Часть 4 из 19 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Сара отвернулась от окна и подошла к дивану, на который Джонни бросил маску.
– С Днем всех святых! – хмыкнула она.
– Что? – переспросил Джонни из ванной.
– Я сказала, что уеду одна, если ты не поторопишься.
– Выхожу.
– Давай!
Сара провела пальцем по маске, левая сторона которой изображала доброго доктора Джекила, а свирепая правая – жестокого Хайда. Интересно, как далеко зайдут их отношения ко Дню благодарения? Или к Рождеству?
От этой мысли Сару охватило приятное возбуждение. Джонни, совершенно нормальный и славный парень, нравился ей.
Сара снова бросила взгляд на маску: жуткая гримаса Хайда словно вырастала из приятного лица Джекила, как раковая опухоль. Нанесенная сверху флуоресцентная краска светилась в темноте.
А что такое «нормальный»? Ничем не примечательный и в общем-то никакой! Хотя нет – будь он таким «нормальным», разве ему пришло бы в голову надеть эту маску в классе и рассчитывать, что там сохранится порядок? Как ребята могут называть его Франкенштейном и при этом уважать и любить? И что такое «нормальный»?
Если он захочет провести со мной ночь, я, наверное, соглашусь.
При этой мысли на душе у Сары потеплело, будто она вспомнила о доме.
– Чему ты улыбаешься?
– Ничему. – Она бросила маску на диван.
– Нет, правда… Чему-то приятному?
– Джонни! – Сара положила руки ему на грудь и встала на цыпочки, чтобы поцеловать. – Есть вещи, о которых не говорят. Поехали!
2
Они задержались в вестибюле, пока Джонни застегивал куртку, и взгляд Сары снова скользнул по плакату «Забастовка!» со сжатым кулаком на пылающем фоне.
– В этом году студенты снова выйдут протестовать, – пояснил он, проследив за ее взглядом.
– Из-за войны?
– На этот раз не только. Вьетнам, призыв резервистов и расстрел в Кентском университете всколыхнули многих. Сомневаюсь, что когда-нибудь раньше в аудиториях сидело так мало тихонь.
– Это ты о ком?
– О тех, кто думает только об учебе, кому наплевать на систему, лишь бы она обеспечила им годовой доход в десять тысяч долларов. О тех, кому ни до чего нет дела и кого волнует только собственная шкура. Но их времена прошли. Люди проснулись. И грядут большие перемены!
– Тебе это так важно? Даже после диплома?
Он выпрямился и расправил плечи.
– Мадам, я – Смит, выпускник Университета Мэна 70-го года. Плоть от плоти старого Мэна.
Сара улыбнулась:
– Ладно, пошли. Я хочу покататься на аттракционах, пока их еще не закрыли.
– Отлично! – Он взял ее за руку. – У меня как раз за углом припаркована твоя машина.
– И еще у тебя восемь долларов! Нас ждет чудесный вечер.
Несмотря на затянутое облаками небо, дождя не было, и для конца октября погода стояла довольно теплая. Сквозь облака пробивался месяц. Джонни обнял Сару за плечо, и она прильнула к нему.
– Знаешь, Сара, я постоянно думаю о тебе, – вдруг произнес он, как бы между прочим. Но именно «как бы». Ее сердце замерло, а потом сильно забилось.
– Правда?
– Наверное, этот Дэн причинил тебе много боли, верно?
– Не знаю, – призналась она.
Мигавший желтым светофор в квартале за ними отбрасывал на тротуар длинные тени.
Джонни, казалось, размышлял над ее ответом.
– Я бы не хотел причинить тебе боль.
– Знаю. Но, Джонни… пусть пройдет время.
– Да, – согласился он. – Время. Надеюсь, оно у нас есть.
Потом Сара не раз вспоминала эту фразу, но еще чаще она звучала в ее снах, уже пронизанная невыразимой болью и чувством потери.
Они обогнули угол, и Джонни подержал дверцу, пока Сара усаживалась. Затем обошел машину и сел за руль.
– Замерзла?
– Нет, вечер сегодня теплый.
– Это верно, – сказал он, и машина тронулась.
Ее мысли вернулись к нелепой маске. Глаз Джонни в большой глазнице удивленной половины лица доктора Джекила.
– Послушай, вчера я изобрел отличный коктейль, но вряд ли его станут подавать в барах.
С этой половиной маски все было в порядке, потому что за ней угадывался Джонни. Но половина Хайда внушала Саре непреодолимый ужас. За щелкой глаза мог скрываться кто угодно. Даже Дэн.
К тому времени, когда они добрались до ярмарки, там, в темноте, переливались мигающие светом гирлянды, и длинные неоновые спицы «чертова колеса» взмывали вверх и опускались вниз. Сара уже не думала о маске. Она приехала со своим парнем, и впереди их ждал чудесный вечер.
3
Они прошли по центральной аллее, держась за руки и почти не разговаривая, и Сара снова почувствовала себя маленькой девочкой, которую привезли на ярмарку. Она выросла в Саут-Пэрисе, небольшом городке с бумажным комбинатом, и самая крупная ярмарка округа устраивалась во Фрайбурге. Для Джонни, чье детство прошло в Паунале, таким местом, наверное, был Топшем. Но все эти ярмарки походили одна на другую и с годами почти не менялись. Паркуешь машину на грязной стоянке, платишь два доллара при входе и, оказавшись внутри, уже чувствуешь запах горячих сосисок, жареного лука и перца, бекона, «сахарной ваты», опилок и сладковатый аромат конского навоза. Слышишь металлический лязг цепной передачи на детских американских горках, прозванных «Полевая мышь», глухие хлопки выстрелов в тире. Из динамиков, расставленных по кругу в большой палатке, доносится металлический голос ведущего, который выкрикивает номера игрокам в бинго, сидящим за длинными столами на складных стульях, позаимствованных в местном похоронном бюро. Рев рок-н-ролла сливается с органом. Зазывалы уговаривают всех не пожалеть двадцати пяти центов на два выстрела и при попадании выиграть приз – набитую опилками собачку. Все здесь как раньше, в детстве, и ты снова превращаешься в охваченного азартом ребенка, которого так легко завлечь и одурачить.
– Сюда! – Сара остановилась. – Вот этот аттракцион! Хочу на «Хлыст»!
– Как скажешь, – согласился Джонни и протянул кассирше в будке доллар. Та, почти не отрывая глаз от журнала, занимавшего все ее внимание, сунула ему два красных билета и двадцать центов сдачи.
– Что значит «как скажешь»? Что еще за тон?
Он пожал плечами, изображая невинность.
– Дело не в том, что ты сказал, Джон Смит, а как ты это сказал.
Аттракцион остановился, и пассажиры потянулись мимо них. В основном это были подростки в голубых армейских рубашках из тяжелого сукна или в расстегнутых куртках-алясках. Джонни провел ее по деревянному помосту и вручил билеты служителю, похожему на самое скучающее разумное существо во вселенной.
– Просто дело в том, – объяснил он, пока служитель усаживал их в кабинке и застегивал ремни безопасности, – что эти кабинки вращаются. Верно?
– Верно.
– И закреплены на платформе, которая раскручивается, так?
– Так.
– И когда платформа раскрутится, то кабинки своим вращением создают перегрузки, лишь немногим уступающие тем, что испытывают астронавты при взлете с мыса Кеннеди. И у меня был один знакомый…
Джонни наклонился к ней с самым серьезным видом.