Голос Марии заметно погрустнел, она замолчала, думая о чём-то своём. Гости не спешили её беспокоить, помня из утреннего разговора, при каких обстоятельствах погиб отец девушки. Междоусобица. Горе и проклятие любого государства, приносящее разорение и страдание своему народу и делающее его лёгкой добычей для сил, вторгающихся извне. Пенелопус, хоть и находился в отдалении, верно угадал настроение хозяйки и подал знак слугам, с которыми до этого музицировал. Негромкая, спокойная мелодия, рождённая тремя флейтами, коснулась слуха Марии, выводя её из грустной задумчивости. Мягкая улыбка вернулась на прекрасное лицо гречанки, и только лёгкий налёт печали в глазах напоминал о терзающих девушку воспоминаниях. – Как я заметила, не только люди служат в рядах вашего воинства, – подхватила беседу Варя, стараясь увести хозяйку дома от грустных раздумий. – Армию Костаса сопровождали кентавры, сатиры и даже минотавр. – Не только они, – дополнил Всеволод. – Я ещё заметил трёх циклопов. Правда, мелкие какие-то, от силы два метра в высоту. Я-то всегда думал, что циклопы – это гиганты. – Ну, для простого пахаря или пастуха вполне гигант, – повела плечиком Мария. – Да и герои любят приукрасить свои победы, а потому всегда хвастают, что их противники могучие великаны, достающие головой до неба. Конечно, всё это отображалось в сказаниях и песнях, давая неверное представление об истинном положении вещей. – Так циклопы были вам врагами? – Да, – кивнула гречанка. – До утверждения Костаса стратегом только сатиры были нашими верными друзьями и союзниками. Благодаря его личным стараниям к нам примкнули и остальные расы. – А минотавр во всём войске всего один, – уточнил Всеволод. – Что, остальные не захотели служить? – Астерий единственный в своём роде, – недоумённо взглянула на него Мария. Так же недоумённо на него посмотрели и Тимохин с Варей. Как мог такой эрудит не знать об эксклюзивности такого мифического персонажа, как минотавр? – Единственный? – переспросил Долгоруков. – Так он что, тот самый? Из лабиринта на Крите? Но ведь его должен был убить Тесей. – Ну если честно, – понизила голос воспитанница Костаса, слегка наклоняясь вперёд, призывая тем самым слушателей к предельному вниманию, – афинский царевич не убивал Астерия. Он даже не вступал с ним в схватку. Сделав театральную паузу, она насладилась произведённым эффектом и тем же доверительным тоном продолжила: – На самом деле эти два прохиндея заключили меж собой сделку и сбежали ночью с Крита, распустив слух о победе Тесея над чудовищем. Минотавр вывел царевича из лабиринта, а тот предоставил ему свой корабль для бегства с острова. Для достоверности они даже умыкнули дочь Миноса Ариадну, чтобы все думали, что это с её помощью наш герой выбрался из запутанных каменных тоннелей. – Вот же аферист, – присвистнул восхищённый Тимохин. – А я-то всё понять не мог, с чего же это в том мифе Тесей Ариадну до Афин не довёз, а бросил её где-то на полдороге. От свидетельницы избавлялся, гад! – Вот такие вы, мужики, коз… – Варя запнулась, бросив мимолётный взгляд на сидящего неподалёку сатира. – Сволочи! Всё бы вам женщин подставлять. Представляю, как бедняжка мучилась и переживала из-за такого мерзопакостного предательства. – Ну, не так уж она и мучилась, – улыбнулась Мария. – На самом деле Тесей пытался загладить свою вину перед ней и предложил выйти за него замуж. Ариадна согласилась, но во время свадебной церемонии сбежала. – Опа! – воскликнул раззадоренный Александр. – Сбежала! И почему же после этого мы сволочи? Да женщины нам в подлости и коварстве сто очков форы дадут. – Маньяк! – фыркнула на него Варвара и обернулась к гречанке. – Почему же она убежала? Жених её чем-то обидел? – Насколько я знаю, – ответила хозяйка дома, – она убежала к бессмертному богу Дионису, который соблазнил её перед самым бракосочетанием. – Ах, соблазнил?! – выразительно повторила лейтенант и, гневно взглянув на Сашу и Всеволода, вынесла следующий вердикт: – В этом они, мужики, мастера. Закружат девушкам головы, наврут с три короба, а потом в кусты, где и бросают навсегда. Вероломные подлецы! Напарники под таким эмоциональным прессингом вжались в спинку скамьи, не решаясь ни слова сказать в оправдание мужского рода или хотя бы самих себя. – Ну почему же? – вступилась за них воспитанница Костаса. – Дионис не бросил Ариадну. Они поженились на том же самом острове, у них крепкая, весёлая семья, и уже дети имеются. Так что она очень даже счастлива в браке. А вот Тесею всё никак с семейной жизнью не везёт. Он за это время уже побывал в разводе, овдовел, не добился новой взаимности, потерял сына и место на троне. Сейчас мыкается по свету в поисках новых приключений, славы и почёта. И находит их на свою… хм… простите, на афедрон… После такой информации гости уже не стали продолжать взаимные обвинения в адрес противоположного пола, а задумались о тонкостях и хитросплетениях судеб, способных изменить всё, выворачивая наизнанку любую древнюю историю. – Что-то мы как-то удалились от темы об Астерии? – первым вышел из задумчивости Долгоруков. – Как этот легендарный минотавр у вас оказался? – Очень просто. После бегства с Крита он скитался по Греции в поисках работы, пока не встретился с нашим стратегом. Костас быстро оценил боевые качества критского чудовища и предложил ему место в нашем войске. Тот конечно же согласился, и оба оказались в выигрыше: Астерий получил дом и работу, а полис – хорошего и верного воина. – Верного? – скептически переспросил Тимохин, как видно намекая на бегство обсуждаемого персонажа от прежнего работодателя. – Верного! – гордо подтвердила гречанка. – Не сомневайтесь. На царя Мидаса минотавр работал по принуждению и от безысходности. А у нас он служит по своей воле, на взаимовыгодных условиях. – А меня вот что удивляет, – подал вдруг голос так долго молчавший Ашас. – Мы здесь у вас уже почти целый день. Много говорим, общаемся, и при этом, как я понял из диалога с Пенелопусом, вы и все местные уверены, что говорите на греческом. Но мы-то все четверо говорим по-русски. И от вас тоже слышим русскую речь. Как такое может быть? Мария не ответила. На её прекрасном личике явственно отразилось непонимание и недоумение. Как видно, она не только не знала ответа, но и смысл самого вопроса не могла уяснить. На выручку пришла Варвара, которая оказалась в курсе данного феномена: – Портал, Янас. Портал, через который мы сюда попали. Он магический, и его свойство не только перебрасывать существ из мира в мир, но и наделять их способностью понимать речь, используемую в месте назначения. Мы с вами и местные жители говорим на своих родных языках, но на ментальном уровне понимаем друг друга, даже не замечая этого. – Круто! – восхитился Тимохин. – Удобная вещь. – И практичная, – поддакнул Всеволод. – Сколько времени экономит. Граничарам не надо изучать языки тех мест, где они службу несут. А представь, если бы пришлось. Ведь не у каждого есть талант к языкам. Напарник кивнул в знак согласия и обратился к своей начальнице, меняя тему беседы: – Варь! А та сверкающая полоска, что мы видели с крыши… Ну та, в чью сторону улетели остатки пташек. Это были они? Грани? – Думаю, да. – Варя неуверенно переглянулась с Марией. Всеволод и Ашас тоже заинтересованно вытянули шеи. – Что же ещё это может быть? – Не сомневайтесь, – твёрдо сказала гречанка. – Крыша храма Зевса – самое высокое место во всём полисе, только с него грани и видно. Они на севере, между грядами гор. И выглядят, как и описал Александр, сверкающей янтарной полосой. Заметив на лице гостей недоверие, Мария решила добавить подробностей: – Но если бы вы видели их вблизи!.. – Голос девушки наполнился торжественностью и восхищением. – Ничего более величественного представить невозможно! Высотой до неба, они возвышаются над самым высоким горным хребтом. Днём, на солнце они сверкают всеми переливами янтаря, а ночью словно светятся изнутри, освещая землю на мили вокруг. Пожалуй, ночью они наиболее притягательны и великолепны. Это их загадочное свечение манит к себе, как пламя мотыльков. Кстати, – интонации её голоса стали строже, – сравнение с пламенем было бы вполне логичным, ибо погибнуть, слетевшись на их свет, ничего не стоит, если бы не одно «но». В любое время суток и в любой сезон года грани холодны как лёд. – Как лёд? – переспросил Всеволод, впечатлённый описанием. – А разве они не изо льда? Я слышал, структура граней напоминает лёд. Или алмаз, что вернее. – Увы, нет, друг мой, – ответил за девушку Ашас каким-то тусклым, полным горечи голосом. – Поверьте тому, кто сам родом из-за граней. Они не однотипны. Описываемые вами ледяные или, как вы сказали, алмазные грани находятся преимущественно в северных регионах. Да-да, на суровом, холодном севере. В то время как здесь, на юге, вам будут встречаться стены, напоминающие по своему цвету и структуре янтарь. На востоке, если бы вам довелось там путешествовать, вы бы встретили грани из великолепного нефрита. Сделав паузу, чтобы слушатели могли дать волю воображению, он продолжил, слегка добавив голосу таинственности: – Но самые загадочные и необычные грани, друзья мои, вы бы встретили на одном из островов Атлантики. Громадная, до неба, стена сплошного, непроглядного тумана. Очень плотного и густого. Пройти его невозможно. Да что пройти?! Просто войдя в него, через два шага вы выйдете обратно, в том же месте, где и вошли. – Через два шага? – уцепился за уточнение Тимохин. – А если сделать один шаг и остаться там стоять? – Увы, друг мой, – с сожалением развёл руками пришелец из тёмных миров, – долго вы там не простоите, замёрзнете напрочь. Пока Александр задумался о том, что бы ещё такое спросить, остальные члены группы просто дали волю воображению, мысленно рисуя перед собой предмет их разговора. За этим занятием их и застал дробный перестук маленьких конских копыт. – Госпожа Мария! Госпожа Мария! – радостно прокричал мальчик-кентавр, чуть ли не галопом врываясь на пространство дворика. Оказавшись в каких-то трёх-четырёх шагах от скамьи, где сидела хозяйка дома, он вдруг сообразил, что пора бы остановиться, но из-за разгона не смог это сделать вовремя. Грохот, треск, весёлое ржание и… – Келкас, ты живой?! – осторожно спросила гречанка, вылезая из фонтана, в который они с Варей запрыгнули, спасаясь от врезавшегося в их скамью живого тарана. – Ке-е-лкас, ты дубина-а! – прокричал Пенелопус, встревоженно бросаясь к госпоже. – Сколько раз тебе говорил, не бегай по дому. Смотри, что ты натворил! – А что я натворил? – обиженно прокричал кентаврик, выбираясь из-под остатков когда-то изящной мебели, битой посуды и фруктов. – Ничего я не творил. Это вообще не я. Этот ваш мрамор, чего он такой скользкий. – Не вали на мрамор, непарнокопытный! – строго оборвал его сатир. – Он у нас самый лучший во всём полисе. Уложенный известными мастерами… – Известными не значит лучшими! Всё равно скользкий, по нему же ходить невозможно. – Так ты и не ходишь, ты носишься как оголтелый! – Я спешил с докладом, – чуть не плача, возразил кентаврик. – Где я нёсся? Вы ещё не видели, как я носиться могу. Хотите увидеть, как я ношусь? – Упаси нас Зевс от такого зрелища! – Пенелопус! Келкас! Успокойтесь! – Негромкий, но строгий голос Марии мгновенно прекратил спор. – Что срочного? – Тётушка Эльпида послала меня к вам с докладом. – Встав на тонкие жеребячьи ножки, мальчик-кентавр склонился в поклоне. – Она спешит сообщить вам, что распоряжение насчёт купальни выполнено, ванна готова и ждёт госпожу в свои горячие объятия. – Объятия? Кто меня ждёт в объятия? Эльпида? – Да нет же, – чисто по-лошадиному фыркнул Келкас. – Ванна! Вас ждёт ванна. А тётушка Эльпида послала меня сообщить вам об этом. – А-а, понятно. – Мягкая, задорная улыбка озарила лицо гречанки. – Извини, меня сбили с толку твои слова про объятия. Всё время забываю, что ты у нас романтик. Помогая Варе вылезти из фонтана, Мария спросила: – Вы со мной, хилиарх Варвара? Горячие объятия ванны, как выразился Келкас, – звучит очень романтично. Так и тянет скорее в эти объятия упасть. – Благодаря этому коню мы с вами уже фактически вымылись, – пробурчала лейтенант, недобро смотря на Келкаса и хлопая ладонями по своим мокрым джинсам. – Ну, бросьте, дорогая моя! – успокаивала её гречанка, задрав подол хитона и выжимая его, как тряпку. – Не судите юношу столь строго. Он молод, горяч, порывист, не может сдерживать рвущуюся из него энергию. Его, как и всех в таком возрасте, тянет бегать, скакать, совершать малые глупости, так свойственные детям. – О, если бы они совершали только «малые глупости»! – сквозь зубы процедила Варя, расстёгивая и снимая штаны. – Так ведь эти остолопы и большие беды творят, не сознавая масштабов и последствий своей безответственности. По её взгляду было трудно понять, имеет она в виду несозревшую молодёжь в лице Келкаса или присутствующих во дворике трёх особей мужского пола, которые полными восторга глазами пялились на стройные ножки обеих девушек, пока те, нимало не смущаясь, выжимали одежду… «Вау-у-у! – мысленно восхитился Тимохин, скользя взглядом по нежной коже Вариных ног. – А ведь это первый раз, когда я её без штанов вижу. В том смысле, что ни разу при наших встречах, хоть их было и немного, она юбки не носила. Всегда длинные, мешковатые штаны. А зря! Такую красоту под материей прятать – настоящее кощунство…» – Бесполезно! – посетовала Мария, отпуская подол хитона. – Так не выжать, надо сушить. Не мучайтесь, моя дорогая. – Она подошла к гостье, пыхтевшей над своими джинсами, и взяла её под локоток. – Отдадим одежду слугам, они сделают всё как надо, а мы тем временем продолжим наш отдых, как выразился Келкас, в объятиях ванны.