– М-м-м… – промычала Стоун, и в это время раздался уверенный стук в дверь. – Войдите! – крикнул Брайант. Ким улыбнулась девушке, которая врезалась в нее накануне. – Прошу вас, присаживайтесь, Саффрон. Девушка кивнула и подошла к ним. – Прошу вас, зовите меня, пожалуйста, Саффи, – попросила она, усаживаясь. Инспектору немедленно пришли на ум слова: элегантность и уверенность в себе. Начиная со светлых волос цвета соломы и заканчивая ногами, обутыми в черные кожаные ботинки с цепями производства «Ланвен»[21], все в Саффрон Винтерс говорило об уверенном изяществе, которое Ким редко приходилось наблюдать в шестнадцатилетних девочках, встречавшихся ей в жизни. Стоун с трудом оторвала взгляд от обуви, на которую давно облизывалась, хотя цена больше чем в тысячу фунтов намного превосходила ее финансовые возможности. Что-то в Саффрон притягивало внимание, даже когда она была одета в простую футболку с открытыми плечами и светло-синие джинсы. Проницательные голубые глаза девушки смотрели на мир с лица, которое было вылеплено богами. Ким вспомнила ее родителей и теперь поняла, что старшая дочь унаследовала их лучшие черты. А вот с Сэди дело обстояло совсем не так. Брайант представил себя и начальницу и посмотрел на девушку полными симпатии глазами. – Мы сочувствуем вашей потере, Саффи, – сказал он. – Благодарю, – сказала та вежливо, но без всяких эмоций. «Может быть, она еще не осознала случившееся до конца?» – подумала Ким. Ведь прошло меньше суток. – Вы не захотели уехать домой? – мягко спросила она. – У меня здесь много дел, – просто ответила девушка, покачав головой. Ким хотелось подробнее выяснить, что это за дела, но она решила не зацикливаться на этом. В запасе у нее было еще много малоприятных вопросов. – Вы были близки с сестрой, Саффи? Та надолго задумалась, прежде чем отрицательно покачать головой. – Когда-то были, но это в прошлом. – То есть вы не так уж много времени проводили вместе? – продолжила Стоун. Саффрон покачала головой. Ким попыталась разобраться в ситуации, когда сестры учатся в одной школе и живут в одном общежитии – и при этом редко общаются друг с другом. – Мы часто слышали слово «проблемная», которое употребляли в отношении вашей сестры. Вы с этим согласны? – Да, офицер, согласна. – Винтерс не колебалась ни минуты. – Мне кажется, что у нее вообще не было друзей. «И тем не менее вы редко проводили время в обществе друг друга», – подумала инспектор. – Ей было хорошо наедине с самой собой, – сказала Саффи, будто прочитав мысли инспектора. – Как я поняла, она любила писать, – заметила Стоун и после паузы добавила: – Стихи. Было видно, что Саффрон удивлена. – Неужели? Я об этом ничего не знала. – Ее учительница по английскому считает, что у Сэди был талант. Сестра погибшей девочки кивнула, но Ким успела заметить выражение нетерпения или незаинтересованности на ее лице – правда, оно почти мгновенно исчезло. – Саффи, а где были вы, когда Сэди лежала на земле на улице? – вступил в беседу Брайант. – Я была в музыкальной комнате, – ответила девушка. Именно об этой комнате упомянул и директор Торп, когда полчаса назад отправился за Саффрон. Видимо, она проводит там много времени. У Стоун возникло странное ощущение, что чего-то в их разговоре не хватает. Даже Джоанна Уэйд была более эмоциональна, чем эта кровная родственница умершей. – Саффи, вы не удивились, когда услышали, что Сэди прыгнула с крыши? – Мои родители месяцами пытались достучаться до нее. – Та покачала головой. – И чем больше они старались, тем больше она замыкалась в себе. А теперь у Ким было такое чувство, что ее собеседница говорит о ком-то постороннем. – А вы знали, что ваша сестра занимается самоистязанием? На этот раз на лице девушки появилось искреннее изумление, из чего инспектор поняла, что удивление Саффрон при упоминании стихов Сэди было насквозь наигранным. Вслед за этой первой реакцией детектив заметила некоторое раздражение. – Она наносила себе резаные раны, – добавила Стоун. – Думаю, что меня это не удивляет, – ответила Винтерс. – А почему? – Да потому что она любила находиться в центре внимания, – пояснила Саффи. «Правда, делала она это в таких местах, где порезы никто не мог видеть, – подумала Ким. – Так что даже не пыталась привлечь чье-то внимание». – А она с вами об этом никогда не говорила? – Нет, инспектор, не говорила. – Было видно, что Саффрон все это уже надоело. – Но вы же ее… – Офицер, думаю, вам надо знать, что моя сестрица не слишком меня жаловала. Стоун неожиданно поняла, что это признание застало ее врасплох. – На это что, были какие-то причины? – поинтересовалась она. – Честно говоря, я устала задавать ей этот вопрос. Как и мои родители, я никак не могла к ней пробиться. «И поэтому все вы сдались? – подумала Ким. – Неужели никто не попытался найти хоть какой-нибудь способ?» – Я спрашивала вас о ее друзьях, и вы сказали, что их у нее было немного… – Я сказала, что их у нее вообще не было, – напомнила Саффи. – А как насчет врагов? – задала детектив новый вопрос. – Не уверена, что понимаю, зачем вы об этом спрашиваете, но мой ответ будет отрицательным. Насколько она не была способна к позитивному общению, настолько же, боюсь, и к негативному. Ким откинулась на спинку своего стула. – Передо мной вырисовывается портрет совсем еще девочки, которую окружающие игнорировали до состояния невидимости. Неожиданно инспектор вспомнила о горе невыглаженного белья у себя в доме. Она так долго ее игнорировала, что совсем перестала замечать. – Если это было так, как вы описываете, значит, это именно то, чего она хотела, – ответила Винтерс, поглядывая на часы. Казалось, что у Ким не осталось больше вопросов. – Хорошо, Саффи, спасибо вам за ваше время, и если нам что-нибудь еще понадобится, мы вас найдем, – сказала сотрудница полиции. – Я никуда не денусь, – ответила девушка. Стоун склонила голову набок. – А вы не собираетесь домой, чтобы провести это время с родителями? – Нет, инспектор. С ними ничего не случится. Им хорошо друг с другом. И опять полное отсутствие эмоций. Простая констатация факта. Кивнув на прощание, Саффи вышла из комнаты.