- Я не знаю, - срываясь на крик отчаяния, - Я ни хрена не знаю, бл**ь! И снова вперед, опрокидывая тяжелый снег с ветвей на землю. "Ну же, малыш, еще...Покажи еще. Не молчи. Слышииишь? Только не молчи, девочка иначе я свихнусь. *** Нет, это не я от них убегала - это они играли со мной в прятки, заставляя подниматься вверх. Выше и выше. Поздно я это поняла нельзя было бежать сюда. Надо было вниз, но я слишком испугалась за мать Ника и Василику, чтобы трезво думать. Нейтралы не давали мне передохнуть, едва я останавливалась как рядом со мной врезался в снег целый ряд стрел, заставляя опять бежать. Голос Курда разносился по лесу эхом, и я не знала слышу ли я его у себя в голове или он звучит наяву. А впускать его в свою голову и отвечать ему я не хотела. Обойдется, тварь, много чести позволить то, что не позволено никому, кроме Ника. И пока они загоняли меня, а я, выбившись из сил падала в снег, цепляясь за ветки деревьев, убирая с лица мокрые волосы и моля бога, чтоб не нашли Василику и маму Ника. Плка не нашла убежище. Камень окруженный ельником, упала на него, пытаясь отдышаться, и не всхлипывать, не кашлять от беспрерывного бега. Едва опустилась на камень начала тут же замерзать и понимание прорезало мозг – здесь, как и в том лессу адски холодно. Если я буду сидеть, то замерзну насмерть. И мне казалось Курд хочет именно этого. Сделать то, что не сделал в прошлый раз. Ветки хрустят и я опять слышу шаги и голос бывшего главы Нейтралиитета: - Свирски, (это вульгарное имя больше всего подходит шлюхе Вершителя) тебе не кажется, что это уже было? У тебя нет дежа вю? И где же твой муж? В этот раз ты отдуваешься сама? Великий Нейтрал сбросил тебя с трона и из своей жизни? Он хохочет, а я чувствую как вскипает во мне ненависть. Тваарь. Когда мой муж тебя найдет ты будешь мечтать о смерти. ты будешь её звать, срывая горло. "Ну же, малыш, еще...Покажи еще. Не молчи. Слышииишь? Только не молчи, девочка иначе я свихнусь." " Не знаю...холодо здесь ужасно холодно. А уже полдень. Должно палить солнце. Наверное, он загоняет меня на скалу...Ник...мне страшно. Мне холодно и страшно. Я устала…Я не знаю куда идти. Мне кажется я уже отсюда не выйду. Найди меня...пожалуйста, найди даже если не услышишь больше, не оставляй меня здесь". Я не знаю зачем говорю ему это, потому что уверена, что не оставит, но паника уже отбирает последние силы и здравый смысл. И я все чаще представляю лица детей, мысленно прощаясь с ними. Так чтоб Ник этого не слышал. Он снова и снова взрывается в моей голове воплями не прекращать показывать, не останавливаться и не прерывать связь и я показываю ему до боли одинаковую местность. Ели и снег. Проклятые ели и проклятый снег. Все покрыто моими следами. Курд гоняет меня по кругу. *** Закричать. Заорать в бессильной злобе, глядя на абсолютно белое поле снега с чёрными пиками елей. "Молодец, маленькая. Я уже почти рядом. Слышишь? Я ряяяядом. Я знаю, где это. Марианна.! Слушай, что он говорит. Дай мне услышать его? ТЫ слышишь? " А самого колотит от панического ужаса, потому что я ей лгу. я ей просто лгу. Мечусь то влево, то выбегая вправо, не имея понятия, в какие именно скалы он её ведет. Сукаааа... "Кууурд...гребаная мразь, посмотри, вилишь меня? Я тут один! Отыщи свои яйца, наконец, иди ко мне. Или их хватает только на битву с женщиной?" Спрыгивая с какого-то обрыва вниз, на ледяные камни и снова срываясь на бег, останавливаясь...но не для того, чтобы перевести дыхание. НЕт никакого дыхания у меня. Прямо сейчас оно где-то у чёрта на рогах...в её груди. И застыть, услышав насмешливое: "К чему мне искать свои яйца, если сейчас в моих руках окажутся твои?" "Ты сдохнешь, ублюдок...ты сдохнешь...неееет...ты будешь подыхать вечность, слышишь? только прикоснись...только прикоснись к ней, и твоя смерть будет длиться бесконечно" Молчание. Мёртвое молчание. Тишина, которая громче и смертельнее любого выстрела. И снова бежать, доверившись интуиции. Я не могу не почувствовать её. Где бы она ни была, я отыщу ее. Иначе...иначе ничего больше не имеет смысла для меня. И вдруг заорать от взорвавшейся в голове картинки... "Марианна в очередной раз споткнулась, и я подхватил её за руки. Она подняла ко мне побледневшее лицо, и я не смог удержать глухой стон, заметив отчаяние в её глазах, дрожащие пальцы лихорадочно сжимали рукава моего пальто. Её уже лихорадило от холода, голодную и истощённую. Посмотрел в любимые глаза, и по телу прошла судорога болезненного понимания – это конец. Рывком притянул её к себе и поцеловал влажные от снега волосы. – Всё, малыш. Мы пришли." Схватиться за виски, проклиная собственную жестокую память, решившую именно сейчас вернуть мне свои долги. Сейчас, когда каждая секунда на счету. "Малыш...малыш, что бы он ни захотел, соглашайся! Слышишь? Тяни время, умоляю. Что бы он ни требовал" И через высокий подъём взбираться на другую часть обрыва, цепляясь за редкие коряги , выступающие из глинистых пород. "Закрыл глаза, сдерживая непрошеные слёзы, посмотрел вокруг, выигрывая хоть какое-то время для того, чтобы разбить вдребезги эту робкую веру в лучший исход. Какие-то ничтожные секунды до того, как мы окажемся посреди осколков разрушенной мечты о свободе. Это был тупик. Всё это время мы ходили по кругу. По грёбаному кругу, отнявшему наши силы, истощившему до предела. Вот и всё! Хотелось кричать от бессилия, истерически смеясь при этом. Всё-таки Курд, мать его, добился своего. Я был уверен, что знаю западную дорогу. Но ни хрена! Те карты, что я изучал и знал наизусть каждую отметку в них, были ненастоящими. Долбаный ублюдок провёл меня! Не удивлюсь, если окажется, что погоня уже завернула обратно. Зачем она? Я сам… САМ стал нашим с Марианной палачом. И кто сказал, что это будет милосердная казнь? Кто знает, что лучше – сгорать на солнце считанные минуты, испытывая дикие боли, или подыхать долгие-долгие часы, замерзая голодными в снегу? Марианна коснулась руки, обращая внимание на себя, и я отчаянно прижался к её губам. Сейчас я не мог произнести этих слов вслух."