еще что-то расскажет о деле, это даст нам возможность выиграть время. — Разумеется, — согласилась Ноэми. — Это верно. Она обратилась к Ромену: — Валант, в лодку! Спасибо. — Ноэми переключилась на другую мишень и развернулась, чтобы уйти. — А я останусь в машине. Озадаченные парни молча погрузились в «зодиак», Массе устроился на надувном сиденье рядом с Валантом. — Приношу свои извинения, — вздохнул Ромен. — Не знаю, что на нее нашло. Она частенько бывает не в себе, но не до такой степени. Приношу свои извинения за нее. — Ничего страшного, мне кажется, я кое-что угадал. Твой капитан, она ведь из Парижа, верно? Бывший сотрудник отдела по борьбе с наркотой? — Так точно, — подтвердил заместитель. — Тогда я знаю, кто она такая. И никогда за нее не извиняйся. * * * Лодка медленно отчалила, потом Лансон прибавил скорость, и двигатель меньше чем за двадцать секунд буквально отстрелил их на пятьдесят метров от берега. — Судя по единственному свидетельству, бочка обнаружена примерно в этом месте, — уточнил Валант. Приняв его слова к сведению, Лансон скинул за борт якорь, и судно прекратило движение. — Мы установили контакт с руководством служб эксплуатации плотины, — продолжил Массе, — они уверяют, что сбросов воды для регулировки уровня не было несколько недель. Значит, никакого течения. Если бочка была обнаружена здесь, она не могла продвинуться далеко от первоначального местонахождения. Уточним, где мы сейчас? Сонар достал из герметичного футляра видеомонитор, активировал сенсорный экран и нажатием пальца открыл интерфейс программного обеспечения. — Я скачал карту старой деревни. Остается только активировать ее, и я буду с точностью до метра знать, где мы находимся, а главное — над чем проплываем. Программа произвела подсчеты и выдала результат: «44 градуса 31 минута 44 целых и 1 сотая секунды северной широты и 2 градуса 14 минут 54 целых и 9 сотых секунды восточной долготы». — Судя по карте, мы находимся точно над улицей Алари. Между домами 2, 4 и 6 по четной стороне и 1, 3 и 5 — по нечетной. Из-за масштаба кадастра у меня вызывает сомнение строение под номером 6, оно кажется в три раза крупнее остальных. Возможно, это что-то другое. Карта пишет: «Авалонский О. Д.», вам это о чем-нибудь говорит? Чтобы сохранить равновесие в раскачивающейся лодке, Валант ухватился за идущие вдоль надувных бортов тросы и подобрался поближе к монитору: — «О. Д.» — это начальные буквы названия «общинный дом». Это что-то вроде центра деревенской жизни и одновременно складское помещение. Такие есть в каждой коммуне. Если этот дом похож на тот, что существует в моей деревне, в Обене, то там несколько комнат для приема посетителей мэрии, зал собраний, а также столы и навесы для благотворительных ярмарок и гуляний, склад, где хранились краски для подновления общественного имущества, моторное масло, различный инвентарь. Не все владеют обширными земельными угодьями, но у каждого есть хотя бы огород, а иногда и ферма с животными. Когда совершались оптовые закупки зерна или семян, бочки тоже складировались здесь для общего пользования. — А мог в них содержаться пропиленгликоль? — поинтересовался Массе. — Вы внимательно ознакомились с протоколом, — оценил его осведомленность Ромен. — Да, потому что пропиленгликоль представляет собой пищевую добавку для коров и овец. Массе повернулся к Сонару и кивнул ему в знак того, что можно приступать к операции. Тот открыл узкий ярко-желтый чемоданчик, в котором оказался гидролокатор такого же цвета. Он имел форму снаряда длиной примерно метр. С одного конца он был закруглен, что облегчало гидродинамику, с другого оканчивался тремя стабилизирующими элементами в виде крылышек. На корпусе сонара красовалось его название, выведенное крупными черными буквами: «ЦЕНТУРИОН». — Ваша лодка «Арес», которая носит имя бога войны, и гидролокатор «Центурион» имеют отношение скорее к мужеству и энергии, нежели к окружающей среде, — заметил Ромен. — Ну да, а ты бы чего хотел? Не станем же мы называть их «Попкорн» или «Вкусняшка»![32] Они ведь не пони, — усмехнулся Лансон. Видеомонитор подключили к закрепленному на металлическом тросе гидролокатору, погрузили в воду, и он опустился на глубину шесть метров, чтобы картографировать подводный Авалон. Качество изображения на экране слегка разочаровало Ромена, ожидавшего более отчетливой картинки. А тут виднелись только какие-то оранжевые пятна и темные массивы. — Пять квадратов, которые ты видишь, это жилые дома, — пояснил Сонар. — А вот это — твой общинный дом. Смотри, крыша как будто частично провалилась. Если бочка находилась здесь, это, возможно, место ее выхода через крышу, благодаря еще остававшемуся в ней воздуху. — А вы видите что-нибудь еще? — заинтересовался Ромен. — Под строительным мусором и обломками? Нет возможности. Прикинь: гидролокатор, он как летучая мышь, акустические волны отражаются от камня, но видеть сквозь него мы не способны. Боюсь, моя работа на этом пока что заканчивается. Теперь черед подсуетиться ТПА. Лансон указал Ромену пальцем на другой желтый чемодан, широкий и высокий. — ТПА — Телеуправляемый подводный аппарат наблюдения. Грубо говоря, это телеуправляемый робот с маленькими крепкими руками, чтобы перемещать то, что мешает его движению. Он служит для океанографических исследований, для восстановления подводных инфраструктур нефтяных платформ или осмотра обломков затонувших кораблей. Этот совсем новенький, он получен речной полицией специально для Олимпийских игр две тысячи двадцать четвертого года — на случай теракта на воде, под парижскими трубопроводами или Сеной. Честно говоря, теоретическому тестированию мы его уже подвергали, но на практике испытаем впервые. — И мы сильно рискуем, — вступил в разговор Массе. — Он не сможет перемещать крупные камни, из которых построены дома, а если случится новое обрушение и он окажется под завалом — другого у нас не будет. Так что я предпочитаю сперва взглянуть собственными глазами. — Если ты проникнешь в дом, это будет погружение в надголовную среду, «под потолок»[33]. Что-то вроде «пещерного дайвинга», а у тебя, как ты знаешь, на это нет права, — возразил ему Лансон. — Мы не первый день знакомы, я понимаю, что ты не останешься на платформе, а непременно захочешь залезть вовнутрь. Так что нет. — Ты берегов не попутал? Твой начальник я. — Только не тогда, когда ты становишься козлом. Лансон резко прервал перепалку и обратился к Сонару: — Поднимай «Центурион» и доставай робота. Второй желтый чемодан был открыт, и из него появился ТПА. Поставленный на два поплавка длиной восемьдесят сантиметров пузырь из толстого пластика вмещал в себя вращающуюся камеру, позволяющую увидеть, что происходит вокруг. На пузыре был закреплен мини-прожектор, а слева и справа от него — пара суставчатых рычагов, заканчивающихся мощными клешнями. Сзади два винта, позволяющих двигаться при нейтральной плавучести[34]. — А у этого что, тоже есть имя? — пошутил Валант. — Пока нет. Но мы назовем его «Попкорн», в память об Авалоне. Лансон размотал кабель длиной метров сто, который должен был обеспечить связь между роботом и контрольным монитором. ТПА был спущен на воду, и поплавки частично наполнились водой. Пластмассовый пузырик потихоньку стал погружаться. Десять метров. Двадцать метров. Тридцать пять метров. Наконец на расстоянии пятидесяти сантиметров от дна он остановился. На борту лодки Лансон включил камеру подводного аппарата, и на мониторе появилась картинка. Там, перед их глазами, находился старый Авалон. «Попкорн» активировал фонарь, и сумерки расступились, открыв невероятный подводный пейзаж. Улица, покрытая песком и мелкой галькой, по сторонам которой колыхались высокие водоросли, была застроена поросшими различными мхами домами. Серебристая стайка любопытной мелкой рыбешки окружила робота, а потом юркнула в дверной проем какого-то дома и вынырнула через разбитое окно помещения, некогда бывшего кухней. Лансон специально запустил винты на малой скорости, чтобы не поднимать облако ила. Отважный маленький робот-водолаз «Попкорн» двигался по этой забытой Атлантиде в свете лучика встроенного фонаря, словно деревенский воришка. Он миновал дома, которые вот уже двадцать пять сонных лет не видели ни одного гостя, и изображал туриста-путешественника, пока не добрался до номера 6 по улице Алари. Тогда ТПА привел в действие систему картографирования, каждые три секунды выдающую снимок. Как только он поднимется на поверхность, полицейские речной бригады смогут составить трехмерный план местности и внутренних помещений здания — если робот найдет проход в него. Подняв оба винта вертикально, «Попкорн» набрал высоту, чтобы проплыть над общинным домом, в это время Лансон в лодке зафиксировал изображения пролома в крыше, однако отверстие было завалено внушительным куском балки и обломками досок, ощетинившимися кверху, словно копья. В некоторых местах виднелись проемы, достаточные, чтобы пропустить предмет размером с бочку, но «Попкорн» был гораздо шире, и заставлять его протискиваться там было совсем неправильно.