«- Я не заставляю вас следовать за мной, у вас остается право идти своим путем. Каждый из вас клялся в верности Нейтралитету, его идеалам и непосредственно мне. В это самое мгновение я готов снять эту клятву с любого, кто решит остаться здесь.» Речь Думитру перед солдатами. Ага, чёртов ублюдок точно знал – никто из нейтралов не откажется идти к эльфам. Потому что остаться здесь означает остаться встретить свою верную смерть. Известно, что Морт сбежавших с Курдом обратно не принимал. Поэтому призрачная перспектива сотрудничества с Балместом была воспринята солдатами как ближайшая цель на пути к победе в войне за власть в Нейтралитете. «- Ожидаешь встречи с дедом, Шторм? Увидеть свои настоящие корни. Это уже гораздо позже, уже у самой границы между миром смертных и Мендемаем. - А я думал, что с тех пор, как стал носить это имя, у меня больше не осталось корней…Курд. Не Глава, как принято обращаться и как обращаются к нему все остальные бойцы. Просто по имени, чтобы злорадно впитывать в себя его раздражение и резко сузившийся взгляд. Да, сдаёт, Думитру. Всё чаще позволяет себе не просто испытывать эмоции, а демонстрировать их другим. Впрочем, сейчас многое переворачивалось с ног на голову. - С тех пор, как я дал тебе это имя, твои корни вросли в корни каждого из шагающих позади нас, и теперь самому дьяволу не разрубить их так, чтобы отделить тебя от них. Помни это, Шторм. - Я помню, - Сэм вскинул голову кверху, взглянув на чёрное облако воронов, пролетавших с громким карканьем высоко над ними. Странно, обычно любые живые существа предпочитали исчезнуть с поля зрения нейтралов. Значит, птиц гнало вперед что-то ещё более страшное, чем они. Что ж…там, позади себя он знал, как минимум, одно существо, которое тяжело было не бояться. - Я помню, Курд, - повернувшись к собеседнику, - как и то, что дьявол орудует не топором, а огнём. И если понадобится, то он сожжёт всех, с кем ты связал меня. Сожжет дотла, если посчитает, что гниль их обрубков может заразить своим ядом меня и всё, что мне дорого. Бывший Глава проследил глазами за удаляющейся живой тучей, не сбавляя шага. Они могли бы телепортироваться. Но только до границы с Мендемаем. А вот территорию мира демонов не знал практически никто из них, да и силы, казалось, разумным сберечь сейчас, ибо никто из них также не был уверен в том, что эльфы пойдут на сделку. И в этом случае остроухих следовало уничтожить. Впрочем, Сэм чуял – Курд более чем уверен, что в Тартасе найдет союзника, и ему до зуда под кожей хотелось узнать причины такой уверенности командира. - В таком случае не стоит играть с этим дьяволом, мальчик мой. Ибо никто не знает, в ком он может прятаться и когда решит явить себя.» О, Сэм знал, как звали дьявола. Он носил с ним одну фамилию. Он знал, каким терпким бывает его запах, и как звучит его голос. И Курд ошибался, считая, что кто-либо ещё в мире мог сравниться в жестокости с этим исчадием Ада. Их приняли в Тартасе довольно радушно. Довольно радушно для тех, кто был окружен врагом столько лет и в каждом госте видел, в первую очередь, шпиона или же посланника войны. Тем более, если каждый из этих гостей был на порядок сильнее десятка эльфов. Высокий светловолосый эльф с тонкими женскими чертами лица, в темно-зелёной однобортной тунике до колен и обтягивающих штанах такого же цвета смиренно поклонился бывшему Главе, и все его поданные повторили его жест, приветствуя на своей земле высшую власть между мирами. Курд лишь слегка склонил голову, давая время эльфам завершить свой ритуал и безучастно глядя на них. А когда остроухий выпрямился и широким жестом пригласил Думитру войти в его замок, молча прошествовал за ним, напоследок внимательно и предостерегающе посмотрев в глаза Шторма. Сэм проводил взглядом удалившихся и медленно осмотрелся вокруг себя. Никто из остроухих не держался за оружие, тем не менее не скрывая его наличие у себя. Колчаны за стройными спинами, из которых торчали конусы стержней стрел, висящие на поясе поверх длинной туники мечи из голубого хрусталя и кинжалы, угадывавшиеся в голенищах сапог из мягкой, украшенной вышитыми узорами ткани. Намеренная демонстрация готовности дать отпор в случае, если правители не договорятся. Самуил закрыл глаза, наконец, расслабляясь. Теперь, когда Курд явно был слишком занят, чтобы следить за состоянием новобранца, которому открыто всё ещё не доверял, можно было попробовать найти Камиллу. Только начал терять ощущение с этим миром, только перестал чувствовать под ногами вязкую землю, только смог отрешиться от этой вони, продолжавшей сжигать изнутри ноздри, как услышал резкий окрик кого-то из эльфов и громкое бренчание оружий совсем рядом. Доли секунды, чтобы распахнуть глаза и заставить себя вернуться в реальность. Доли секунды, чтобы наткнуться на острие хрустального меча, упирающееся ему прямо в глаз. Выдохнул раздраженно, думая о том, что если свернёт недоноску шею, то здесь привлечет слишком много ненужного внимания. И в то же время в крови словно взорвался баллон адреналина, зудящий, ядерный. Сэм ощущал, как начала вскипать кровь от желания выдрать ублюдку нервно дёргающийся кадык. Дьявол! Задавить в себе эту вспышку ярости и дикого желания поставить на место зарвавшегося эльфа. Задавить, мысленно представляя, как замерзает собственная кровь, как покрывается она льдом, как застывают кипящие всего мгновение назад пузыри огненной лавы…Он сможет. Сможет сгноить в себе того, с кем боролся последние годы. Он ведь почти победил его, почти задушил, кинув полудохлый труп валяться в самом тёмном, самом укромном углу своей души. Вот только последние события воскресили в нём это чудовище, которое с некоторых пор он презирал за неуправляемую эмоциональность. Отец любил повторять, что кровь не вода. Что ж, Иисус превращал воду в вино, Сэм Мокану научился превращать свою кровь в лёд только для того, чтобы как можно меньше походить на отца. Эльф вздрогнул от неожиданности, когда высокий темноволосый парень с абсолютно холодными, на первый взгляд, синими глазами, спокойно…мать его непостижимо спокойно поднял ладонь и без тени страха отодвинул от своего лица меч, а после шёпотом добавил тихо, но так, чтобы услышала его вся охрана дворца, что если хотя бы еще один из них посмеет направить на него оружие, то он заставит их воткнуть эти мечи друг другу в зад. И эльф бы улыбнулся, если бы не ощутил, как вдруг стала дёргаться запястье, удерживавшее фамильный меч, переходивший в их семье от поколения к поколению. Меч, который ему в десять лет вручил ещё дед, и который с тех пор стал продолжением его руки, неотъемлемой частью его тела. Теперь же вдруг его ладонь завибрировала от напряжения, словно рукоять весила целую тонну. Он молча коротко кивнул, глядя в глаза нейтрала, и облегченно выдохнул, когда тяжесть в руке пропала. Да, им рассказывали, что эти твари практически всесильны, но он, как и все остальные, сегодня впервые видел вживую нейтралов. Спокойных, хладнокровных, источавших такую мощь, такую опасность, что, казалось, ею дышала каждая пора их кожи. Казалось, если приглядеться, можно увидеть, как выходит из нее сама тьма. Говорили, что один нейтрал способен одолеть десяток, если не больше, эльфов разом. Почему он решил, что этот, самый молодой на вид, из гостей окажется менее слабым монстром? Может, потому что в какой-то момент в равнодушном синем, словно покрытом толщей льда, взгляде, в самых зрачках вдруг загорелась и тут же погасла ярость и жажда убийства? Эмоции, которым, как ходили слухи, нейтралы неподвластны? *** Сэм смотрел на ночное небо Мендемая, считая тусклые звёзды, рассыпавшиеся по черному полотну. Странно, подумалось о том, что впервые вид звездного неба не нагоняет грусть или тоску, не вызывает восхищение своей красотой, а настораживает. Кто из классиков сравнивал звёзды с бриллиантами? Здесь они походили на глаза. На тысячи глаз, следящих за каждым твоим шагом. Враждебность. Вот что он чувствовал от каждого сантиметра на этой местности. Здесь однозначно не любили чужаков. Если даже поражающие воображение своей необычной красотой цветы были настолько опасными, что могли свалить с ног и бессмертного. И кислород. Дьявол, Сэму до сих пор казалось, что кислород здесь был чем-то живым! Он агрессивно впивался в трахею клещом, вызывая желание выхаркать весь воздух, разодрать себе горло, но освободиться от этого паразита. Красота Тартаса была прямо пропорциональна его смертоносности. Курд до сих пор еще не вышел из дворца Балместа. Обсуждают план взаимодействия. Что обещал Думитру амбициозному эльфу за сотрудничество? Вернуть земли, отвоёванные демонами, однозначно. Вряд ли остроухого могло интересовать что-либо другое. Понимает ли он, насколько рискует? Навряд ли сюда просочилась информация о войне между старой и новой властью Нейтралитета. Такое сложно представить тем, кто привык видеть в этом органе оплот стабильности и справедливости. Интересно, как преподнесёт эту информацию Курд? Хотя, на самом деле Сэма сейчас это совершенно не интересовало. Парень мысленно просканировал каждый уголок комнаты, в которую поселили его и двоих других нейтралов, и не обнаружил следящих устройств. Сосредоточился, пытаясь услышать шорохи или треск таковых за дверью их палаты. Вроде чисто, но он всё же медленно к двери подошёл и приложил ладонь к вырезной белой поверхности, прислушиваясь к своим ощущениям и думая о том, что эльфы явно любили вычурность во всём. Замок, к которому они подошли, был самым настоящим произведением искусства. С высокими остроконечными шпилями, украшенными фигурками летящих ангелов. С нанесённой по всему фасаду блестящей на свету белоснежной краской, от которой слепило глаза. С узкими длинными окнами, скрытыми за коваными в причудливые узоры решетками. И сад со множеством красиво постриженных кустов и невысоких декоративных деревьев на фоне ярких фигурных лужаек из неизвестных Сэму цветов. В общем всё, чтобы вызвать чувство тошноты и отвращения у любого, кто осмелится появиться на земле этих утонченных любителей вычурности. Ничего не почувствовал. Нет за дверью чужой энергии. Только ауры эльфов прощупываются сквозь дерево. Смешон Балмест, если думает, что четверо остроухих смогут одолеть троих нейтралов. Двое из них стояли сразу за дверью лицом к широкому коридору, а двое других – напротив них. Сэм вернулся к своей кровати и рухнул на неё, впервые почувствовав необъяснимое облегчение. Потому что понял, что да…всё же рискнет. Как бы ни билась сейчас в висках истерическое «Нельзя, придурок! Перетерпи!», не мог устоять соблазну обратиться к сестре, услышать дыхание брата. Просто узнать, как они там. Без матери. Без него. И чувство вины затопило снова сознание – не смог вовремя оградить их от всей этой дряни. «Ками…Ками, где ты?» Закрыв глаза, но сначала убедившись, что оба мужчины рядом с ними лежат молча, отрешенно глядя в потолок остекленевшими глазами. Спят. «Ками, моя девочка, я жутко соскучился по твоему голосу» Молчание. Ощущение, будто сама Тартас не позволяет вырваться его энергии за свои границы. Будто отбрасывает его слова назад. «Каааами…принцесса, где ты? Ответь мне хоть слово!» Впиваясь пальцами в собственные ладони, чтобы прорываться сквозь горные пласты, стиснув зубы, чтобы не закричать от боли, которая неожиданно вгрызлась в сознание. А потом вернулся страх…что если она не отвечает по другой причине? Что если с его детьми что-то случилось? Как с матерью…с матерью, которую он не слышал так давно, что показалось – мог забыть её голос. Но…это, наверное, самый настоящий бред, но за мать Сэм сейчас не волновался. Чем дольше думал о ней и о ее муже, тем спокойнее становилось на душе. Конечно, если можно назвать спокойствием тот кромешный Ад, что в ней сейчас царил. Но, по крайней мере, одно он знал точно – до тех пор, пока мать в руках у своего свихнувшегося мужа, она будет жива. Как скоро она станет просить о своей смерти в лапах этого ублюдка, Сэм запрещал себе думать. Всё равно он не мог сделать ничего, чтобы спасти её сейчас и немедленно. Только идти за Курдом. Только на того, кого точно так же запрещал себе называть отцом. Идти напролом, чтобы уничтожить, стереть с лица земли, а потом всю жизнь посвятить тому, чтобы стереть и из воспоминаний Марианны. Попробовал «докричаться» до Фэй – молчание в ответ. Это хорошо. Это дает надежду на то, что его девочки и младший брат живы. Хотя…разве может быть по-другому, учитывая, что они под защитой правителя Мендемая? Чёрт…проклятая блокирует все его попытки связаться с сестрой. Сэм вскочил со своей кровати и быстрыми шагами направился к двери, распахнул её и, не глядя на стражников, прошёл мимо них, раздражённо отмахнувшись от недовольных и встревоженных окриков за спиной. Топот ног, проклятья на эльфийском и требование главы стражи вызвать сюда предводителя нейтралов. И всё же ни один не рискнул пустить в ход свои отравленные стрелы. Сэм едва не столкнулся с Курдом уже возле массивной металлической двери замка. Бывший глава как раз заходил вместе в неё вместе с хозяином этих мест. Молчаливый недовольный взгляд на своего подчинённого, и Сэм рискнул. «-Собрался на вечерний променад, Шторм? - Практически. Эта треклятая гора не дает мне связаться с кем-то из верхнего мира. - Ах да…те самые корни. Слишком сильно впились в тебя своими шипами. Разруби каждый из них и почувствуешь свободу, о которой даже помыслить не смел. - Предпочитаю быть свободным от всего остального, но не от них. - Когда-то один мой солдат тоже так считал. Именно это его впоследствии и сделало безумцем. - Или, возможно, именно это его впоследствии и сделало безумцем на твоем троне? Дай мне пройти, Курд. Когда я приносил тебе клятву верности, я взял с тебя клятву о том, что ты не помешаешь мне обеспечить безопасность моих родных. Не нарушай свою, Глава, иначе я откажусь прилюдно от данной тебе.» В глазах нейтрала скользнуло недовольное раздражение, но он всё же отошёл в сторону, пропуская парня. Самуил лишь мазнул взглядом по ошарашенному лицу женоподобного правителя эльфов, всё это время молча наблюдавшему за их беззвучной беседой, и, наконец, вышел на улицу…где едва не задохнулся от всё той же вони цветов, «благоухание» которых в ночном воздухе раскрылось ещё больше. У этих чертовых остроухих тварей внутренности другие, что ли? ГЛАВА 9. Сэм. Ками - Ками…Ками, ты слышишь меня? Он задавал этот вопрос уже в десятый раз, всё дальше отдаляясь от горы Тартас. Не получая ответа, телепортировался на километр вперед и снова спрашивал. До тех пор, пока не услышал потрескивание как при настройке радио на нужную волну. - Каааами…твой старший брат оооочень зол. Отзовись, если не хочешь проблем на свою задницу! Молчание…треск…помехи…снова немое молчание. Мокану стиснул зубы, чтобы не заорать. Не выругаться грязно, выплескивая всё ту злость, что сейчас накопилась в нём. И вдруг сквозь помехи прорвался тихий, еле различимый голос Камиллы: - Самая большая проблема для моей задницы – это несносный старший брат. Сэм громко рассмеялся, перемещаясь еще дальше, что остановиться, чувствуя, как в груди всё перевернулось, когда снова услышал сестру. - Сээээм…живой…Господи, ты живой. Сэм, как же я соскучилааась. Сэмиии… Закрыть глаза, чтобы не разрыдаться подобно школьнику. Да, иногда даже мужчины плачут. Слёзы по своим родным не могут быть признаком слабости. Хотя Сэм считал всё же наоборот. И слёзы эти будто веки изнутри обжигают. Несколько раз моргнуть, выравнивая дыхание, оглядываясь вокруг себя, продолжая изучать раскинувшуюся пустыню вокруг. - Конечно, живой, сестрёнка. Как вы? - …боялась. Я так боялась. Ни от кого ни знака. Я с ума схожу тут, Сэээм… Еще на километр вперед, чтобы победить долбаные помехи.