Позавтракали наскоро, собрали коней, двинулись. По утреннему холодку ехать было – одно удовольствие. Духарев с Машегом ускакали далеко вперед. Холмы кончились. Степь до самого горизонта была ровная, как море в тихую погоду. Ровная и безлюдная. И степь, и дорога. Серега расслабился. Наслаждался спокойствием, ровным движением коня, размышлял… В общем, из дозорного стал путешественником. С Машегом такое можно себе позволить. Хузарин зорче и опытней. – Серегей, у тебя жена из каких булгар, волжских или дунайских? – спросил Машег. – Из дунайских. – Хорошего рода? – Да. – Тогда ничего,– кивнул хузарин. – В какого смысле – ничего? – У вас, христиан, одна жена. Законных сыновей только она рожает. Коль благородной крови женщина, значит, и сыновей родит добрых. – Одного уже родила,– Серега невольно улыбнулся.– А у тебя, Машег, сыновья есть? – Есть. Шестеро. Законных. – Сколько-сколько? Хузарин засмеялся: – Мы, Серегей, народ избранный. Нам можно и больше одной жены иметь. Мой первенец родился, когда мне шестнадцать зим миновало. А первого врага я убил в двенадцать! – добавил он с гордостью. Однако! – И кто это был? – Разбойник. Мы с братьями в волжских протоках уток били, а тут они. Я его стрелой убил,– добавил Машег не без гордости.– В глаз. – А вас сколько было? – спросил Духарев. – Два брата и я. Но братья – старше. Больший меня тогда на два года старше был. – А разбойников сколько? – Пятеро,– и уточнил с огорчением: – Один ушел. Там тростник. Сыскать трудно. Отец после нас сильно ругал. – Ага… Понятно. Трое пацанов, старшему из которых – четырнадцать, нечаянно наскочили на пятерых вооруженных дядек – и получили от батяни выговор, что один из дядек ухитрился смыться. Суровая, однако, семейка. – А где теперь твои братья? – Там! – Машег показал пальцем в небо. Некоторое время ехали молча, потом хузарин спросил: – Ты ведь не из кривичей, Серегей? – Нет. – А из каких ты славян? Какого рода? – Я варяг. – Это ясно,– отмахнулся Машег.– Я спросил: какого ты рода? – Мой род – далеко,– сухо ответил Духарев. – Ты – изгой? Духарев покачал головой. – А как твой род зовется? – Русские,– машинально ответил Духарев. Зря. – Чьи? – удивился Машег.– Княжьей руси данники, что ли? – Нет. Просто слово похожее. «И кто меня за язык дергал?»– подумал Серега. – Мой народ живет очень далеко отсюда. – За варяжским морем? – Еще дальше. – Там, где всегда лед? – Нет. Но зимы у нас суровые. – А христиан у вас много? – Много. Внезапно Серега сообразил, что Машег спрашивает не просто так, а с некоей целью. – А почему это тебя вдруг заинтересовало? – спросил Духарев. – Парс сказал: ты не от мира сего, Серегей. Сказал: ты, может, и не человек вовсе. Вот поганец! – И ты поверил? – спросил Серега, стараясь, чтобы вопрос прозвучал иронически. – Ну… Я подумал: может, ты – ангел? – немного смущенно признался Машег. – Кто?! – Ангел. В Книге сказано: прежде сходили ангелы к людям. – И я, что же, похож на ангела? – ухмыльнулся Духарев. – Может быть,– твердо ответил хузарин. – Интересно, чем же я, простой варяжский десятник, похож на ангела? Теперь засмеялся Машег: – Как ты смешно сказал: простой варяжский десятник! Серега не понял, в чем тут юмор, но промолчал. – Наверное, ты не ангел,– неторопливо произнес Машег. – Это уж точно! – поддакнул Духарев, но хузарин его реплику проигнорировал и продолжал: – Но ты не такой, каким хочешь выглядеть. И ты – разный. Иногда умудрен, как старец, а иногда, прости, глуп, как мальчишка. Устах еще говорил: ты ведун. Как ваш прежний великий князь. – Мой учитель был – ведун,– уточнил Сергей.– Он – не я. Может быть, чему-то он меня и научил… Но я не ведун, ты ошибаешься. И не ангел. – Может быть, – согласился хузарин.– Но ведовство – это не наука. Это малый дар пророчества. Хотя и не одаренным свыше могут сниться вещие сны. – Могут,– согласился Духарев. Кстати, о снах… – Машег, тебе никогда не встречалась такая татуировка – вроде двух орлиных лап? – спросил Духарев. – Не орла, грифа. Где видел?