Мы сидим вдвоём в просторной кухне обалденного пентхауса, который принадлежит Марку Миллеру, Сониному мужу. Совсем недавно мы делили скромную съёмную двушку на четверых. Теперь остались втроём – Соня переехала в этот новый жилой комплекс. И я была уверена до сегодняшнего утра, что скоро выйду замуж за Волгина и начну вить наше с ним гнездо. Но не срослось. - Она обычная шарлатанка, Лёль. А ты – доверчивая, легко поддающаяся внушению дурочка, если веришь в такое. - А как не верить? Мужчины, действительно, никогда меня не замечали. - Мужчины – ленивые создания. Они замечают то, что на виду - страстных, раскрепощённых женщин. А ты у нас – скромница, и опыта ноль. Дело не в проклятии или порче, уж будь уверена. - Ну а Глеб? Я доверилась единственный раз. А он так поступил со мной... Ничто же не предвещало. Знаешь, что он сказал? Прямо при ней? "Ты холодная в постели и с тобой скучно". - Какой кошмар! Ну и сволочь. Мы с Соней ужинаем. Я излила душу, получила необходимую порцию сочувствия и мне немного легче. Вскоре присоединяются Сиволапова с Чуваковой. Приходится рассказывать тошнотворные подробности измены еще раз. - Никогда мне не нравился, похотливый козёл! Свалил, и скатертью дорога! – выносит вердикт Ирка. - Нового тебе найдём, – поддерживает Наташка. – У Миллера остались еще неженатые друзья, Сонь? Я вклиниваюсь: - Отношения – это просто не моё. Всё, зарекаюсь. Работа, учёба, и больше никаких мужчин близко! Год! Нет, два! - Двадцать два! – рявкает Ната. – Чтобы пережить такую подставу, тебе наоборот нужен мужчина. Только не такая двуличная скотина, как Волгин! А нормальный! - Где его сейчас взять? - Это уже другой вопрос. А пока... Давайте выпьем за здоровье этого урода, чтоб у него свисток отсох... Мы чокаемся бокалами с белым сухим. Только у Сонечки – клюквенный морс. Она беременна, и морщится сейчас даже от запаха вина. За яростным обсуждением кар, которые должны непременно свалиться теперь на моего бывшего, не слышим, как открывается входная дверь. Хозяин вернулся, и не один. - Они тут свистки обсуждают! – улыбается Марк, занося в кухню несколько фирменных пакетов. – Привет, девчонки. По какому поводу пьянка? Красивый у Сони муж, от души за неё рада. Натерпелся он, бедняга, пока добивался её. Ирка с Натой заподозрили успешного адвоката, ухаживающего за молоденькой студенткой, во всех смертных грехах, и основательно усложнили ему задачу. - Ольга, наконец-то, бросила Волгина! – выпаливает Ната. Я цыкаю, но поздно – подробности на Миллера льются водопадом. Чёрт. Одно дело – обсуждать такие деликатные вещи с подругами, и совсем другое – при мужчинах. А вслед за Марком в просторную кухню-столовую заходят еще двое. Одного знаю – это толстячок Феликс, владелец модной сети лаунж-баров. А второй... Высокий широкоплечий парень лет двадцати пяти – двадцати семи. Тёмные волосы аккуратно пострижены и немного топорщатся в художественном беспорядке. Тёмные выразительные глаза, взгляд со смешинкой. Прямой нос, чётко очерченные губы изгибаются в приветливой улыбке. Одет в простую серую футболку и однотонные синие джинсы, на запястье – часы такого же, как у Марка, бренда. А значит, стоят как наша съёмная двушка. Интересно, кто он? Все миллеровские друзья в той или иной степени успешны. - Дмитрий, – представляется незнакомец. Чувакова с Сиволаповой сразу же делают стойку. Хорош, чего уж тут. Мы все знакомимся. Мужчины выкладывают бутылки и разные упаковки на столешницу. - Солнышко, если хотите, мы можем в гостиной посидеть, не мешать вам, – предлагает Марк. Соня не успевает ответить, её перебивает Натка. - Да нет, одни мы уже посидели. Теперь давайте вместе... Дмитрий Соболев. Рассматриваю его исподтишка. Приехал в столицу из Питера по работе на несколько дней. Обручального кольца нет на пальце. Я даже и в мыслях не держу, что у меня может что-то быть с таким мужчиной. Да и не хочется ни с кем начинать снова, честно говоря. Разбитое сердце постоянно напоминает о предательстве. Сижу, задумчиво уставившись в плазму на стене. Не вижу даже, что там идёт сейчас. Явственно чувствую чей-то взгляд. Поворачиваюсь, и точно. Дмитрий. Сморит прямо в глаза, по взрослому, без улыбки. Что это значит? Вдруг подмигивает мне и отворачивается – кто-то окликнул. Моё израненное сердечко начинает отчаянно колотиться. Приплыли, Статовская. Никаких мужчин, забыла?! В ПОСЛЕДНЕЙ ГЛАВЕ "НОВОЕ ОТ 09.11.23." ВАС ЖДЁТ ПОДАРОК! Глава 4 Дмитрий Глава 4 Дмитрий - Не думал переехать поближе к Кремлю? – спрашивает Марк. Мы грузим мой багаж в Миллеровскую тачку. Господин "Звёздный Адвокат" решил встретить старого друга самолично, без водителя и охраны. - Люблю Питер, – отвечаю. - А где твоя свита? - Моя свита стережёт мою беременную жену. Она в последнее время спокойная, но иногда бывают всплески... что-то связано с гормонами. А если серьёзно, ты ж просил тихо встретить и сопроводить? - Просил. Я в столице – инкогнито. Это в Питере теперь мой фэйс примелькался, не спрячешься. - Ещё бы. Твоя дизайнерская компания весь исторический центр города перекроила. Мы были с Софьей у вас перед новым годом, красиво теперь. Никаких аляпистых вывесок, вульгарных плакатов. Единый стиль, очень элегантно. Как ты умудрился такой гостендер выиграть?! - Чудо. И мой дипломатический талант, - усмехаюсь. Потом замечаю ссадины на руках Марка. - Вы с Софьей много шуму наделали. Столица гудела... - Да уж. Ладно. Скажешь, зачем приехал? - Отец уговорил. Настоящий, биологический. - Олег Данилович, который? Что нужно ему? - Хочет сблизиться. И скинуть на меня часть активов. Дочь его, Дарья - девка без царя в голове. - Твоя сестра? - Сводная, да. Не может он ей компанию оставить, боится что развалит за пол года. Наёмным управленцам не доверяет. Короче, у меня теперь контрольный пакет. - Любит тебя папка... - Не меня. Её. Я, может, и хотел бы с Марком обсудить отца, но сам мало что пока понимаю. Главное - не понимаю мотивов старого лиса. Вызвал сюда, потому что, якобы, не может никому больше доверять. А мне может? Сыну, которым не интересовался первые лет двадцать пять? - Почему с собой Анжелику не взял? Выныриваю из тяжких дум. - Мы разошлись. Свободен, как ветер... – улыбаюсь. В последние недели перед разрывом случилось много всего неприятного, что не хочется даже вспоминать.