– Сидеть! – Я требую адвоката! – зло проговорил подполковник. – На каком основании вы меня арестовываете, что все это значит! Вы должны объяснить! Вы знаете, что я вам устрою за ваше самоуправство?!. Думаете, если вы в Москве служите, на вас другой силы не найдется? – Замолчите, Семанов! – поморщился Лев и раскрыл папку, которую все это время держал на коленях. – Молчите и слушайте. Вот эти листочки – показания свидетелей и пострадавших, а также участников бандитских группировок, которыми вы фактически руководили из своего служебного кабинета. Нет, вы, конечно, выезжали за его пределы, вы же не кабинетный руководитель. Например, вы выезжали, чтобы убивать в лесу не соглашавшегося на передачу вам части своего бизнеса предпринимателя Барсукова в две тысячи шестнадцатом году. А вот это – свидетельства о вымогательстве вами с помощью уголовников Химеры, Сени Пузыря, Агафона и Свирида. Вымогали вы у фермеров и владельцев модных магазинов. Попытались и у банка вымогать, но ничего не получилось. Они просто закрыли здесь филиал, и все. – Он захлопнул папку и с презрением посмотрел в глаза подполковнику. – Но это все еще цветочки, Семанов. Вы поступали как уголовник, вы подмяли под себя криминальную среду Усть-Владимирова, стали здесь криминальным хозяином, и за вами множество преступлений, совершенных и по вашему приказу, и вами лично. И я относился бы к вам как уголовнику, если бы не одно преступление. Тут уж вы во всей своей красе предстали, с чувством полной безнаказанности. Барином в этом городе! Речь идет о групповом изнасиловании тремя старшими офицерами девушки – сотрудницы полиции прямо в стенах этого управления. – Вы ничего не докажете, – прохрипел Семанов, вытирая с лица пот и снова пытаясь подняться на ноги. Но на его плечо снова легла стальная рука, и прозвучал голос Крячко: – Сидеть, подонок! – Вы не смеете оскорблять меня! – вспылил было подполковник, но наткнулся на полный ненависти взгляд Гурова и замолчал. – Смеем! – зло процедил Лев. – Как офицеры, мы смеем вам говорить о том, что вы – подонок и не имеете права носить эти погоны. И Половец подонок, и Парамонов. Вы погубили беззащитную девушку, талантливого следователя, дочь убитого бандитами майора милиции, по чьим стопам она пошла. Вы довели ее до самоубийства, и вот этого я вам никогда не прощу! Измену долгу, погонам, своим товарищам оценит суд, но того, что вы сотворили с девушкой, не прощу вам именно я. И я клянусь вам, что нарою столько, что получите вы у меня пожизненное! Сгниешь в камере вместе с маньяками и сумасшедшими наркоманами, насиловавшими детей. Дверь распахнулась, и Семанов вздрогнул как от удара, как будто его уже пришли волочь в эту зловонную камеру с маньяками. Но на пороге появился Синицын. Он возбужденно обвел глазами кабинет и тихо сказал Гурову: – Половец взял заложника и заперся в кабинете. Кто-то его предупредил. – Твою мать! – Гуров вскочил на ноги и махнул Крячко рукой: – Стас, останься и вытряси из этого упыря все! Майор Половец стоял у открытого сейфа, когда в кабинет вбежал раскрасневшийся лейтенант Чикунов. Он закрыл за собой дверь и прижался к ней спиной. Начальник уголовного розыска хмуро смотрел на своего оперативника и ждал. Вид у парня был растрепанный и перепуганный. – Что случилось? – осведомился майор. – Привидение увидел? – Там… – Чикунов судорожно сглотнул. – Там Семанова арестовывать пошли. Еще один полковник из Москвы, спецназ вооруженный и майор Синицын из собственной безопасности. – Что?! – Половец вцепился руками в железную створку двери сейфа. – Когда? – Только что! Я на лестницу, а они бегут. Ну, спецназ. А за ними эти. Я в коридор, а они к его кабинету и без стука туда вломились. Глаза майора забегали по стенам, по поверхности своего рабочего стола. Сейф, бумаги? Черт, нет там ничего такого, чтобы существенно ухудшило его положение. Сейчас не об этом думать надо. Чертов полковник! Недооценил он его. Думал, так, штучка столичная… А этого Дубова надо было самому, лично! Сука… – Так, Сережа. – Половец сунул руку в сейф и достал оттуда пистолет с двумя полными обоймами. – Ты сейчас спокойно выходишь через дежурную часть и заводишь машину. Понимаешь, любой ценой через дежурную часть! Ждешь меня у сарая, в котором мы прятали машину месяц назад, помнишь? На окраине! До ночи не появлюсь, значит, «ложишься на грунт», недели две носа не высовываешь. Я все разрулю и удар отведу. Мы в этом городе хозяева! Потом найдешь меня. По телефону, по второй симке! Половец знал, что советовать. Чикунов быстро поддавался панике, он не способен был к самостоятельным действиям, он всего лишь хороший исполнитель под жестким контролем. Сейчас нянчиться с ним некогда. Если Москва взялась, значит, дело серьезное. Ничего, этот дурак отвлечет спецназ на себя у входа, а у него есть и другой путь. Не успеют они оцепить все здание и не знают они всех его особенностей. Не батальон же их сюда приехал. Нужно было пройти по коридору второго этажа до окна в конце коридора. А там только открыть его и дотянуться до пожарной лестницы. Она проходит возле самой крыши соседнего здания. Только бы туда незаметно перебраться, потом пусть ищут. Мысль об использовании этой лестницы в голову майору пришла давно, еще в прошлом году. Нет, он никакой опасности, которая заставит его спасаться бегством, не видел даже в обозримом будущем. Просто как-то случайно в виде шутки запало в голову, когда он занимался сексом в кабинете с замужней женщиной-следователем, а ей позвонил муж и сказал, что сейчас за ней заедет. Если бы это была квартира, со смехом подумал тогда Половец, то пришлось бы удирать вот таким путем от ревнивого мужа. Но дойти до конца коридора майор не успел. Он вышел в коридор и направился к окну, и тут же за спиной послышались шаги бегущих людей. Половец обернулся и увидел четверых спецназовцев в балаклавах на лицах и с автоматами. Их разделяло метров восемь. Майор понял, что ему просто не добежать до двери, которую потом предстояло открыть, потом еще вскочить на подоконник и попытаться перелезть на лестницу. Они не дадут ему этого сделать, с отчаянием подумал он. И за пистолет хвататься глупо. Пристрелят в два счета! Нет, только не сейчас, только выиграть время. Семанов все решит, у него связи в Москве. Главное сейчас – оставаться на свободе и выждать. Распахнулась ближайшая дверь, и показалось удивленное лицо дознавателя Казариной. В отчаянной ситуации решения приходят в голову быстро. Половец чувствовал, что начинает паниковать. У него не было даже секунды на раздумывания, да и не мог он уже думать – злость и страх одолевали его. Он схватил девушку за плечо, рванул к себе, прижал ее спиной к своей груди и, вытащив пистолет, приставил дуло к ее виску. Спецназовцы мгновенно остановились, замерев на месте. – Не двигаться никому! – срывающимся голосом крикнул Половец. – Одно движение, и я ей мозги вынесу! Стоять всем! – Спокойно, – не шевелясь, отозвался командир спецназовцев. – Не надо делать глупостей, майор. – Заткнись и слушай! – перебил его Половец, но тут он уловил движение и замолчал. Сбоку из соседнего кабинета в него целился пятый спецназовец. Как и когда он туда попал, неизвестно, но сейчас он двумя руками держал пистолет, наведенный на Половца и девушку. Уж Половец-то знал, как в спецназе умеют стрелять. И сейчас с семи метров продырявить ему голову в сантиметре от головы девушки этому бойцу ничего не стоит. – Стоять! – заорал майор и даже присел, чтобы совсем прикрыться девушкой. Казарина была в полуобморочном состоянии, из ее глаз текли слезы, она открывала и закрывала рот, но не могла от ужаса произнести ни слова. Ноги у нее подкашивались, еще секунда – и она бы рухнула на пол в бессознательном состоянии. Половец, поняв, что вот-вот лишится своей единственной защиты, обхватил Казарину за талию и, втащив в кабинет, захлопнул дверь и повернул в ней ключ. Почти минуту он от волнения не мог отдышаться. Девушка начала плакать, и он брезгливо выпустил ее. Ирина упала в кресло и закрыла руками лицо. Она всхлипывала, пытаясь что-то сказать, но ее рот сводило судорогой, и она только мычала и мотала головой. Половец осмотрелся, задвинул занавески, чтобы через окно нельзя было увидеть происходящего в кабинете, и сел на стул. Руки у него дрожали, рукоятка пистолета была мокрой. – Майор, не дури, – раздался за дверью голос спецназовца. – Куда тебе деваться? – Вам труп нужен? Вы его получите! – закричал Половец. – Убери своих людей из коридора! – Уберу. Дальше что? Тем временем Гуров и Синицын почти бегом спускались на второй этаж, где располагались кабинеты дознавателей. В коридорах было пусто, только у лестниц стояли вооруженные спецназовцы. У двери кабинета трое спецназовцев, прижавшись к стенам и стоя на одном колене, держали ее на прицеле. Их командир стоял сбоку от двери и о чем-то разговаривал с человеком, находящимся внутри. Гуров остановился в паре шагов от двери и кивнул спецназовцу. Тот неслышно подошел и, склонившись к уху полковника, коротко рассказал, что здесь произошло. Майор никаких требований не предъявлял, по нему видно, что он не совсем адекватен. – Что вы можете предпринять? – спросил Лев. – Вариантов три. Светошумовая граната в окно – и мы выбиваем дверь. Или дымовая граната – и мы выбиваем дверь. – А третий? – Просто выбиваем дверь. Прямо сейчас, при вас. – Нет, это не пойдет, – поморщился Лев. – При каком варианте вы можете гарантировать сохранение жизни заложницы? – Ни при каком. Если он сидит весь на нервах и держит пистолет возле ее головы, то, скорее всего, рефлекторно нажмет на курок, когда стекло разобьется и прежде чем взорвется граната. А еще у вашего следователя может быть аллергия на компоненты. Там приличная концентрация. Она может на пару минут надышаться так, что ее не спасти. Лев покачал головой, потом медленно подошел к двери и остановился. – Аркадий Андреевич! – позвал он. – Это полковник Гуров. Вы слышите меня? – А-а, полковник! – ответил голос Половца. – Что, всех разоблачать приехал! Откуда ты только взялся! – Из Москвы я взялся, если вы забыли, – спокойно ответил Лев. – Ирина, вы там как? У вас все нормально? Из-за двери послышался громкий плач Казариной. Сыщик хотел уже попытаться успокоить ее словами, как неожиданно внутри грохнул выстрел. Пуля прошила полотно двери и ушла в противоположную стену коридора, подняв облачко цементной пыли. На пол посыпалась отбитая краска и шпатлевка. Спецназовцы как по команде положили пальцы на спусковые крючки своих автоматов, но Гуров предостерегающе поднял руку. – Чего палишь? Спятил там совсем? – А это тебе напоминание, полковник! Напоминание, что у меня тут заложник. И если что, то я ведь ее застрелю. Давай решай там в темпе, я в тюрьму не пойду, даже и не мечтай. Решай, как вы меня пропускать будете и дадите возможность уехать. Синицын отрицательно покачал головой, увидев лицо Гурова. Он сразу понял, на что тот решился. В этот момент в коридоре послышался какой-то шум. Гуров обернулся и, увидев, что спецназовцы не пропускают отчаянно сопротивляющегося Дубова, махнул рукой. – Куда ты рвешься, герой? Что тебе здесь надо? – спросил он, когда курсанта подвели к нему. – Лев Иванович, мне надо вам срочно сообщить, – торопливо заговорил Петя. – До вас не дозвониться, и Полынов, ну, врач из клиники, он мне позвонил. Светлана вышла из комы. Она пришла в себя! Все хорошо с ней… Гуров улыбнулся и похлопал Дубова по плечу. Ну, вот и еще одна приятная новость. Может, так и закончится его командировка на полном позитиве? Он вздохнул и вытер ладонью вспотевший лоб. Только вот теперь надо как-то Казарину оттуда вытаскивать. Этот идиот в панике ведь может бед натворить. – Половец! – крикнул Лев через дверь. – Открывайте, я войду к вам, и мы все обсудим. Изнутри никто не ответил. В кабинете было тихо. Командир спецназовцев выразительно посмотрел на полковника, но тот отрицательно покачал головой – нет, только не штурм. – Аркадий Андреевич, – снова позвал Лев, – откройте дверь, я к вам войду. Я безоружен, мы просто поговорим и обсудим дальнейшее. – Хотите зайти ко мне? – переспросил Половец. – И что, не боитесь? Ну, давайте, раз вы такой смелый. Будет у меня два заложника. Уж лейтенанта не пожалеют начальники, а полковника поберегут. За вас Москва головы поснимает. Давайте, я жду. Только учтите, если за вами бросятся спецназовцы, я сразу стреляю Казариной в голову. – Перестаньте! Никто не будет рисковать жизнью женщины. Около минуты снова из кабинета не доносилось ни звука, потом у двери раздался голос Половца, который сообщил, что отпирает дверь. Щелчок замка, и Гуров, снявший с себя форменный китель, повернул дверную ручку. Все замерли, а Лев толкнул дверь и решительно шагнул внутрь. Половец стоял, прикрываясь девушкой и приставив дуло пистолета к ее голове. Казарина была бледна, глаза распухли от слез. Она смотрела на Гурова с болью, надеждой и мольбой. Он только ободряюще кивнул ей и перевел взгляд на Половца. – Дверь за собой заприте, – приказал майор. – Медленно и чтобы я видел все время ваши руки. Гуров повернулся и закрыл дверь на ключ. Половец ткнул пистолетом на стул у стены, и Лев уселся на него, закинув ногу на ногу. Теперь майор ослабил хватку и разрешил Казариной тоже сесть, а сам сел рядом, не выпуская ее руки из своей. Пистолет постоянно был направлен на девушку, а палец давил на спусковой крючок. Лев хорошо видел, что оружие снято с предохранителя, курок отведен назад. Чуть пережмет майор, выберет люфт, и раздастся выстрел. Сейчас очень многое зависело от нервов. – Чего вы добиваетесь, Половец? – спокойно спросил он. – К чему весь этот спектакль с заложником? Вам нужен миллион долларов и вертолет? Вы что, террорист? – Хватит болтать, полковник! Вы хотели зайти и обсудить мое положение, вот и давайте! – А я его и обсуждаю. Оно печальное, Половец. До бесконечности вам тут сидеть нельзя, вам все равно надо сдаваться, а вы сейчас усложняете свое положение новой статьей. Я предлагаю все забыть, вы сложите оружие и выйдите. – Вы меня в тюрьму приглашаете? – без прежнего запала спросил майор. – Я не согласен. Машину к подъезду, и всем отойти на расстояние в двести метров! Девушку я отпущу, когда сочту себя в безопасности. – Не доедете вы никуда, – покачал головой Гуров. – Вы что, ребенок? Вы не первый день в органах служите и знаете, что вам не уйти. Нервы сдали? Понимаю, но я вам не только выход предлагаю, я вам жизнь предлагаю, вы это хоть понимаете? Вас ведь могут и не взять живым. Показания – так на вас столько уже собрано показаний, что ваше признание или непризнание вины ничего не изменит. И нового вы ничего не скажете. А вот я могу вам новое сказать. Знаете, что вы можете себе душу облегчить? – Со священником поговорить, грехи отпустить? – скривился в ухмылке майор, но уверенности в его голосе уже не было. – Грехи вам священник может отпустить, только вы в бога не верите. Но есть один человек, у кого вам не просто просить прощения, а вымаливать его надо. Ваше счастье, что Светлана Морева выжила. – Выжила?! – чуть ли не в один голос воскликнули и Половец, и Казарина. – Да, только что звонил лечащий врач, Сергей Сергеевич Полынов. Светлана вышла из комы. У медиков на ее счет вполне благоприятные прогнозы. Гуров видел, как по лицу майора пробежала какая-то тень, он прикусил губу, а ствол пистолета чуть опустился. Лев даже и не думал, что в этот момент можно прыгнуть и попытаться обезоружить майора, позвать на помощь. Нет, тот должен сдаться сам, добровольно. – Я так понимаю, Аркадий Андреевич, что у вас начиналась любовь со Светланой, какие-то отношения завязывались. Она вам верила, что вы уйдете из семьи из-за нее?