Рыболюди продолжали стоять. Чистильщики вернулись, растолстевшие, раздавшиеся. Вбежали в капсулу тремя стаями. Стенки-лепестки сошлись, капсула засветилась и взмыла в небо. И только тогда рыболюди принялись метаться, размахивать руками, что-то беззвучно кричать… Темнота. И наконец-то голос: – Это запись наблюдательного дрона Прежних, захваченного на планете Гаура. Стандартное стимулирующее воздействие в одном из городов. В нем участвовали… Ми? Ми, ты отвлеклась? Я сидел в классе. Ну, в чем-то похожем на школьный класс – столы, стулья, даже электронная доска… Эйфелева башня за окном? Париж? Я на Земле? Жница стояла у доски и смотрела на меня. Темнолицая, полная – удивительно, не видел у нас толстых жниц. Я встал, точнее, встал тот, в чьем теле я был. Ми – Мишель, Михаил, Мириам, Микеле? Вокруг сидели и стояли дети. Кто-то постарше, кто-то помладше. Мрачные, насупленные лица. Европейцы, азиаты, негры… Причудливые одежды, не сочетающиеся друг с другом, никакой дисциплины… Куколки. – Я не отвлеклась… – сказала та или тот, в чьем теле я был. – Кто был занят в стимулирующем воздействии? – Три чистильщика, модификация… для Гауры – цэ-три? – Верно, цэ-три. Перечисли составляющие. – Два мутированных человеческих компонента, один крысиный, один жабий. – Правильно. В чем цель стимулирующего воздействия? – Используется на планетах с невысоким креативным потенциалом. Чистильщики появляются с непредсказуемым интервалом. Могут два раза в день напасть, а могут год не появляться. Иногда просто пробегают по улицам и уходят. Но чаще нападают на один из домов и пожирают там всех. И тех, кто на пути окажется… – Это методика, а цель? – Деморализация, поддержание высокого уровня стресса и, как следствие, шоковое стимулирование творческого потенциала. Теоретически существуют методы остановить чистильщика, например, выставить на его пути ценный кристалл. Тогда в большинстве случаев чистильщик забирает кристалл и уходит, никого не убивая. Рано или поздно местные осознают это, попутно вырабатывая много смыслов и ускоряя развитие. – Хорошо. На развитых планетах чистильщики используются? – Редко. Один раз Прежние его выпускали на Земле, в Тумене… – В Тюмени. Это город в Сибири, в России. Да, это было еще до того, как Инсеки нас освободили. Чистильщик использовался для уничтожения людей, узнавших о природе Прежних от одного из Слуг… Садись, Ми. – Это было мерзко, – сказала куколка. – Да, – согласилась жница. – Но это далеко не самый мерзкий их метод. Сейчас мы попросим Гнездо дать нам запись методики воздействия на планеты иного уровня развития, с космическими кораблями и высокотехнологическим оружием… Куколки загалдели. Они были детьми, а всем детям интересны звездные войны… Снова темнота. А я понял, что происходит. Это та самая базовая информация, о которой я просил Форт. «Капсулированные знания», которые должны проявляться в моменты отдыха. То, что знают все куколки. То, из-за чего они готовы служить Инсекам. Ну хорошо, теперь я точно знаю, что Прежние – мрази. Я это и так понимал, пусть и сомневался немного. Не уверен, конечно, что я бы захотел это увидеть, если бы мне объяснили, что покажут. Зрелище жрущего чистильщика – это не то, что я хотел бы помнить. Вот только Инсеки тоже не воплощения добра и любви. И те Измененные, кто им служит, – не ангелы с крылышками. Что мне делать-то, а? Ну, наверное, для начала надо проснуться. Меня запихнули в коробку и усыпили. Но я уже в сознании. И я считываю состав газа… не химическими формулами, конечно, а каким-то общим пониманием. Это мощный и не слишком полезный для здоровья газ. Он усыпил бы и человека, и тэни, и даже Измененного, не успей тот остановить дыхательный цикл и поверхностный кровоток. Но мой организм уже нейтрализовал большую часть алкалоидов. Если я захочу, они исчезнут полностью. И, пожалуй, я этого хочу… Я моргнул и открыл глаза. Блин! Это похоже на похмелье, наверное! Голова болит, во рту пересохло, язык распух, кожа на лице зудит, все тело ломит… Но из плюсов – я не в ящике, я лежу на койке в полумраке, мои руки и ноги не связаны. Из одежды только трусы, ну и на том спасибо… – Воды… – прошептал я. И похвалил себя за то, что даже в таком состоянии говорю на языке тэни. – Пить… Надо мной склонился розовокожий беловолосый мужчина. Пожалуй, даже постарше Джагерда. – Профессор, вы очнулись! – Кажется, его радость была искренняя. – Я не профессор, я действующий мастер, – прохрипел я. – Станете профессором, непременно! – ободрил меня мужчина. – Воды! Я приподнялся и сел на кровати. Получил из рук тэни высокий трехгранный стакан с водой (рехнулись они на этой форме посуды, честное слово). Жадно выпил, молча протянул – мужчина вновь наполнил стакан из бутылки. – Что со мной было? – спросил я возмущенно. – Вас усыпили! Простите, что не предупредили сразу, но мы вынуждены соблюдать меры предосторожности. Оккупанты не оставляют попыток нас найти… Ага. «Нас». Значит, череда ничего не знающих посредников, женщин и детей, кончилась. Передо мной тэни, который в курсе истории с похищенным кристаллом. Участник местного сопротивления. Ой, как мерзко-то… Я ведь сейчас и в самом деле играю за оккупантов против подпольщиков! – Где мы? – спросил я, озираясь. Помещение напоминало богато обставленную каюту на корабле. Две койки, с одной стороны закрепленные на стене, с другой поддерживаемые цепями в бархатных чехлах. На полу – ковер, вся мебель из лакированного дерева, с медной или бронзовой отделкой. Две двери, круглое окно-иллюминатор, закрытое плотной шторой. Откуда-то доносился слабый звук работающих машин. – На корабле, – подтвердил мою мысль тэни. – Большой трансокеанский лайнер «Крылья ветра». Крылья ветра? Я встал, подошел к иллюминатору, отдернул штору. Далеко-далеко внизу серебрилась в лунном свете гладь ночного океана. Мы плыли на высоте пяти-шести километров. Сверху над иллюминатором изгибался подсвеченный луной бок корабля. Луна тоже была видна, маленькая, но очень яркая. «Крылья ветра» оказался исполинским дирижаблем. Может быть, газета с фотографией лежала в доме не зря? И Джагерд подозревал, куда его собираются доставить? – Девять часов прошло, – сообщил тэни. – Мы проверяли, нет ли слежки. Да, меня зовут Амонд. А не поздновато ли он назвался? – Мы разве не встречались? – спросил я с напускным удивлением. Амонд смутился. – Да… не думал, что вы меня запомнили.