Женщина с торчащими волосами бросила на него злобный взгляд. – С этого момента, – объявил Беттингер, – вы начинаете мешать расследованию, если не уйдете. – Он направил указательный палец на сотовый телефон. – Я знаю, что это значит. – Сплетница выключила камеру и убрала телефон. – Вы очень умны для копа из Виктори. – Меня импортировали. – Тогда понятно. На лице любительницы сплетен появилась усмешка, и она вышла на лестницу. Жюль услышал ее тяжелые шаги по бетонным ступеням, а потом послышался стук закрывшейся двери, и стало тихо. Детектив повернулся к квартире. – Она ушла. – Хорошо. – Щелкнул засов. – Предупреждаю: у меня есть пистолет. – Вы намерены меня застрелить? – Если вы не тот, за кого себя выдаете. – Женщина по другую сторону двери всхлипнула. – Выдалось паршивое утро… – Как вас зовут? – Кимми. – Хорошо, Кимми. Я – детектив Жюль Беттингер. Вы можете позвонить в полицейское управление и проверить, работаю ли я там. – Я вам верю. Звякнула цепочка. Беттингер показал пустые руки. – Если вы будете в меня стрелять, то куда? – В сердце. – Это трудно. – Почему? – Оно величиной с виноградину. Дверь слегка приоткрылась, и детектив услышал удаляющиеся в глубь квартиры шаги. – Не заперто, – сказала молодая женщина. – Вы можете войти. Глава 23 Что любит и не любит Кимми Беттингер оказался во владениях, полных меховых диванов и плохо сочетающихся между собой ковров, от которых пахло ягодными освежителями воздуха и марихуаной. Возле мягкого кресла, обтянутого под леопарда, стояла Кимми, худенькая блондинка двадцати с небольшим лет, с разбитыми в кровь губами и большими темными глазами, один из которых сильно заплыл. Она была одета в красный халат, а в правой руке у нее болтался огромный револьвер, направленный в голень собственной ноги. И хотя два пальца девушки лежали на спусковом крючке, детектив сомневался, что у нее хватит сил выстрелить. – Берегите ноги, – предупредил Жюль. Кимми увидела, что дуло револьвера направлено на пальцы ее правой ноги, и осторожно отвела его в сторону. – Мне закрыть дверь? – спросил Беттингер. – Давайте. Детектив аккуратно закрыл дверь. – И заприте на нижний замок, – добавила женщина. Жюль нащупал кнопку, оказавшуюся прямо у него под рукой. – Вы хотите, чтобы я стоял здесь во время нашего разговора? – Вы можете сесть. – На гепарда или зебру? – На зебру. Детектив прошел по разноцветному ковру и сел на меховой белый диван с черными полосами. Под стоявшим напротив креслом лежал бонг[20], но Беттингер ничего не стал говорить – только указал на заплывший глаз и разбитые губы блондинки. – Это сделал с вами предыдущий посетитель? – Да. – Можете рассказать, что произошло? Молодая женщина кивнула. – Хорошо. Сейчас я достану блокнот и карандаш. Пожалуйста, не стреляйте мне в сердце. – Я не стану в вас стрелять. Детектив вытащил блокнот, сел на диван и достал механический карандаш. – Я помню такие блокноты, – сказала Кимми. – У меня был предмет, на котором мы ими пользовались… – Она погрузилась в воспоминания, но потом покачала головой. – Нет, вылетело из головы. Беттингер не стал указывать на кресло, под которым лежал бонг. – Если хотите, можете сесть. – Я слишком напряжена. – Женщина прислонилась к подлокотнику дивана с обивкой под гепарда, и теперь ее оружие угрожало жизни мягкой игрушки, то ли лосю, то ли медведю. – Так вот, сегодня утром, – начала она свой рассказ, – около пяти часов, кто-то позвонил в дверь. Обычно мы с Мелиссой игнорируем такие звонки – это почти всегда дети или бездомные, – но парень продолжал звонить, а Мелиссы не было, чтобы открыть. – Когда она ушла? – В понедельник. – Вы знаете куда? – Нет. – У вас есть какие-то предположения? – спросил Беттингер. – Она ничего не сказала, просто ушла. Она часто так делает. – У нее есть машина? – Нет. Обычно за ней заезжает ее парень. – Себастьян Рамирес? – Да. Хотя сейчас он в больнице… Точнее, я думала, что он там, до того как пришел тот тип. – Какой тип? – Тот, что появился сегодня утром. Давайте я расскажу. – Кимми махнула свободной рукой в сторону двери. – Ну, я подошла, нажала на кнопку и сказала типу, чтобы перестал звонить, но он ничего не ответил. Я лишь слышала, как трещит интерком – ему уже, наверное, лет сто. Я сходила в туалет и вернулась в кровать, а он снова начал звонить. Такой звук бывает в больнице, когда сердце пациента останавливается – бип-бип-би-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-ип! Раздражает! – Вы не можете отвести револьвер в сторону? – поинтересовался Беттингер, отклоняясь, чтобы уйти с линии огня. – Извините. – Кимми положила оружие на диван, между лосем-медведем и подлокотником, на который она опиралась. – Так вот, парень продолжал гудеть – просто не снимал палец со звонка, – и я подошла к двери и сказала, чтобы он прекратил давить на проклятую кнопку, я все равно его не впущу. Я была дьявольски рассержена. – Я так и понял. – Потом я легла в постель и попыталась снова заснуть, включила музыку – немного регги, оно лучше всего помогает лишиться сознания. Я уже почти задремала, и мне начал сниться парень, с которым я встречалась в Оукфилде. Он был немного глуповат, но очень милый и все заворачивал в рождественскую бумагу – даже летом, в тысячу градусов. И тут зазвонил звонок, до смерти меня напугав. Дверной, прямо здесь, – Кимми указала в сторону коридора, – а не интерком внизу. В тот момент я не очень понимала, где сон, а где явь: что реально, звонок или часть сна со Стиви и рождественской оберточной бумагой. И когда звонок снова зазвонил, я едва не свалилась с кровати. Теперь я знала наверняка… Он здесь. Ну, я вышла в гостиную и посмотрела на дверь, которая была полностью закрыта, цепочка наброшена и все такое. А звонок зазвонил снова, ну и я типа: «Уходи», а он типа: «Я нашел снаружи кошку. Ее сбила машина, и она пыталась войти в дом, и парень, которому я позвонил, сказал, что ты заботишься о кошках». И это правда. Здесь несколько бродячих кошек, которых мы с Мелиссой кормим, а когда становится так холодно, как сейчас, они спят в вестибюле или в подвале, чтобы не замерзнуть.