ГЛАВА 1. Сэм. Николас Смерть в очередной раз дёрнулся на цепях и зашипел, когда острые металлические шипы, отравленные вербой, врезались в запястья. Наверняка, останутся шрамы, отстранённо отметил про себя Сэм. Хотя у носферату их было столько, что ещё парочка общей картины не меняла. Тело ублюдка было испещрено продольными линиями от ударов хлыстов. Сэм, конечно, был наслышан о прошлом хозяина Асфентуса, но только сейчас, впервые увидев того обнажённым по пояс, начал понимать, через что прошёл полукровка перед тем, как обрести свободу. Он не отрывал взгляда от странного рисунка, похожего на ошейник, вокруг шеи мужчины. Когда носферату бесцеремонно потащили по каменному полу и начали заковывать в кандалы, чтобы вздёрнуть резким движением вверх по стене, Сэм успел заметить, что от этого «ошейника» вниз по спине парня тянулись набитые звенья цепи. Да, глядя на то, как перекатывались они, словно живые, на коже парня, Сэм мог сказать однозначно, что не завидует тому, кто когда-то посадил на цепь саму Смерть. О безбашенности Рино в мире бессмертных ходило столько легенд, что их смело можно было собрать в несколько томов и читать, как страшную сказку, взрослым. Но, наверное, стоило попасть в лапы к нейтралам, чтобы оценить в полной мере безумие этого идиота, матерившего своих мучителей, даже когда те, творили что-то с его мозгом. По крайней мере, Сэм решил, что они измываются именно над сознанием носферату, так как того периодически выгибало в воздухе, но мерзавец прокусывал собственные губы и язык, но не издал ни одного стона. Сэм подавил вспышку смеха, от улыбки снова начали кровоточить разбитые губы, но он не мог сдержаться, когда Смерть, обессиленно висевший на стене, вдруг рванул к неосмотрительно приблизившемуся к нему стражнику и вгрызся тому в ухо. От неожиданности тот едва не заорал, но сдержался и, громко зарычав, развернулся к пленнику, с выражением абсолютного самодовольства жевавшему его плоть. Каратель вонзился когтями в живот носферату, и того скрючило от боли. Сэм тихо зарычал, дёрнувшись вперёд и чувствуя, как его начало подташнивать от этой сцены. Но Рино даже и не думал выплёвывать ухо своего мучителя. Этот грёбаный придурок с больным удовольствием продолжал демонстративно жевать ухо нейтрала. А потом Смерть прогнулся в спине так сильно, что Мокану показалось, ещё немного и позвоночник полукровки сломается пополам, его глаза закатились от боли, а из ушей тонкой струйкой потекла кровь. - Рино…мать твою, - Сэм не сдержался, желая прекратить мучения кузена, - хватит играться. Носферату не отвечал. Никто в его состоянии не мог бы говорить, по большому счёту. Его тело начало колотить крупной дрожью…но этот урод продолжал, дьявол его подери, насмехаться над стражником. - Достаточно! Громовой голос отца заставил вздрогнуть как Сэма, так и карателя, наверняка наматывавшего кишки Рино на свою ладонь. Нейтрал резко отдёрнул руку, и Рино облегчённо выдохнул, повиснув на цепях. Он что-то прошептал пересохшими губами, и Сэм весь обратился в слух, продолжая тем не менее, сверлить взглядом отца. - ..зырь…пузырь… Морт отвернулся, разорвав контакт с сыном, чтобы посмотреть на Рино. Склонил голову набок, прислушиваясь. - Пузырь… Голос носферату слабый настолько, что Сэм задумался, слышит его в голове или наяву. Видимо, нехило ему досталось. - …херня…не могу надуть пузырь, - полукровка резко распахнул глаза, в которых блестела откровенная насмешка над карателем. Сэму показалось…конечно, показалось…такого не могло быть…но всё же ему показалось, что он увидел, как дрогнули уголки губ Ника после этих слов Рино. Но он быстро взял себя в руки и, вздернув бровь, смотрел, как нейтралы один за другим покидают подвал. Младший Мокану напрягся. Впервые за всё то время, что они с Рино находились в этой пыточной, он по-настоящему напрягся. Только что её покинули трое карателей, но он лишь сейчас ощутил, что здесь по-настоящему стало жутко. Настолько жутко, что, казалось, изменился даже воздух. Стал более плотным, тяжёлым. Только сейчас у него появилось стойкое ощущение, что здесь завоняло самой настоящей смертью. Когда снова начало затягивать в пустоту взгляда отца. Никогда Сэм не думал, насколько может быть пропитан тьмой белый цвет. Насколько может он пугать, вызывая желание скрыться, вызывая желание избавиться от невидимых щупалец, которые, он снова чувствовал это, тянулись к нему из глубины мёртвого взгляда Мокану, опутывали парня. Сэм едва не задохнулся, ощущая, как энергия смерти забивается в его рот, зажимает нос, не позволяя вдохнуть, он зажмурился, инстинктивно скрывая свои глаза, не позволяя ей проникнуть в них. А затем встрепенулся от обрушившейся на позвоночник ударной волной ярости. - Они убили моих друзей. Прорычал, глядя исподлобья на нейтрала перед ним. Олицетворение самого мрака во плоти: во всём чёрном с растрёпанными иссиня-чёрными волосами…и ярким контрастом белых глаз. - Они выполняли свою работу. Голос спокойный. Настолько, мать его, спокойный, что Сэм сжал кулаки, жалея, что не может вцепиться пальцами в идеально лежащий воротник пальто. - Мучить вчерашних детей? В этом и состоит ваша работа…Морт? Если бы презрением можно было убить, Мокану бы свалился замертво. Хотя, Сэм одёрнул себя мысленно: уж к чему, к чему, а к презрению его отцу не привыкать. Ник едва заметно пожал плечами, отворачиваясь от сына и подходя к носферату, трепыхавшемуся из последних сил в кандалах. - Ты же знал их всех, - тихо, сквозь зубы. Видит Бог, Сэм не хотел унижаться, но останки тел его друзей, всё ещё валявшиеся ненужными кусками мяса под его ногами…Уилл. Дьявол, что эти твари вытворяли с ним?! Крики лучшего друга до сих пор стояли в ушах, а стоило забыться и закрыть глаза, как перед ними возникало его тело со снятой кожей. Сэм вдохнул через рот, только чтобы не почувствовать смрад, царивший в их камере…смрад трупов его друзей. Эти мрази явно в насмешку сняли с парня кожу целиком, как охотники снимают шкуру с медведя. Сняли и уложили прямо под ногами Сэма. И сейчас, если бы ему удалось опустить ноги на пол, то он встал бы прямо на кожу своего друга. - Ты, мать твою, знал их всех. Ты водил нас с Уиллом на скачки и футбол… Сэм не говорит. Не может говорить – только рычать Озлобленно. С ненавистью. На подонков, сотворивших это. На отца. На его грёбаное молчание. На то, что сукин сын даже не пытается оправдаться, хоть и слышит каждое слово сына. Только напряжённые плечи выдают его недовольство. *** «- Мне нравится этот парень. Знаешь, милый, после всего я, возможно подумаю о том, чтобы перебраться к нему. Тварь со свойственным ей благоговением касается вспоротого живота Рино, пока я снимаю с него кандалы и опускаю вниз. - После чего всего? - После тебя, дорогой. После того, как тебя не станет. Улыбаюсь ей, укладывая носферату на пол и закрывая его грудь ошмётками чьей-то рубашки, валявшимися неподалёку. - Значит, ты такая же, как и все женщины. Предательница. - Милый! - в её голосе настолько искреннее возмущение, что я невольно оглядываюсь назад, желая увидеть эту новую эмоцию на её безобразном лице. Сука хитро прищуривается, - А разве ты не знал, что женщина суть предательство? Самая первая из них, Ева, одним своим поступком предала обоих своих мужчин. Верность придумали мужчины, чтобы связать по рукам и ногам лживые похотливые натуры своих женщин. Но рано или поздно каждая из них изменяет, предает, оставляет…Тебе ли не знать, любовь моя?!» Последние слова почти ласково, но я-то уже научился видеть лезвия бритвы, которыми они обрастают, вонзаясь в моё тело. Не отвечать, позволяя этой твари наслаждаться своим триумфом. Одно время было чертовски важно победить её в наших словесных баталиях, со временем пришло понимание, насколько это лишено смысла. К чему побеждать, если дрянь всё равно сведёт моё чувство триумфа к нулю, щедро отыгрываясь на мне за поражение новой порцией боли? Позвал одного из охранников, стоявших за стеной, чтобы забрали бессознательное тело полукровки. Краем глаза заметить, как Сэм порывается что-то сказать, но тут же захлопывает рот, посмотрев на вошедшего карателя. Сообразительный малый. Предпочитает дождаться, когда мы останемся с ним наедине. Впрочем, он никогда не отличался глупостью. «- Пыыыффф….ты его знаешь-то год какой-то!» Конечно, она не могла не съязвить. -Что с ликаном? – глядя, как охранник с лёгкостью перебрасывает бесчувственное тело через плечо, подобно мешку с картошкой, и направляется к двери. Он останавливается, поворачиваясь ко мне: - Проходит допрос в соседней камере. Скорее всего, скоро лишится сознания. Тихое рычание со стороны стены, где висит мой сын… «- Сколько раз напоминать: не твой!» - Сдвиги? В глазах карателя вспыхнуло раздражение. - Никакой информацией о месте нахождения объектов наших поисков не обладает. Значит, сознание ему всё же вскрывали и ничего не нашли. Отпустил стражника и медленно выдохнул. Мы остались с Сэмом одни. ***