Оуэн быстро закрыл дверь на засов, рывком опустил защитную роллету и снова повернулся лицом к залу. Вскочившие со своих рабочих мест пять женщин и Сесил Вудторп стояли, не шевелясь, спиной к стене. Одна из дам подняла вверх руки. Оуэн направился в центр зала, сосредоточенно повторяя в уме инструкции жены. Не заставляй кассиров опустошать ящички — не трать время: крупные купюры в сейфе. И не требуй, чтобы они вышли в зал и легли на пол. Поскольку грабители часто так поступают, сказала Молли, у них в банке поговаривали об установке дополнительной кнопки у выхода из кассовой зоны. Молли не была уверена, что это уже сделано, но ей не хотелось бы ошибиться. — Ты, — обратился Оуэн к Вудторпу. — Подойди к концу стойки, перелезь через нее и быстро ко мне. Шагом марш! Вудторп не шелохнулся. Казалось, он ухмыляется. — Ко мне! — приказал Оуэн. Лысый спокойно помотал головой: — Нет. Второй выстрел прозвучал так же громко и неожиданно, как первый. Все женщины коротко взвизгнули. Одна из консультанток шмякнулась в обморок. Сесил Вудторп стоял так же неподвижно, двигались только его глаза. Они раскрывались все шире и, казалось, готовы были выскочить из орбит. В огромном правом ухе Вудторпа образовалась дырочка размером с пуговку на воротничке. Прямо за ним в гипсокартонной перегородке виднелась еще одна дырочка, точно такая же. Из уха на белую рубашку ярко-красным фонтанчиком брызнула кровь. — Пошел, — сказал Оуэн, поманив его дулом пистолета, из которого вился дымок. На этот раз дважды повторять не понадобилось. За какие-нибудь пять секунд потрясенный Вудторп перемахнул через стойку и замер в ожидании дальнейших приказов. Одна его рука была прижата к уху. От прежней самоуверенности не осталось и следа. — Возьми это, — сказал Оуэн, вытаскивая из-за пазухи скатанную в рулончик черную нейлоновую спортивную сумку. — Открой сейф и набей сумку. Доверху. Понял? Преобразившийся Сесил Вудторп схватил сумку, бросился к двери хранилища и принялся набирать цифровой код. Даже с женщинами, заметил Оуэн, произошла перемена. Всех била дрожь, все учащенно дышали, а глаза смотрели в одну точку. И руки теперь подняли уже все. Несколько капель крови — неплохая мотивация, решил Оуэн. Их рота на базе наверняка каждую неделю занимала бы первые места, если б командир давал себе труд время от времени простреливать кому-нибудь ухо. Дверь сейфа распахнулась. Помешкав полсекунды, Вудторп влетел внутрь и принялся набивать сумку банкнотами. Оуэн, не входя внутрь, за ним наблюдал. Часы на стене показывали 1.02. Все шло точно по плану. — Только крупные купюры, — крикнул Оуэн. Вудторп молча кивнул, продолжая энергично работать. Ухо его, похоже, кровоточило меньше, однако новообретенный пыл не ослабевал. Оуэн утер блестящий от пота лоб и еще раз перебрал в уме пункты своего плана. Больше всего его беспокоил Доналд Рамси, управляющий. Из своего Ротари-клуба он обычно возвращался около половины второго, но кто знает, как будет на этот раз? Если вдруг вернется раньше, запертая дверь с опущенной роллетой его не удивит, но если он попытается открыть дверь ключом и окажется, что она закрыта на засов, то сразу смекнет, что дело не чисто, и вызовет подмогу. Кроме того, Молли бы предпочла, чтобы его вообще здесь не было. «От Рамси жди беды, — как-то вечером сказала она Оуэну. — Железный характер и вдобавок ума палата. Когда я там работала, отлично справлялся с делами». На что Оуэн полушутя заметил: «У него была отличная помощница». Молли, насколько он помнил, в ответ рассмеялась. Господи, как он любит ее смех… Ему хотелось, чтобы сейчас она была рядом. Оуэн посмотрел на свои часы. Он в банке почти восемь минут. Примерно столько они и планировали. Однако ни в коем случае нельзя расслабляться. Еще несколько минут — и, возможно, определится, где он проведет ближайшие годы: на берегу тропического моря, занимаясь любовью, или в федеральной тюрьме, штампуя автомобильные номерные знаки. — Поторопись-ка, — крикнул Оуэн Вудторпу, хотя даже не представлял себе, что кто-то способен работать так быстро и сноровисто. Надо же… Мастер набивать мешки, маньяк какой-то. В этот момент что-то — Оуэн так никогда и не понял что — заставило его обернуться и посмотреть на стену, возле которой стояли конторки обслуги. От увиденного сердце у него чуть не выскочило из груди. Потерявшая сознание (если она вообще его теряла) консультантка вовсе не лежала без чувств — нет, опершись на дрожащий локоть, свободной рукой она тянулась к своему настольному компьютеру. — Убери руку! — завопил Оуэн. Поздно. Правый указательный палец уже нажимал на маленькую красную кнопку рядом с компьютером. Оуэн, не раздумывая, выстрелил и всадил две пули в ореховую боковую стенку конторки, как ножом перерезав спускающийся по стенке провод. Тоже поздно. Оуэн знал: сигнал тревоги уже звучит — не здесь, в банке, а в полицейском участке на другом конце улицы. Ошибка, подумал он. Большая ошибка. Но не роковая. Молли предусмотрела подобное — она вообще почти все предусмотрела. Придерживайся плана. Оуэн быстро огляделся: нет ли еще каких-нибудь неожиданностей? Нет, все было в порядке. Сесил Вудторп продолжал как одержимый опустошать полки и, видимо, ничто больше его не интересовало. Черная сумка изрядно раздулась — похоже, она была уже почти полна. Кроме Вудторпа, никто не шевелился. Женщина, нажавшая кнопку, сидела на полу рядом с конторкой, крепко обхватив себя руками, и не сводила с Оуэна огромных карих глаз. Казалось, ей самой удивительно, что она до сих пор еще жива. Оуэн лихорадочно соображал. О сигнале тревоги он старался не думать. Насколько Молли помнила из учений по действиям в чрезвычайных ситуациях — кроме того, прошлым летом ей пару раз довелось быть свидетелем ложных тревог, — копам, чтобы добраться до банка, нужно не меньше шести минут. Куча времени. — Хорош! — крикнул Оуэн Вудторпу. — Этого достаточно. Выходи! Заместитель управляющего тяжело дыша выскочил из сейфа и отдал сумку, не в состоянии оторвать взгляд от пистолета — видимо, полагал, что ничего не может быть хуже, чем, получив один раз пулю, получить ее во второй раз. Оуэн, открыв сумку, ознакомился с ее содержимым, для верности переворошив свободной рукой несколько верхних слоев. Сумка была до отказа набита пачками стодолларовых купюр. Не произнеся больше ни слова, Оуэн застегнул молнию на сумке и, соблюдая осторожность, отступил к входной двери. В зале царила мертвая тишина. Подойдя к двери, он стволом пистолета поднял роллету и посмотрел наружу. На горизонте, можно сказать, было чисто. На противоположной стороне улицы пожилой джентльмен в соломенной шляпе и с тростью выгуливал плюгавого пуделька; слева под вывеской «Пекарня Лео» был припаркован хлебный фургон; на тротуаре около фургона маленькая девочка прыгала через веревочку — в холодном воздухе видны были вылетающие у нее изо рта облачка пара; справа, ближе к концу тупика, седая старуха в задрипанном пальто поверх красного цветастого платья толкала перед собой тележку из супермаркета, нагруженную пластиковыми мешками. Иногда она останавливалась, чтобы порыться в мусорном контейнере у края тротуара, и, если попадалось что-нибудь стоящее, совала находку в один из своих мешков. Оуэн обернулся, в последний раз обвел взглядом зал, а затем приложил ухо к двери и прислушался. Никаких сирен. По крайней мере, пока. Сейчас или никогда. Откинув засов, он набрал воздуху в легкие и открыл дверь. Тремя минутами раньше патрульная машина с двумя городскими полицейскими, свернув на Пальметто-стрит, направилась к банку, откуда поступил вызов. Один из полицейских по фамилии Скотт ростом был не выше Оуэна Маккея, но значительно шире. Второй — Маллен — был высоченный и длиннолицый; из-за сходства с героем комедийного телесериала, который вышел на экраны задолго до его рождения, он получил прозвище Малдун[38]. — Не забудь, — напомнил Маллен, — сказать про меня сестре. Скотт, который не собирался на пушечный выстрел подпускать Маллена к своей сестре, хмуро на него покосился: — Ты не в ее вкусе. — Почему бы не позволить мне самому об этом судить? — Потому что я видел, чем это кончается, — сказал его напарник, прикидывая, как бы выбраться из пробки. Они уже почти доехали. — Вот как сейчас. Не лучше ли сосредоточиться на работе? — Ты про вызов, что ли? — проворчал Маллен. — Опять ложная тревога, Скотти. Сам знаешь: никто этот банк грабить не станет. Не успел он это сказать, как оба увидели в полусотне ярдов от себя низкорослого малого в пальто и бейсболке, сбегающего вниз по ступенькам банка. В левой руке (она у него была в перчатке) он нес черную спортивную сумку; в правой был пистолет. — Вот тебе и Никто, — сказал Скотт, ударив по тормозам; машина резко остановилась посреди улицы. Малый, увидев их, кинулся налево — от патрульного автомобиля его отгородил хлебный фургон. Но копы уже выскочили из машины и целились в него из-за фургона. Коротышка между тем побежал к кованой железной ограде. «Сейчас мы его возьмем, — подумал Скотт. — Отсюда не выйти». В этот момент почти одновременно произошло следующее: девочка догадалась, бросив скакалку, нырнуть в пекарню; старуха в красном платье покатила свою тележку с мешками через улицу; выгуливавший собаку джентльмен в соломенной шляпе, заметив удирающего грабителя, отпустил поводок и, угрожающе подняв над головой трость, устремился вслед за ним. Оба полицейских и человек с пистолетом разом крикнули джентльмену в шляпе, чтоб немедленно убирался. Тот и не подумал повиноваться. Бандит, не замедляя шага, выстрелил; шляпу как ветром сдуло — приземлившись в десяти футах позади хозяина, она покатилась в кювет. Притаившись за фургоном, Скотт и Маллен замерли и переглянулись. Пожилой джентльмен остановился. Секунду-другую он ощупывал макушку и, вероятно осознав что произошло и, убедившись, что сам он невредим, потерял всякое желание преследовать врага. Иначе говоря, убрался с пути. А старуха, к сожалению, нет. При звуке выстрела седовласая леди оцепенела, растерянно огляделась и побежала, толкая перед собой свою тележку. Грабитель почти с ней разминулся — и разминулся бы, если б она внезапно не очутилась прямо перед ним. С разгону врезавшись в неожиданное препятствие, он опрокинул и тележку, и ее владелицу и упал сам; с тележки, заваливая мостовую, посыпались старые туфли, журналы, будильники и черные мусорные мешки. Не выпуская пистолета, беглец кое-как выкарабкался из-под мешков, покосился на копов, подобрал с земли свою сумку и помчался к калитке в железной ограде. — Стоять! — крикнул Скотт и выстрелил в воздух. В убегающего полицейские стрелять не могли: между ним и ими ковыляла туда-сюда, подбирая и распихивая по мешкам свое барахло, старуха в красном платье и драном пальто. Пока копы беспомощно наблюдали за бандитом, он добежал до калитки и, остановившись, безуспешно дергал железные прутья. Скотт снова крикнул ему в спину и произвел второй предупредительный выстрел. Похоже, на преступника это произвело впечатление. Он высвободился из своего пальто, бросил его на землю и, втянув живот и повернув насколько мог голову, просунул правую ногу между прутьями; за ногой последовала правая рука, плечо, голова и туловище. Расстояние между соседними прутьями составляло не более восьми дюймов — казалось просто невероятным, как ему это удалось. Однако, удалось. Через несколько секунд все его тело уже было по другую сторону ограды. За исключением левой руки. Державшей черную спортивную сумку. Плотно набитая сумка была слишком велика, чтобы пролезть между прутьями. Даже издали копы видели, как менялось выражение лица грабителя. Сперва на нем отразилось удивление, потом тревога, потом гнев и, наконец, отчаяние. После секундного колебания коротышка разжал пальцы — сумка упала на тротуар рядом с пальто. Еще секунду он с грустью смотрел на нее через решетку, затем повернулся и побежал. Тем, кто наблюдал за ним с улицы, видно было, как он трусит вниз по темному узкому проходу между домами, сворачивает налево и исчезает. Скотт и Маллен выскочили из своего укрытия и, обогнув старуху, понеслись к калитке. Маллен поглядел сквозь прутья, потрогал их, прикинул, каково между ними расстояние. «Больно уж тощий малый…» — пробормотал он. Скотт подобрал черную сумку, пару раз качнул в руке, определяя вес, и расстегнул молнию. Посмотрел на кипу купюр внутри и продолжил: «…а чуть было не стал богачом». — Осторожнее, — сказал Маллен, — нужно будет снять отпечатки. — Зачем? Он был в перчатках. По крайней мере, одна рука, в которой это нес… — Потом, смерив взглядом десятифутовую ограду, Скотт задумчиво произнес: — Интересно, почему он первым делом не перебросил сумку. — Наверно, не сообразил. Все произошло слишком быстро. А сумочка-то, похоже, тяжелая. — Так и есть. Вокруг уже столпились зеваки. Старуха в красном платье все еще собирала свои сокровища, засовывая их в мусорные мешки, распихивая по карманам пальто и наново загружая неустойчивую тележку. Она слегка прихрамывала и все время что-то бормотала — скорее, от злости, вряд ли она сильно ушиблась при падении. Плюгавая собачонка бродила по мостовой, волоча за собой поводок, и наконец уселась в кювете рядом с соломенной шляпой. «Хозяин, — подумал Скотт, — небось, так и бежит без оглядки». Небо потемнело. Пошел дождь. Скотт, зажав под мышкой сумку с деньгами, подобрал пальто грабителя и оглядел зевак. Управляющего Рамси он знал в лицо, но в толпе его не было. В практике Скотта случалось, что служащие отсиживались в банке. Либо их там запирали. — Давай, пожалуй, осмотрим место преступления, — сказал он. — Я не прочь, — ухмыльнулся Маллен. — Там есть одна кассирша — кажется, ее звать Дебби, — обалдеть! Скотт вздохнул, покачал головой и зашагал к банку. — К твоей сестре это отношения не имеет, — поспешил добавить Маллен.