Г-н Журден. По-моему, это довольно заунывная песня, от нее ко сну клонит. Я бы вас попросил сделать ее чуть-чуть веселее. Учитель музыки. Мотив должен соответствовать словам, сударь. Г-н Журден. Меня недавно обучили премилой песенке. Погодите… сейчас-сейчас… Как же это она начинается? Учитель танцев. Право, не знаю. Г-н Журден. Там еще про овечку говорится. Учитель танцев. Про овечку? Г-н Журден. Да, да. Ах, вот! (Поет.) Жанетту я считал И доброй и прекрасной, Жанетту я считал овечкою, но, ах! Она коварна и опасна, Как львица в девственных лесах! Правда, славная песенка? Учитель музыки. Еще бы не славная! Учитель танцев. И вы хорошо ее поете. Г-н Журден. А ведь я музыке не учился. Учитель музыки. Вам бы хорошо, сударь, поучиться не только танцам, но и музыке. Эти два рода искусства связаны между собой неразрывно. Учитель танцев. Они развивают в человеке чувство изящного. Г-н Журден. А что, знатные господа тоже учатся музыке? Учитель музыки. Конечно, сударь. Г-н Журден. Ну, так и я стану учиться. Вот только не знаю когда: ведь, кроме учителя фехтования, я еще нанял учителя философии, – он должен нынче утром начать со мной заниматься. Учитель музыки. Философия – материя важная, но музыка, сударь, музыка… Учитель танцев. Музыка и танцы… Музыка и танцы – это все, что нужно человеку. Учитель музыки. Нет ничего более полезного для государства, чем музыка. Учитель танцев. Нет ничего более необходимого человеку, чем танцы. Учитель музыки. Без музыки государство не может существовать. Учитель танцев. Без танцев человек ничего не умел бы делать. Учитель музыки. Все распри, все войны на земле происходят единственно от незнания музыки. Учитель танцев. Все людские невзгоды, все злоключения, коими полна история, оплошности государственных деятелей, ошибки великих полководцев, – все это проистекает единственно от неумения танцевать. Г-н Журден. Как так? Учитель музыки. Война возникает из-за несогласия между людьми, не правда ли? Г-н Журден. Верно. Учитель музыки. А если бы все учились музыке, разве это не настроило бы людей на мирный лад и не способствовало бы воцарению на земле всеобщего мира? Г-н Журден. И то правда. Учитель танцев. Когда человек поступает не так, как должно, будь то просто отец семейства, или же государственный деятель, или же военачальник, про него обыкновенно говорят, что он сделал неверный шаг, не правда ли? Г-н Журден. Да, так говорят. Учитель танцев. А чем еще может быть вызван неверный шаг, как не неумением танцевать? Г-н Журден. Да, с этим я тоже согласен. Вы оба правы. Учитель танцев. Все это мы говорим для того, чтобы вы себе уяснили преимущества и пользу танцев и музыки. Г-н Журден. Теперь я понимаю. Учитель музыки. Угодно вам ознакомиться с нашими сочинениями? Г-н Журден. Угодно. Учитель музыки. Как я вам уже говорил, это давнишняя моя попытка выразить все страсти, какие только способна передать музыка. Г-н Журден. Прекрасно. Учитель музыки (певцам). Пожалуйте сюда. (Г-ну Журдену.) Вы должны вообразить, что они одеты пастушками. Г-н Журден. И что это всегда пастушки?! Вечно одно и то же. Учитель танцев. Когда говорят под музыку, то для большего правдоподобия приходится обращаться к пасторали. Пастухам испокон веку приписывали любовь к пению; с другой стороны, было бы весьма ненатурально, если бы принцы или мещане стали выражать свои чувства в пении. Г-н Журден. Ладно, ладно. Посмотрим. Музыкальный диалог Певица и два певца. Певица Сердца в любовном упоенье Всегда встречают тысячи помех. Любовь приносит нам и счастье и томленье. Недаром есть такое мненье, Что нам милей всего – не знать любви утех. Первый певец Нет, нам всего милей та радость без конца, Которая сердца Любовников сливает. Блаженству на земле без страсти не бывать. Любовью кто пренебрегает,