– Застрял? – сочувственно произнес Бьярни. И отстегнул от пояса секиру. Намерения его читались совсем легко. Духарев перескочил через турью тушу. Вышло совсем неловко, едва не упал. Нурман обидно засмеялся. Серега попятился. Где-то здесь должна валяться рогатина… Чертов нурман угадал его мысль. Перемахнул легко через турью тушу, поиграл топором. – Нечестный бой,– хрипло проговорил Духарев. Голова у него кружилась. – Ага! – с удовольствием подтвердил нурман.– Тебя Свенельд послал? Духарев молчал. – Я и сам знаю, что Свенельд,– процедил Бьярни.– А охотник из тебя – дрянь. Тура с кабаном перепутал, да? – Я его завалил! – хмуро бросил Духарев. Потянуть время, может, полегче станет? – Ага, – согласился нурман.– Ты – тура, а я – тебя. А что еще Свенельд про нас узнал? – Он наступал на Духарева, Серега отступал. Такая вот игра. В одни ворота… – Многое,– сказал Духарев, сделав еще один шаг назад. – Так что же? – Бьярни, играя, перекинул секиру из руки в руку.– Скажешь что интересное, варяг, и я тебя сразу убью. Или ты хочешь – по частям? Сначала ноги обрубить, потом руки? Как хочешь? – По частям,– сказал Духарев.– Хочу я, нурман, пожить подольше… Бей!!! С оглушительным криком Духарев прыгнул вперед, пытаясь перехватить секиру. Но нурман не купился. И сам бросок вышел гнилой. Бьярни ударил Сергея рукоятью в бок. Туда, где турий рог порвал кольчугу. Духарева скрутила черная боль. Он перестал видеть и слышать, скрючился… Но понимал, что нурман сейчас рубанет. И ждал этого удара… Но удара не было. Вместо этого сильные руки бережно обняли Сергея, поддержали… «Этого не может быть»,– подумал Духарев. Нурман совершенно точно собирался его убить. В таких вещах ошибиться невозможно. Между тем нурман так же бережно помог Сергею выпрямиться. В глазах прояснилось, и Духарев увидел… Устаха! А нурман? А нурман валялся ничком рядом с турьей тушей, и из спины его торчала вошедшая на пол-лопасти рогатина. – Слабый удар…– прохрипел Духарев, наконец осознавая, что пока живой и, скорее всего, поживет еще немного. – Тур глубже не бьет,– деловито ответил друг. Тур… Тур? – Устах… Стрела… – Какая стрела? – В быке… Должен быть еще один… – Посиди пока,– Устах аккуратно опустил Серегу на траву. Духарев тут же отрубился. Пришел в себя от боли. Устах аккуратно обследовал Серегин бок. – Вроде бы целы,– сказал он не очень уверенно.– Болит сильно? – Жить можно,– ответил Духарев.– Но трудно. Второй? – Никого нет,– покачал головой Устах.– С чего ты взял, что был второй? – Тур. Кто-то загнал его сюда. И всадил стрелу, чтобы зверь сразу на меня кинулся. – Стрелу я видел,– сказал Устах.– А насчет стрелка… Не уверен. Выпей-ка! – Он протянул Сереге его собственную флягу: с зеленым тмутараканским вином.– И давай думай, что Рунольту врать. У тебя складней получится. * * * Рунольту наврали то же, что, видимо, собирался ему наврать покойник-нурман. Мол, выскочил тур да и убодил славного Бьярни. И гостя-варяга едва-едва не пришиб. Версия не оспаривалась. Неизвестный свидетель, выпустивший в тура стрелу (которую, кстати, Серега лично извлек и выкинул), заявления свидетелей не опротестовал. Даже если это был один из гридней, ему ничего не оставалось, как молчать в тряпочку. Тура скушали. Бьярни-десятника с положенными почестями сожгли. За этими важными событиями почти незамеченной прошла случайная смерть теремной девки, оскользнувшейся на лесенке. По странному совпадению, той самой девки, что была с Духаревым в предшествующую охоте ночь. Серега в случайности не верил и за девку обиделся. Обиженный, он лежал под верблюжьим одеялом в горнице черниговского детинца и демонстративно болел. Все в Детинце были уверены, что помятый туром варяг даже по нужде и то еле встает. Сам Рунольт-князь посетил болящего и провел у Серегина одра часа два. Сначала травил байки из времен собственной молодости. Потом перешел к кулинарным рецептам. Проявил большое знание предмета. Поведал, что держит повара-булгарина, знатока булгарской, ромейской и хузарской кухни. Сам князь предпочитал ромейскую. Есть у Рунольта знакомый купец. Каждый год привозит с востока пряности и прочее. Рунольт непременно велит повару приготовить для раненого варяга что-нибудь особенное. От собственных разговоров князь проголодался. И удалился покушать. Перед уходом Сергей попросил его отправить отрока в Любеч. Передать кормчему Гораздовой лодьи, что Серегей-витязь серьезно поранен на охоте и просит подождать, пока поправится. Рунольт обещал, что гонец будет послан незамедлительно. Между тем тяжесть Серегиных ран была существенно преувеличена. По его же инициативе и не без дальней цели. Может, рискнет кто – и попробует добить тяжко раненного? Миновали сутки. Ничего не произошло. За время вынужденного безделья Серега старательно проанализировал ситуацию. Связь разбойников и покойного Бьярни была очевидна. Так же очевидна была непричастность князя. Предприимчивость князя распространялась исключительно на область гастрономии. И надо признать, что человек он был хоть и недалекий, но честный. И за Правду стоял крепко. Беда в том, что при нынешних делах в княжестве надо было не стоять с разинутым клювом, а двигаться. Причем шустро. Из гридней Рунольта к шустрому передвижению были способны Бьярни и его дружки: два свея и угр. Может, еще кто-то из молодежи, отроков. Но их пока можно в расчет не принимать. Один из свеев временно утратил проворство: лечил опухшую гузку. Его тоже вычеркиваем, тем более он вряд ли посвящен в детали операции, поскольку глуповат. Остается второй свей и угр. Бедная девка упоминала угра. Свей, вероятнее всего, тоже при делах. Но угр замешан в афере без всяких вероятий. Значит, с него и следует начать. Угра звали Бердяком. Это был здоровенный рябой мужичина с наглой рожей и черной бородищей. Единственный, кстати, из старших гридней, не заглянувший к «болящему» с выражением сочувствия. Поэтому Серега решил сам его навестить. И взять у него небольшое интервью. Круг вопросов Серега определил заранее. А чтобы беседа шла гладко, пригласил за компанию Устаха. У его друга был настоящий талант за каких-нибудь полчаса делать разговорчивыми самых отъявленных молчунов. * * * Крепкий сон – серьезный недостаток для воина. Бывает так: уснешь… а проснуться уже не удается. В этом отношении Бердяку повезло. Он проснулся. Правда, не по собственной инициативе, а разбуженный неприятным прикосновением холодного железа к теплому горлу. – Кричать не нужно,– благожелательно посоветовал Духарев.– Будет бо-бо. И пошевелил ножом под бородой угра. Припасенным фитильком Устах зажег изложницу. Пусть собеседники как следует разглядят друг друга. Разглядели. Рябое лицо угра тут же покрылось бисеринками пота. – Чего надо? – хрипло спросил он. Серега еще немного пошевелил лезвием, чтобы черниговский гридень прочувствовал, какое оно острое, и осведомился добродушно: – Девку ты убил? – Какую еще девку? – просипел Бердяк.