Ах-х, великолепная работа, — думал Пауль. Так сказала бы и настоящая Лихна. Острая жалость на миг пронзила его — к истинной дочери Отхейма, убитой и выброшенной в пески. Не время для подобных эмоций, — нахмурился он. Баннерджи внимательно глядел на девушку. — Мне было приказано тайно передать эту весть, — проговорила она. — Почему? — резким голосом спросил Баннерджи. — Так пожелал отец. — Это мой друг, — отвечал Пауль. — Или я не фримен? Мой друг может слышать все, что предназначено для моих ушей. Скитале в девичьем обличье подобрался. Обычай фрименов… или ловушка? — Император вправе устанавливать собственные законы, — ответил он. — Вот моя весть: отец мой хочет, чтобы ты пришел к нему вместе с Чани. — Зачем ему Чани? — Она твоя женщина и сайядина. По законам наших племен, это водяное дело. Она должна подтвердить, что отец мой говорит по фрименскому обычаю. Значит, в заговоре участвуют и фримены, — думал Пауль. Это соответствовало тем событиям, что скоро последуют. И у него не было выхода, оставалось только идти этим путем. — О чем будет говорить твой отец? — спросил Пауль. — О заговоре против тебя, о заговоре среди фрименов. — Почему же он сам не принес сюда эту весть? — потребовал ответа Баннерджи. Она глядела на Пауля. — Он не может этого сделать. Заговорщики подозревают его. Он не дойдет до дворца. — А он не мог поделиться подробностями с тобой? — спросил Баннерджи. — Иначе зачем еще рисковать собственной дочерью? — Детали запечатлены в дистрансе, который откроется для одного Муад'Диба, — проговорила она. — Мне известно лишь это. — Почему он не послал этот дистранс? — спросил Пауль. — Это человек, — отвечала она. — Тогда я приду, — проговорил Пауль, — но только один. — Чани должна прийти вместе с тобой. — Чани в положении. — Разве беременные фрименки отказываются ходить? — Мои враги травили ее тонким ядом, — отвечал Пауль. — Ее ждут трудные роды. Здоровье не позволяет ей сопровождать меня. Прежде чем Скитале сумел овладеть собой, странные эмоции отразились на девичьем лице: гнев и разочарование. События невольно напомнили ему: у каждой жертвы должен быть путь к спасению. Заговор не провалился, нет. Атрейдес увяз в сетях, ведь он уже стал самим собой. И скорее погибнет, чем превратится в собственную противоположность. Так было с Квисатц Хаде-рахом тлейлаксу. Так будет и с ним. А потом… гхола. — Разреши мне самой попросить Чани об этом, — попросила Девушка. — Я решил, — отвечал Пауль. — Вместо нее будешь сопровождать меня ты. — Но я не сайядина обрядов! — Разве ты не подруга Чани? Попался! — подумал Скитале. — Неужели он заподозрил? Нет… Просто он осторожен, как подобает фримену. И к тому же контрацептив — это факт. Хорошо, существуют и другие пути. — Отец не велел мне возвращаться, — продолжил Скитале, — Он сказал, чтобы я просила убежища у тебя. Он сказал, что ты не будешь рисковать мною. Пауль кивнул. Абсолютно достоверно. Он не мог отказать ей в убежище. Ей, фрименке, покорной слову отца. — Я возьму с собой жену Стилгара, Хару, — ответил Пауль. — Расскажи нам, как идти к твоему отцу. — А ты уверен, что можешь доверять жене Стилгара? — Я знаю это. — А я — нет. Пауль поджал губы, потом спросил: — Твоя мать жива? — Моя истинная мать ушла к Шаи-Хулуду. Но приемная жива и заботится об отце. Зачем она? — Она из сиетча Табр? — Да. — Я помню ее, — проговорил Пауль. — Она заменит Чани. Он дал знак Баннерджи. — Пусть помощники отведут Лихну, дочь Отхейма, в подходящее для нее помещение. Баннерджи кивнул. Помощники. Слово это означало, что вестницу следует поместить под усиленный надзор. Он взял ее за руку. Девушка воспротивилась. — Как ты пойдешь к моему отцу? — спросила она. — Как идти, расскажешь Баннерджи, — отвечал Пауль. — Он мой друг. — Нет! Отец не велел! Не могу! — Баннерджи?.. — обратился Пауль к офицеру. Тот помедлил. Пауль видел, что Баннерджи роется в своей энциклопедической памяти, благодаря которой он стал доверенным лицом Императора. — Я знаю проводника, который может отвести вас к Отхейму, — ответил наконец Баннерджи. — Я пойду один, — отрезал Пауль. — Сир, если вы… — Этого ведь хочет Отхейм, — проговорил Пауль, едва скрывая иронию. — Сир, это слишком опасно, — возражал Баннерджи. — Даже Императорам приходится порой рисковать, — отвечал Пауль. — Я принял решение. Повинуйся. Баннерджи не без колебаний вывел лицедела из комнаты. Пауль отвернулся к пустому экрану. Ему казалось, что на него с высоты вот-вот свалится скала. Сказать Баннерджи, кто эта вестница? — спросил он себя. Нет! В видении он не делал этого. Любые отклонения от видения лишь усугубляют насилие. Только бы успеть отыскать ось, на которой все крутится, чтобы вырвать себя из видения. Если только она существует… ~ ~ ~ Какой бы экзотический вид ни принимала цивилизация, каких высот развития ни достигло бы общество, какой сложной ни становилась бы связь людей и машин, всегда наступает момент кульминации сил, когда дальнейшее направление развития человечества, само будущее его оказываются зависящими от простых поступков отдельных личностей. Из Богокниги Тлейлаксу На высоком пешеходном мостике между Цитаделью и зданием Квизарата Пауль начал прихрамывать. Солнце садилось, и в длинных тенях ему легче было скрыться, но внимательный взгляд всегда мог высмотреть в его походке какую-нибудь особенность и узнать его. Щит был на нем, но Пауль не включал его: помощники считали, что мерцание поля только вызовет подозрения. Пауль посмотрел налево. Песчаные облака, как разрезные жалюзи, перегородили небо. Воздух за фильтрами дистикомба казался столь же сухим, как посреди хайрега.