– Не моя вина, – жалобно заметил он как-то в разговоре с женой, – что у меня под ногами все всегда взрывается. Следствием этого была его широко известная и незаслуженная репутация человека отчаянного, авантюриста, скрывающего собственную лихость под маской кротости; и его многократно повторяемые заверения в том, что единственное, чего он хочет, это вести спокойную жизнь, естественно, лишь раздували пожар слухов. Эмми, разумеется, знала, каков Генри на самом деле, и понимала, что истина лежит где-то между безрассудной личностью, проживающей в воображении его подчиненных, и мягким, тихим как мышь человеком, каким он выставлял себя перед окружающими. Она также знала – и это утешало и ободряло ее, – что мужу, как воздух и вода, необходимы ее уравновешенность и доброжелательность. Ей исполнилось сорок, она уже не была так стройна, как прежде, но сохранила приятность форм, а лицо у нее было милое и умное. У Эмми была необыкновенно красивая кожа, светлая и чистая, очаровательно контрастирующая с курчавыми черными волосами. Она посмотрела на часы: – Вот-вот отправляемся. Интересно, кто будет нашими соседями? Последнее выяснилось довольно скоро. Задолго до того как миссис Бакфаст, словно военный корабль под полными парусами, вплыла в купе, ее недовольный голос зазвучал с дальнего конца коридора. Место ее, естественно, не устроило. Ей якобы определенно дали понять, что у нее будет угловое у окна, лицом по направлению движения. – Единственное, что я могу сказать, Артур, – она обращалась к мужу, при этом сверля взглядом инспектора, – что для некоторых людей предварительное резервирование абсолютно ничего не значит. Генри с сожалением уступил ей свое место. Миссис Бакфаст посмотрела на него так, словно впервые увидела, потом снисходительно приняла предложение. Вскоре веселая суета в коридоре оповестила о прибытии Джимми Пассденделла и его компании. («Семеро в одном купе – это уж слишком», – высказалась миссис Бакфаст, ни к кому конкретно не обращаясь.) Девушка сразу погрузилась в чтение последнего номера «Татлера». Полковник коротко кивнул молодому красавцу и сказал: – Значит, в этом году снова туда же? У меня было предчувствие, что вы можете опять поехать. В ответ молодой человек выразил надежду, что снег в этот раз будет таким же хорошим, как в прошлом году, затем стал умело рассовывать багаж и даже заслужил кислую улыбку миссис Бакфаст тем, что затолкал огромное количество ее мелких коробок на багажную полку. Но Джимми Пассденделл тут же совершил большую ошибку, достав губную гармошку и предложив всем хором спеть популярную песенку «Милые старые друзья». – В конце концов, – радостно заметил он, – мы ими скоро станем. Ведь все мы едем в Санта-Кьяру, не так ли? В «Белла Висту»? – И после короткой паузы воскликнул: – Урраа! Хорошенькая блондинка захихикала; красивый молодой человек явно испытал неловкость; Генри и полковник еще надежнее укрылись за своими респектабельными газетами, а Эмми простодушно рассмеялась, достала жестяную коробку полезного для пищеварения печенья и стала всех угощать. Молодые люди с радостными возгласами набросились на печенье, и на время разговор, слава богу, сменился довольным жеванием. Поезд медленно отошел от вокзала Виктория и углубился в туман. Канал был серым и холодным, но спокойным. Лыжники в своих тяжелых гулких ботинках бодро протопали вверх по трапу и дружно бросились в тепло и покой салона, столовой или бара – в зависимости от предпочтений. Когда пароход медленно отошел от причала и миновал узкую горловину бухты, Генри и Эмми остались на палубе одни. Облокотившись о перила, супруги наслаждались тишиной и смотрели на знакомые очертания прибрежных утесов, таявших в дымке. – В Санта-Кьяру больше никто не едет, – сказала наконец Эмми. – А среди тех, кто здесь уже есть, – какими бы недостатками они не обладали – ни один не кажется мне похожим на мелкого торговца наркотиками. – Возможно, все это лишь охота на призраков, – согласился Генри. – Надеюсь, так и есть. Видит бог, я не хочу неприятностей. Хочу всего лишь научиться кататься на лыжах. В конце концов, мы на отдыхе. – В самом деле? – Эмми печально улыбнулась. – Значит, это простое совпадение, что мы едем в отель, который Интерпол считает логовом контрабандистов? – Это место я выбрал случайно, – жалобно ответил Генри. – А когда сэр Джон услышал, что мы туда собрались, у меня не было возможности отказаться держать ушки на макушке. – Стало быть, Интерпол знает, что ты там будешь, правильно? – Да. Неофициально. У них пока нет никаких доказательств – только подозрения. Они собирались послать в «Белла Висту» кого-нибудь из своих ребят под видом обычного отдыхающего, но когда сэр Джон сообщил им, что я все равно туда направляюсь… У них за спиной раздался знакомый пронзительный голос: – Ясно же, что мы должны плыть на пароходе первым классом… – Пойдем выпьем чего-нибудь, – поспешно предложил Генри, увлекая Эмми в бар. Там было тесно, накурено и весело. Инспектор с трудом пробился между молодыми атлетами к стойке и взял два скотча и две сотни сигарет за смешную сумму. К тому времени, когда он с таким же трудом пробрался обратно к Эмми, она уже устроилась за последним свободным столиком и дружески болтала со светловолосой девушкой, спутники которой тем временем, устремившись за беспошлинным коньяком, штурмовали бар. – О, Генри, молодец! Познакомься с мисс Уиттакер. Казалось, Эмми по какой-то причине намеренно подчеркнула фамилию. Господи, подумал Генри, наверное, это кто-то, кого я должен знать. Девушка улыбнулась подошедшему лучезарной улыбкой и сказала: – Как-то по-дурацки звучит: «мисс Уиттакер». Пожалуйста, зовите меня просто Каро. Тиббет ответил: «Буду счастлив» и протянул Эмми ее скотч. Спустя минуту, вырвавшись из давки, царившей возле барной стойки, появился красивый молодой блондин, нагруженный бокалами и бутылками. Каро засуетилась, представляя всех друг другу: – Это милый Роджер… то есть Роджер Стейнз, умопомрачительный лыжник, который посрамит всех… да, посрамит… а это – Генри и Эмми Тиббеты, и они тоже направляются в «Белла Висту»… то есть в тот же самый отель… ну не счастливое ли это совпадение, Роджер дорогой? Потом прибыл «дорогой Джимми» со своим набором бестаможенной выпивки, и вечеринка завертелась, между тем как серые морские мили проплывали под килем и чайки целеустремленно кружили над бурлящей струей в кильватере корабля. В Кале пришлось преодолеть толчею носильщиков, весьма поверхностный таможенный досмотр, длиннющий марш по пристани – и наконец все пятеро путешественников водворились в вагон Е6 сверкающего железнодорожного состава; на вагоне, ближе к тамбурам для курения, красовались эффектные таблички «Особый лыжно-спортивный». Ручная кладь была аккуратно уложена на полку над дверью, и первая бутылка бренди откупорена рукой Джимми. Огромный поезд издал шипящий выдох и плавно отошел от станции, взяв курс на юг. – Ну вот, – сказал молодой Пассденделл, – это наш дом до завтрашнего дня. Давайте выпьем. Франция, оставаясь позади, проплывала мимо окон в уже сгущавшихся сумерках. Генри разгадывал свой кроссворд, Эмми дремала; Джимми очередной раз прикладывался к бутылке; Каро читала журнал, а Роджер задумчиво смотрел в окно; его безупречный профиль портило лишь угрюмое выражение лица, свидетельствующее о дурном настроении. Маленький человечек в кожаной безрукавке, с красной повязкой на рукаве, на которой желтыми нитками было вышито «Ски-спортс, Лтд.», просунул голову в купе. – Я – Эдвард, ваш проводник, – сообщил он жизнерадостно, моргая сквозь очки с толстыми линзами. – Если что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне. – Хотите бренди? – предложил Джимми. Эдвард нервно хихикнул, отказался и удалился. Было слышно, как он открывает дверь соседнего купе. – Я – Эдвард, ваш проводник. Если что-нибудь понадобится… – Разумеется, понадобится, любезный. – Мощный голос миссис Бакфаст с легкостью перекрыл ритмичный стук колес. Даже когда Эдвард зашел в купе и плотно закрыл за собой дверь, этот недовольный рокочущий голос был хорошо различим. Несколько минут спустя Каро встала, вышла в коридор и, облокотившись на поручень под окном, стала смотреть на темнеющие поля, освещенные окна фермерских домов, крохотные станционные здания, проносившиеся мимо и безжалостно отбрасываемые в прошлое ненасытным, пожирающим мили монстром, частью которого они сейчас были. Когда Каро выходила из купе, Эмми открыла глаза, посмотрела ей вслед и снова уютно устроилась подремать. Роджер Стейнз тоже поднялся из своего углового кресла, вышел в коридор и с грохотом закрыл за собой дверь. Сквозь дверное стекло Генри видел две стоявшие рядом невыразительные спины, раскачивавшиеся в такт движению поезда: Стейнз что-то настойчиво говорил, Каро едва-едва ему отвечала. О чем они беседовали, Тиббет не слышал. В пять часов в вагоне неожиданно включилось освещение, а в половине седьмого в конце коридора весело зазвенел колокольчик, зазывающий первую смену на ужин. Джимми сверился со своим билетом и обнаружил, что он как раз ужинает в первую смену; прихватив с собой Роджера и Каро, теперь расслабленно прислонившихся к двери купе, курящих и праздно болтающих друг с другом, он повел приятелей по коридору в вагон-ресторан. По дороге они громко переговаривались. После их ухода стало очень тихо и пусто. Генри встал, аккуратно закрыл дверь и сказал: – Роджер Стейнз… Никак не могу припомнить… – А я вспомнила, где видела его фотографию, – в «Татлере», – пояснила Эмми. – Его там называли «мечтой дебютанток». Смотри… И взяла журнал, оставленный Каро на своем сиденье. Он был открыт на одной из тех страниц, где рассказывалось о ночной жизни Лондона; на снимке Роджер и Каро чокались бокалами шампанского. «Мисс Кэролайн Уиттакер, очаровательная дочь сэра Чарлза и леди Уиттакер, со своим частым спутником, мистером Роджером Стейнзом, веселятся и пьют шампанское в одном из аристократических залов», – сообщала подпись к фотографии. Генри не меньше минуты задумчиво смотрел на снимок, потом снова произнес: – Никак не могу припомнить… Раньше. Чуточку раньше… – Господи, как я проголодалась, – сказала Эмми. – Хочешь печенье? Поезд стремительно приближался к швейцарской границе. Ужиная в третью смену, Тиббеты оказались за столиком с полковником и миссис Бакфаст. Последняя, имея кучу времени, чтобы сделать фарш из бедняги Эдварда, пребывала в сравнительно хорошем расположении духа и согласилась выпить бокал сотерна под рыбу; она даже объявила ужин съедобным. Ободренный таким непривычным смирением, полковник разговорился за кофе. – Вы впервые едете кататься на лыжах? – спросил он; его гладкое красное лицо излучало любезность. – Да, боюсь, я совершенный новичок, – ответил Генри. – А вот моя жена уже бывала на зимних курортах и каталась. – Всего два раза, – вставила Эмми. – Лыжница я никакая. – Это лучший в мире вид спорта, – сообщил полковник и воинственно огляделся, словно ожидая возражений. Миссис Бакфаст хмыкнула, но промолчала. – Моя супруга не катается, – доверительно сообщил Бакфаст. – Ее занятия спортом заключаются в том, чтобы из года в год сопровождать меня. Я это ценю. Разумеется, я бы понял, если бы она захотела остаться дома и отпустила меня одного… В его голосе послышалась мечтательная интонация. – Горный воздух мне полезен, – решительно пресекла полковника жена. – У меня есть свои способы проводить время. Было бы несправедливо с моей стороны отпускать бедного Артура в такую поездку в полном одиночестве. – Я всегда говорил тебе… – начал было Артур, но супруга оборвала его, попросив передать ей сахар таким тоном, что любая дальнейшая дискуссия казалась немыслимой. После короткой паузы полковник сделал вторую попытку завязать разговор. – Вы прежде бывали в Санта-Кьяре? – Нет. – Интересно, что вас в ней привлекло, если вы не являетесь страстным лыжником? Это место не всякому придется по душе – отель совершенно обособлен, лепится к верхней площадке канатной дороги. После наступления темноты, знаете ли, даже в деревню никак не спуститься. – Нам сказали, что катание на горных лыжах – это чудесно, – ответила Эмми. – К тому же мы больше всего хотели побыть именно в тихом, уединенном месте. – Тогда вы выбрали то, что надо, – кисло заметила миссис Бакфаст. – Рискну предположить, – продолжила она с плохо скрываемым любопытством, – что ваш муж очень много работает. Вероятно, его работа требует большой отдачи сил. – Не больше, чем работа любого другого делового человека, – отозвался Генри. – Весь вопрос – в темпераменте, полагаю. Мы всегда предпочитаем тихий отдых, вдали от проторенных дорог. – Значит, вы бизнесмен, если я правильно поняла? Как интересно. Вы работаете в Сити? – Не совсем, – уклончиво ответил инспектор. – Я работаю в Вестминстере. Миссис Бакфаст, недовольная тем, что ее попытка выведать профессию Генри не достигла цели, продолжила: – В этом году в Санта-Кьяру направляется весьма избранное общество. Кэролайн Уиттакер, в честь которой в прошлом году устраивался грандиозный бал в «Клэридже», и достопочтенный Джимми Пассденделл, – ее голос упал чуть ли не до шепота, – сын лорда Рейвна, знаете ли. Немного необузданный, но милый… очень милый… – Другой молодой человек тоже кажется весьма приятным, – заметил Генри. – Роджер Стейнз. Его лицо кажется мне знакомым.