– Кто же она тогда? – выпалил барон. Спецци храбро пропустил его вопрос мимо ушей. – Благодарю, баронесса. Это неважно. Просто я подумал, что… – Если эта девица нам солгала, мы имеем право знать, – холодно бросил барон. – Нет-нет, Герман. – Впервые Мария Пиа заговорила по-немецки. – Она нам не лгала – ведь так, капитан? Она сказала мне, что Брауны – не ее родители. Барон не сводил глаз со Спецци. – Кто она? – снова рявкнул он. Капитан явно чувствовал себя неловко, но уступать не собирался. – Уверяю вас, герр барон, это не имеет отношения к делу. Барон гневно на него посмотрел. – Я предприму усилия, чтобы выяснить это. Он сделал короткую паузу. – Если у вас больше нет вопросов, касающихся вчерашнего преступления, не оставите ли вы нас? Моя жена очень устала. Спецци встал. – Благодарю за сотрудничество, баронесса… Герр барон… Прошу прощения, что пришлось побеспокоить вас. Он коротко поклонился баронессе и барону и направился к двери, сопровождаемый суетливым стенографом. Генри медленно поднялся. – Позднее, – сказал он, – я был бы рад получить возможность перекинуться с вами словечком, баронесса. Всю прошлую неделю он называл ее по имени, но сейчас для фамильярности момент был не подходящим. Прежде чем барон успел что-либо вставить, она откликнулась сама: – Разумеется, Генри. Когда пожелаете. – Благодарю вас, – серьезно ответил Тиббет и последовал вниз по лестнице за двумя итальянцами. Снова оказавшись в кабинете Россати, Спецци вытер лоб белым шелковым платком. Генри сочувственно улыбнулся ему, но капитан не желал никаких утешений. – Чем скорее мы сможем арестовать эту девушку и покончить с этим, – с несчастным видом пробормотал он, – тем лучше я себя буду чувствовать. Он снова сел за стол и велел пригласить Франко. Ди Санти был бледен, от бессонницы под его темно-карими глазами залегли глубокие тени. Тихим несчастным голосом он сообщил Спецци, что является скульптором, живет в Риме, а сюда, в Санта-Кьяру, приехал отдохнуть. Последние три года он приезжает в «Белла Висту» регулярно. С Хозером, по его словам, был знаком весьма шапочно. Впервые увидел врача в Риме, в доме своего друга-актера, три года тому назад, и, в сущности, именно Хозер рекомендовал ему «Белла Висту» как чудесный горнолыжный курорт. С тех пор он встречался с ним здесь, в отеле, где Хозер тоже отдыхал, но их отношения дальше того шапочного знакомства не продвинулись. – Честно говоря, капитан, он не казался мне приятной личностью, – сказал Франко, но развивать тему не стал. Он признал, что видел, как пистолет выпал из портфеля Хозера в среду вечером. – Меня поразило, – сказал он с презрением, – что он сделал это нарочно, ради дешевого эффекта. Франко подтвердил, что накануне вечером ехал на подъемнике впереди баронессы, но сказал, что врача вовсе не заметил. – У меня глаза были закрыты, – коротко пояснил он. – Подъем оказался очень неприятным, да и думал я совсем о другом. На этом вклад Франко в расследование иссяк, и Генри, взглянув на часы и отметив, что уже половина первого, предложил прерваться на ленч. Он заметил поднимавшуюся по тропе от подъемника Эмми и указал, что после ленча можно будет приступить к опросу англичан. – Если только вы не желаете сначала встретиться с Книпферами, – добавил он. – Я, конечно, поговорю со всеми, – ответил Спецци, – но мне Книпферы не представляются важными свидетелями. Во время убийства никого из них на подъемнике не было. – С другой стороны, – возразил Генри, – думаю, они могут что-то рассказать о Хозере. Они проводили вместе немало времени. И он поведал Спецци об истерике, случившейся с фрау Книпфер в баре накануне вечером. Жену Генри нашел в их комнате, она расчесывала волосы. – Твоя телеграмма благополучно отправлена, – доложила она мужу. – Ты должен мне чудовищную сумму денег – пять тысяч лир. Как у тебя прошло утро? Генри коротко рассказал. – На самом деле мне в это не верится, а тебе? – медленно произнесла Эмми, когда он закончил. – Не вижу я Герду в роли убийцы. – Она вполне способна убить, – возразил Генри. – И у нее были и мотив, и возможность. Не забудь, что позади нее на подъемнике никто не ехал, так что никто не видел, что она делает. Но все равно… – Он запнулся. – Твой нюх говорит тебе… – подначила Эмми. – Нет. Я слишком мало пока знаю об этом деле, чтобы полагаться на нюх. Просто это не вписывается в ее характер… Тиббет помолчал. – Ладно, посмотрим. Спецци уже все для себя решил – бедняга, ему явно нравится эта девушка, и от этого он еще больше настраивает себя исполнять свой долг безжалостно. Надеюсь, он ошибается. – Пошли поедим, – сказала Эмми. Ленч не был веселым. Спецци и его помощники заняли бывший стол Хозера, отбрасывая на весь зал длинную тень закона. Книпферы ели молча и мрачно, как всегда. Франко сидел за столом один, и Генри не удивился, увидев, что Герда тоже сидит одна. Дети барона, которых в то утро отправили кататься на лыжах с частным инструктором, несколько минут спустя, громко тараторя, ввалились в холл и были решительно препровождены Анной наверх. Предположительно, им предстоял семейный ленч с родителями в гостиной баронессы – по лестнице вверх проследовала длинная процессия с подносами, – между тем как Герду выставили в общую столовую. Если ей это и не понравилось, девушка ничем себя не выдала. Ни малейшего проблеска эмоций не отразилось на ее лице. Все англичане уже приступили к ленчу, когда Генри и Эмми вошли в столовую. Эмми, учитывая нынешнее затруднительное положение мужа, испытывала серьезные сомнения насчет того, чтобы занять обычное место за общим столом, поэтому откровенно обрадовалась, когда Роджер вскочил и отодвинул для нее стул. Похоже, он был решительно настроен сделать все, чтобы загладить вину за свою вчерашнюю грубость. – Вот наконец и вы, – сказал он. – Мы уже начали опасаться, что вы пропали. Садитесь, Генри, мы уже все заказали. Как продвигается расследование? – Вяло, – ответил Генри. – Предупреждаю: следующая очередь – вашей компании. – Наконец-то! – воскликнул Джимми. – А то ожидание становится уже невыносимым. Вы собираетесь загонять нас в угол хитроумно-безжалостным перекрестным допросом, пока виновные не сломаются и не признаются во всем? – Господи, – отозвался Генри, – надеюсь, что не придется. Нет, единственное, что мы пытаемся сделать сейчас, – это точно установить по времени вчерашние передвижения каждого. Утомительная рутинная работа, но проделать ее необходимо. После этой реплики над столом повисла тишина, насыщенная почти осязаемым недоверием. Принесли еду, к которой приступили в атмосфере мрачной напряженности, нарушенной лишь однажды, когда Джимми расплескал суп на скатерть. Генри пришел к заключению, что молодой Пассденделл, несмотря на свой внешне невинный вид, на самом деле находиться в весьма нервозном состоянии, и решил избавить его от мучений как можно скорей. – Джимми, хотите быть первым? – спросил он. С несчастным видом, но храбро тот ответил: – Хорошо. Все надо испробовать хотя бы раз в жизни. Они вдвоем прошли в кабинет, где их уже ждал Спецци со своим помощником. Беседа с Джимми не была отмечена никакими событиями и немногое добавила к тому, что Генри и так уже знал. Джимми представился, заявил, что никогда прежде не встречался с Хозером и ничего о нем не слышал до приезда в «Белла Висту», и горячо заверил, что в глаза не видел покойного между завтраком и тем моментом, когда заметил сгорбленную фигуру, мертвую или живую, спускавшуюся на подъемнике. – Мертвую или живую, – добавил он задумчиво. – Занятно. Вот теперь, задним числом, я бы, наверное, сказал – мертвую, хотя мне это ни за что не пришло бы в голову тогда. Он выглядел каким-то… обмякшим. Я еще подумал, что он заснул… – Вы первым из постояльцев отеля ехали на подъемнике, так? – спросил Генри. – Я? Да, наверное. Точно не помню. – И еще один вопрос. Хозер занимал комнату, соседнюю с вашей, на третьем этаже. Вы когда-нибудь видели или слышали, чтобы там происходило что-либо подозрительное? Джимми заволновался. – Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он. – Я имею в виду разговоры или ссоры с кем-нибудь из живущих или работающих в отеле. Я имею в виду пистолет, оставленный на виду у всех. – Боже мой, да, однажды я видел пистолет, – охотно подтвердил Джимми. – Помимо того раза, когда он выпал из его портфеля в среду. Однажды вечером, вернувшись с трассы, я заметил, что дверь в комнату Хозера открыта и пистолет лежит на столе. Он служил чем-то вроде пресс-папье для каких-то писем или чего-то в этом роде. Это было, кажется… да, это было за день до того… до того, как он умер. – Ясно. Ну, думаю, это все. Благодарю вас. Джимми уже встал, собравшись уходить, когда Генри вдруг добавил: – Еще одно. Кому из вас принадлежала идея провести отпуск в «Белла Висте»? Судя по всему, Джимми испытал некоторую неловкость. – Роджеру, – ответил он. – Он, видите ли, уже бывал здесь. – Меня с самого начала немного удивило, – продолжил Генри, – что вы и Каро отправились отдыхать в такое неприметное место, притом в дешевом поезде второго класса. Простите, но я бы подумал, что Санкт-Мориц больше в вашем стиле.