– Вдвоем, что ли, пойдете? – спросил Духарев. – Нельзя вдвоем,– очень серьезно сказал Рагух.– Два – плохое число. – А три – хорошее,– поддержал соплеменника Машег.– И третий нам тоже нужен будет. За лошадьми присмотреть, отвлечь, знак подать. Третий обязательно нужен. Пусть с нами Шуйка пойдет. Так, Рахуг? – Шуйка годится,– кивнул второй хузарин.– Шуйка легкий. И стреляет лучше, чем ты, Серегей, хоть и лук неправильно держит. Пойдешь, Шуйка? Только заводных я тебе сам выберу, а то вы, древляне, в лошадях понимаете, как нурман – в верблюдах. Так пойдешь, Шуйка? Что молчишь? – Да ты ж мне слова сказать не даешь! – сердито ответил Шуйка.– Ясное дело, пойду! Но если будешь подначивать… – Не буду,– заверил Машег.– Только лошадей тебе выберу – и боле ни слова. – Решено,– одобрил Духарев.– Но только так, парни: долго на копченых не наседайте. Как горячо станет – сразу уходите. – Не бойся! – уверенно произнес Машег.– Мы их разок обидим – и сразу побежим. И пусть меня степные демоны сожрут, если после такой обиды поганцы за нами не увяжутся! – А потом? – Оторвемся! – уверенно сказал Машег.– Ужели шакалы могут волка заполевать? Серега нахмурился. Абсолютную уверенность благородного хузарина в своем превосходстве над любым другим степняком Духарев не разделял. Но выбирать не приходилось. Печенегов следует отвлечь, и никто не сделает этого лучше, чем хузары. – Ладно,– нехотя согласился он.– Будем считать, что оторветесь. Встретимся где? В Тагане? – Раньше! – заверил Машег.– Мы вас сами догоним. Вы только по дороге идите. На дороге-то не потеряетесь? – Да уж как-нибудь,– буркнул Духарев.– Устах, что скажешь? – Пусть идут,– проворчал второй предводитель ватажки. Устаху совсем не улыбалось остаться без проводников в незнакомой степи. Но с другой стороны, если по тракту идти – не собьешься. Вероятность того, что по этому тракту, навстречу им, может идти еще кто-нибудь нехороший, ни он, ни Серега пока не рассматривали. Все предусмотреть невозможно, поэтому проблемы следует решать по мере возникновения. Хузары и Шуйка отправились седлаться. Остальные варяги тоже разошлись. Кто – перекусить, кто – доспать часок до рассвета. – Вот они сейчас обойдут половцев, выроют наше добро – и видали мы их! – вполголоса сказал Щербина Устаху. – С ума спятил? – буркнул синеусый варяг. – Так хузары же. И древлянин с ними заодно, такой жадный! – убежденно заявил Щербина.– Потому они Серегея и не схотели брать. Серегей бы им своровать не дал. – Ты, Щербина, лучше уйди,– пробормотал Устах.– Не то я те сейчас и последние зубы вышибу. То, что Машег предпочел Сереге Шуйку, Духарева все-таки задело. Он, конечно, понимал, что хузарин прав. Но очень хотелось самому отвесить степнякам плюху. Чтобы мало не показалось. Чтобы осознали копченые: варяги – не зайцы. Глупость, конечно. Духарев оставался крутым бойцом даже на этой плоской, как сковородка, земле. Настолько крутым, чтобы спокойно бросить вызов двум-трем степнякам сразу. Но никак не дюжине. Духарев засвистел по-особому, сзывая лошадей. Первым, как всегда прибежал Пепел. Заводные особо не торопились. Тем не менее каждый из троих получил по вялой морковке. Сергей оседлал их по очереди, закинул переметные сумы, прицепил оружие, повел к придорожному колодцу. Вчера его вычерпали почти до дна, но за ночь вода снова набралась. Сергей опустил вниз кожаное ведро, вытянул, наполнил фляги, затем напоил лошадей. Связал поводья, достал из сумки кус вяленого мяса, гранитной крепости лепешку и принялся завтракать. Черное небо постепенно серело, звезды гасли. К колодцу подходили варяги, поили лошадей. Своих, приученных приходить на зов. «Трофейных», хузарских и печенежских, отгоняли. Эти получат воду в последнюю очередь, не то опять разбредутся – и собирай их по всей степи. Когда край солнца показался над горизонтом, маленький отряд уже был готов выступить, а трое охотников, хузары и Шуйка, – давно уехали. «А все-таки, что бы там ни говорил Машег, а Шуйки я лучше!» – подумал Сергей. Никак он не мог забыть, что его отнесли к разряду балласта. Возможно, Сереге было бы легче, если бы он узнал, что препочтение Машега связано не с тем, что Шуйка лучше, а как раз наоборот. Хузарин был далеко не глуп и понимал, что состязаться в конной игре со степняками, которых сажали в седло раньше, чем они научатся ходить, – задача почти непосильная как для Шуйки, так и для Сергея. Хузарам-то, скорее всего, удастся уйти. А вот тот, кого они возьмут с собой, чтобы соблюсти священное число «три», вряд ли вернется назад. Машег, конечно, сделает все для того, чтобы уцелел и Шуйка. Но Шуйкой он все-таки мог пожертвовать, а Сергеем – нет. Во-первых, потому что поклялся Свенельду сделать все, чтобы десятник вернулся из Дикой Степи живым, во-вторых – из-за самого Сергея, которого хузарин за это время успел полюбить и охотно назвал бы братом, будь тот иудеем, а не христианином. Глава пятнадцатая Налет Хузары подобрались к печенежскому стану, когда у степняков уже объявили побудку. Большая часть печенегов уже была на ногах, ленивых поднимали пинками более энергичные товарищи. Дозорных еще не выслали, но часовые уже утратили бдительность… Машег и Рагух (Шуйку оставили в десяти стрелищах с запасными лошадьми) подползли к вражескому лагерю шагов на двести. С разных сторон. Машег пронзительно свистнул, Рагух – тоже. Хузары привстали, мгновенно выпустили по три стрелы и бросились прочь. Их кони, уложенные в траву подальше от лагеря, услыхав свист, вскочили и понеслись к хозяевам. Двое степняков были убиты, еще один корчился на земле. Печенеги в лагере невероятно оживились. Кто-то углядел бегущего Рагуха, заорал, но хузарин уже взлетел в седло и рванул галопом. Через несколько мгновений он догнал Машега, и оба поскакали прочь. Им вдогонку полетели стрелы. С нулевым результатом. Подгоняемые разъяренным вожаком, печенеги хватали коней, прыгали в седла, кто успел оседлать, кто не успел – охлюпкой. Хузары не одолели и полуверсты, а ватага из нескольких дюжин всадников уже во весь опор неслась за ними. Машег и Рагух скакали рядом. Они не очень-то гнали, позволяя печенегам понемногу сокращать расстояние. Степняки же лошадей не жалели. Только бы сократить разрыв шагов до трехсот – и они тут же забросают стрелами дерзких налетчиков… Вдруг печенеги пронзительно завизжали: это возник из высокой травы Шуйка с заводными. Самые азартные степняки еще сильнее нахлестывали лошадей. Хузары тоже прибавили, но так, чтобы разрыв между преследователями и преследуемыми продолжал сокращаться. Кто-то из печенегов бросил поводья, натянул лук… Стрела ушла в сторону, а стрелка обогнали другие. Шуйка с заводными уходил легким галопом. Хузары достали его, на ходу перепрыгнули в седла свежих коней. Погоня растянулась. Полдюжины самых прытких всадников-степняков шагов на пятьдесят оторвались от остальных. Они настигали. Четыреста шагов, триста пятьдесят… Некоторые, привстав на стременах, метнули стрелы. Мимо. Из полудюжины лидеров выделились двое самых быстрых. Эти не торопились стрелять, зато упорно сокращали расстояние. Один из степняков заранее готовил аркан… Машег ловко развернулся в седле, натянул лук. Печенег с арканом пригнулся, стрела пропела над ним, прошла справа от второго – и почти на излете попала в грудь одного из скакавших позади. Будь на печенеге кольчуга или хотя бы защитная куртка – он бы остался жив. Но он слишком спешил отправиться в погоню. Остальные опять завопили и открыли ответную стрельбу… – Не стрелять! – взвыл степняк с арканом, когда одна из таких стрел прошла в опасной близости от его уха. Второй тоже взялся за аркан. Эти двое оторвались от своих почти на две сотни шагов. Но спины беглецов так заманчиво маячили впереди! Не сговариваясь, оба понукали коней, выжимая из них все, на что те были способны. Еще немного и… Машег и Рахуг обернулись разом, вскинули луки… Оба печенега тут же бросили коней в стороны… Стрела Рагуха попала в печенежского коня. Животное споткнулось, всадника выкинуло из седла. Машег подбил печенега влет, как куропатку. Второй преследователь, плюнув на намерение взять врагов живьем, схватился за лук… Машег неожиданно осадил лошадь, и печенег промахнулся. Но конь его продолжал лететь галопом и вынес всадника прямо на Рагуха, который тоже осадил лошадь, развернул ее боком, натянул лук, вполсилы, больше и не требовалось. Стрела попала степняку чуть пониже уха, и печенег уткнулся носом в гриву, конь его проскакал мимо остановившихся хузар. Рагух и Машег вновь натянули луки. Две стрелы пропели над степью, и в Диком Поле стало еще двумя всадниками меньше. А погоня еще больше растянулась. Основная группа преследователей отстала шагов на пятьсот. В опасной близости были только трое. Эти трое выстрелили практически одновременно. Все – в Рагуха. Одна стрела прошла мимо, вторая чиркнула по панцырю хузарина, третья воткнулась в круп коня. Животное взвилось на дыбы – Рагух уронил стрелу, вцепился в конскую гриву… За него ответил Машег. Щелк – и ближайшего степняка вышибло из седла. Щелк – и вторая стрела продырявила бедро печенега, потник и на пол-ладони вошла в бок лошади. Животному это, ясное дело, не понравилось – и всадник с диким воплем полетел на землю. Третий степняк, увидав, что страшный хузарин готовит новую стрелу, моментально сообразил, чем это пахнет, стрельнул не глядя и пустился наутек. Машег послал коня по дуге, мимо убитого печенега, выхватил, свесившись, у него из тула пучок стрел. Рагух тем временем справился с лошадью, и оба хузарина помчались догонять Шуйку. Глава шестнадцатая Албатан Его звали Албатан, и был он из меньших, племенных ханов народа цапон. Это был его второй набег. То есть в набеги он ходил каждый год с тринадцати лет. Но вел отряд второй раз. В прошлом году духи оказались не слишком благосклонны. Дальние родичи звали Албатана вместе с русами идти на ромеев. Албатан не пошел. Решил: пока русь наехала на ромеев, он без помех может пройтись по землям русов. Так и сделал. Хорошую добычу взял. Но по дороге варяги хана Свенельда переняли степняков. Еле ушли. И добычу пришлось бросить. Хорошо, на обратной дороге наткнулись на касожских купцов, а не то вообще с пустыми руками домой вернулись бы. Стыдно! В прошлогоднем набеге Албатан потерял двадцать восемь воинов. Пятую часть мужчин рода, способных натянуть лук. Шестерых касогов взяли в плен. С пятерыми повеселились, а шестого, главного, отдали сородичам за выкуп. Неудачный был год. Но в этот раз Албатану повезло. Его воины поймали хузарина. Из тех, что служили большому хану Куркутэ. Земли Куркутэ – в двух днях пути от земель народа цапон. Куркутэ – сильный хан. Ходил с русским хаканом на ромеев. Те откупились данью, но ее пришлось поделить с русами. Куркутэ своей доли мало показалось, однако с русами он биться не стал, а повел своих на булгар. Побил их и богатую добычу взял. Сильный хан Куркутэ. Но Албатану не господин. Здесь – Дикая Степь. Хороший вождь в первую голову о своих родовичах печется. В походе у воина трудов много, а удовольствий мало. Поэтому Албатан разрешил своим поразвлечься с пленником. Но предупредил, чтоб заодно вызнали, откуда и от кого бежал без памяти. А когда пленник заговорил, Албатан понял, что хузарин принес печенегам удачу. Рассказал хузарин, что больше не служит Куркутэ, а передался хану из русов по имени Скапэ. Прознал Скапэ о посольстве ромейском, что много золота и серебра при себе везет. Выведал хитрый рус, где хранят богатство ромеи, как стерегут, когда из лодок своих выходят, чтобы волоком пороги обойти. Стража при ромеях была сильная, но в большинстве наемная. Были в ней у Скапэ свои люди. И свои у Скапэ воины были, очень хорошие. С такими он и сам мог бы ромеев ограбить. Только не хотел Скапэ, чтобы узнал ромейский большой хан, кто взял на нем добычу. Потому позвал в помощь прикормленных хузар. Хитрый рус все обдумал и все с вожаком хузарским обговорил. Долю в добыче обещал и помощь в набеге.