– Ну-ка, ну-ка…– проворчал он.– Повтори, еще разок, малышка! Девка запнулась, перестала перебирать пальчиками… Но тут же протараторила бойко: – Ой не ездил бы ты, витязь, завтри на охоту-ть! – Это почему же? – Я ж и говорю: Бьярка-нурман убить тя задумал. – Откуда ты это знаешь? – Духарев взял в ладони румяное девкино личико. – Птичка начирикала! – Ой, не верти, моя радость! – строго произнес Духарев.– Начала песенку – так заканчивай. Не то я и рассердиться могу. – Ай я глупая,– искренне запечалилась девка.– Пожалела молодца, а молодец… – Ша! – оборвал причитания Духарев.– Я тебя разве обидел? – Н-нет,– не слишком уверенно ответила подружка. – Так говори, не бойся. Дальше моих ушей не уйдет. Слово варяга! – Дружка моя слыхала, Бьярка с угром своим говорил, мол, завтри варяги с князем лесовать пойдут. И ладно будет, коли больший варяг с охоты не вернется. Еще сказал, за мертвого варяга кое-кто серебра насыплет – сколь в большой шлем войдет! – Ишь ты! – удивился Духарев.– Неслабая премия. – Чёй-то они задумали нехорошее,– наморщив лобик, сделала вывод девка. – Да уж,– согласился Духарев.– А что это ты, красавица моя, обо мне так заботишься? – А полюбился ты мне! – дерзко заявила девка. – И вот ей! – она погладила между ног.– А Бьярка… Он злой! И с татями дубравными знается! Вот! – Ну-ка, ну-ка! – еще больше заинтересовался Духарев.– Уж не этих ли татей серебро за мою голову? Девка испуганно прижала пальцы к губам. Перепугалась не на шутку! Духарев обнял ее, погладил по теплой нежной спинке. – Не трясись,– проговорил он тихо.– Я ж сказал: дальше меня не уйдет. – Ага…– обиженно протянула девка.– Вы-т уедете, а нурман меня замучит! Иль степнякам продаст! – Шутишь? – Как же! Я первая, что ль? – Так ты разве не Князева? – удивился Духарев. – Князева. Только князь, он против Бьярки слова не скажет. Бьярка к нему от Киева приставлен. – Сколько ты всего знаешь! – похвалил Духарев. – Дак мы ж… Нас же никто… Мы ж вроде вот как эта изложница[13]. От нас тайны не прячут. Только и защитить нас некому-у-у! Девка всхлипнула. Серега обнял ее покрепче. – Если нурман и впрямь с разбойниками якшается, я его прищучу! – пообещал он.– Никакой киевский князь ему не поможет! А тебя с собой увезу, в Полоцк! – Наложницей? – оживилась девка. – Вольной. И денег дам. – Сколько? – Три гривны. Сумма была немалая, но если выяснится, что девушка действительно спасла его жизнь… – А почему в наложницы не возьмешь? – девка улыбнулась кокетливо.– Иль я тебе не понравилась? – Жена не позволит,– честно ответил Духарев.– Ну, договорились? – Угу. Слушай меня, витязь… Устах спал. Рядом, свернувшись калачиком, спала блондиночка – светлая головка на широкой Устаховой груди. Запереть дверь на щеколду варяг не потрудился. Духарев, переступив порог, помедлил немного… И разглядел, как рука Устаха медленно подползает к рукояти меча… – Спокойно,– сказал Сергей.– Это я. – А-а-а… Устах не спросил, чего ради Духарев разбудил его среди ночи. Раз разбудил – значит, есть причина. Спихнул блондиночку, которая так и не проснулась, начал одеваться. – Пошли ко мне,– сказал Духарев.– Есть новости. Девка из «нумера» уже испарилась. Как ей и велено. – Короче, так,– сказал Духарев.– Заправляют тут двое. Вожак разбойный и Бьярни. Один – тут, другой – в лесу, но и сюда наведываться не стесняется. Сам – из гридней. Не черниговский, но со здешними – накоротке. – Откуда узнал? – Оперативная информация. – Чего-о?! – Девка поведала. – А-а-а…– Устах расслабился, на глазах теряя интерес.– Поверил девке! – Поверил. И ты поверишь. Надо, блин, ломать замшелые стереотипы. – Брось,– лениво сказал Устах.– Обидел нурман девку, она и соврала. Слыхала, что мы с ними – на мечах, вот и наплела всякого. – Наплела, значит? А не хочешь ли ты узнать, как зовут главного разбойничка? – Ну? – Свейни! – И что с того? – А ты припомни Смоленск. Как того десятника звали, нурмана, приятеля Хайнарова, с которым ты бился? – Свейни,– ответил Устах.– Ну и что? Я тебе еще троих Свейни могу назвать. И все, заметь, нурманы[14]! – Допустим,– Духарев ухмыльнулся.– Но, как я уже сказал, этот Свейни имеет наглость лично заявляться в здешний Детинец. – В смелости ему не откажешь,– одобрил Устах.– И что же Рунольт, так его и привечает? – А что Рунольт? На лбу ведь не написано, что разбойник. Так что особой смелости тут нет. Половина здешней дружины, сам же видел, обленилась просто позорно. А остальные, как я понимаю, в доле. Пляшут под дудку Бьярни. А нашего смоленского знакомца девка описала очень точно. Просто как живой перед глазами встал. – Все равно не верю! – упрямо заявил Устах.– Чтобы из десятников княжьих – в разбойники? Не верю! Что приезжал сюда – может быть, а остальное… – За мою голову между прочим, хорошие деньги посулили! Полный шелом серебра! – Тоже от девки узнал?