В пятницу, 28 марта, дождавшись ухода родителей на работу, Саша встал, переделал обычные утренние дела, включая завтрак и, устроившись поудобнее на диване, относительно недавно приобретенным родителями, принялся за работу. Он задумался над способами передачи информации с помощью магии. Он помнил, как Жерар перекачивал ему свою память напрямую. Вот Саша и задумался, нельзя ли этой техникой воспользоваться или на ее основе создать свою технологию передачи информации. Не всего потока информации, что в мозгах имеется, а сформировать блок информации. Информация должна быть четко структурированной, компактной и быть готовой для передачи. И чтобы получатель информации смог ею воспользоваться, чтобы она стала ему доступной, как книга — открыл, почитал, подумал, сделал выводы и закрыл до следующего раза. Вот чем нужно озаботится. А сначала нужно понять, как и какими средствами Жерар перекачал ему в мозги почти полторы сотни лет своей жизни. И Саша углубился в воспоминания, листая память Жерара, отыскивая в ней нужные ему страницы. Глава 7 Учеба продолжается Между тем, знакомство Дарьи Борисовны с хирургом Никитиным получило продолжение. Оказалось, что его жена два года тому назад уехала обратно в Москву. Она была москвичкой, там жили ее родители и все ее подруги. Поскольку Егор Алексеевич наотрез отказался возвращаться, то жена уехала одна. Витя, их сын остался с отцом. И вот недавно, Егор Алексеевич получил по почте приглашение в суд на бракоразводный процесс, который инициировала его супруга. На возвращение сына супруга не настаивала. На суд Егор Алексеевич не поехал, отправил свое письменное согласие, заверенное нотариусом. Через полмесяца он получил официальную бумагу о разводе. Развитию романа между разведенными Дарьей Борисовной и Егором Алексеевичем более ничего не препятствовало и события в этом направлении понеслись вскачь. Более всего озадачило Егора Алексеевича осознание того факта, что Дарья Борисовна оказалась девственницей. Дарья Борисовна хохотала как сумасшедшая, а потом рассказала Егору Алексеевичу все странности, которые она знала и которые происходили вокруг нее. И вот во всех этих событиях где-то неподалеку всегда присутствовал мальчик Саша Смирнов. Что наводило на определенные мысли, не замешен ли он каким-либо образом в этих историях. Она знала о чудесном исцелении его отца и Лизы Князевой, о «зубном скандале» в стенах 20-й школы, о чудодейственном похудании директора 14-й школы. А она сама! Егор как врач заявил, что ему никакие анализы не нужны, чтобы утверждать, что Даше не больше 20 лет. И он прекрасно знает, каким изменениям подвергается организм женщины к 30 годам. Ко всем этим фактам добавляются другие не менее удивительные вещи, происходящие в Настином классе. Все его ученики, без исключения стали учиться на одни пятерки и за третью четверть прошли всю программу пятого класса. Егор подтвердил, что раньше его Витёк нет-нет, да и принесет домой троечку, другую. Сейчас же в его дневнике одни пятерки. Даша рассказала, что у Насти были проблемы с математикой, особенно с геометрией. Сейчас они остались в далеком прошлом. Вывод, который совместно сделали Даша с Егором — все чудеса вокруг них начались с нового учебного года с приходом в школу Саши Смирнова. 17 мая 1952 года, суббота, 2 часа пополудни, читальный зал библиотеки мединститута. — Это что за безобразие, я вас спрашиваю? Около стола, за которым занимались Саша и Дарья Петровна стояла заведующая библиотекой, Евдокия Артуровна Рыжевская и гневно раздувала ноздри своего немаленького румпеля. Называть иначе в силу своих размеров этот орган обоняния Евдокии Артуровны язык не поворачивался. Только румпель и никак иначе. — В чем дело, Евдокия Артуровна? — спокойно спросила ее Даша, оторвавшись от своих занятий. — Что здесь делает этот мальчик? — показывая на Сашу указательным пальцем требовательным тоном продолжала вопрошать Рыжевская. — Саша занимается, сидит тихо, не хулиганит, никому не мешает. Я не понимаю, с чем связан ваш вопрос. — Кто разрешил ему ЭТО смотреть? — ткнула Рыжевская пальцем в анатомический атлас, который лежал перед Сашей и который он с увлечением рассматривал. — А какое и от кого нужно получать разрешение на изучение анатомического атласа? — удивленно спросила ее Даша. — Не держите меня за дуру, Морозова. Несовершеннолетний мальчик изучает строение человеческого тела, в том числе женского. — Это запрещено? — удивленно спросила Даша. — Ну, все, — сказала Рыжевская, — мое терпение иссякло, встретимся в кабинете ректора. Она развернулась и пошла, широко шагая и размахивая руками. — У вас воспаление желчного пузыря, — крикнул ей вдогонку Саша. — Саша! — прикрикнула на него Даша, — веди себя прилично. Саша промолчал, хотя ему было что сказать по этому поводу. Он провел диагностику за то небольшое время, что Рыжевская ругалась на них. К сожалению, диагноз, который Саша озвучил, был сущей правдой. На всякий случай Саша оставил на ее ауре свою метку. Их совместные занятия начались месяц тому назад. Как-то раз, будучи в гостях у Насти, Саша сказал, что хочет стать врачом. Дарья Борисовна была рядом и услышала его. Дальше Саша стал жаловаться на нехватку учебной литературы. Вот прямо сейчас он нуждался в анатомическом атласе. — Вы не можете мне помочь в этом вопросе? — спросил Саша Дарью Борисовну. — Я возьму его для тебя в библиотеке мединститута, — ответила ему Дарья Борисовна. Вот с этого эпизода и стал Саша водить дружбу с Дарьей Борисовной. Вскоре он выяснил, что по субботам Дарья Борисовна с полудня до 4-х, а то и 5-ти часов пополудни занимается в читальном зале библиотеки мединститута и навязался ей в попутчики. Там она брала для него литературу, которую он просил, и они вместе сидели и занимались, время от времени делая перерывы, на которые они выходили в коридор, чтобы размяться и поболтать, поделиться впечатлениями. Временами Дарья Борисовна забывала о разнице в возрасте и рассказывала явно лишнее, не предназначенное для детских ушей. Вот и сейчас, до нее дошло, с какими претензиями обратилась к ней заведующая библиотекой. А вот и она, легка на помине. Да не одна. За ней поспешает ректор мединститута, Воробьев Семен Иванович. — Что за вздорная баба, — подумала про Рыжевскую Даша. — Вот, полюбуйтесь, Семен Иванович, — Рыжевская торжествующе указала на Сашу. Саша встал и вежливо поздоровался. — Здравствуйте, Семен Иванович. Меня зовут Александр Смирнов. Я ученик 5б класса школы номер 20. Разрешите выразить вам Семен Иванович свое восхищение. Я счастлив познакомиться с автором такой интересной методики сохранения и восстановления костной ткани. Безусловно, это открытие мирового уровня. Вы ведь заведуете кафедрой хирургии? Я тоже хочу стать хирургом. Рыжевская открыла рот и издала какой-то невнятный звук. Саша перевел на нее свое внимание и снова повернувшись к ректору, сказал: — Семен Иванович, покажите своего главного библиотекаря врачам, по-моему, у нее налицо все признаки панкреатита. — Вот как? — отмер от удивления ректор. — Вы полагаете? — У меня нет ни тени сомнения, — ответил Саша. — А что скажет наша уважаемая Дарья Борисовна? — спросил ее ректор. — Боюсь, что я не готова ответить на такой вопрос. Это у нас Саша спец по диагностике. — Вот как? — снова и еще больше удивился ректор. И обратившись к Саше, спросил: — Вы не расскажете нам, коллега, как вы определили панкреатит у уважаемой Евдокии Артуровны? — Как вы знаете, — лекторским тоном начал свой ответ Саша, — внешних признаков панкреатита очень немного, но в данном случае они все налицо. Я начал наблюдать уважаемую Евдокию Артуровну с месяц назад. За этот месяц она сильно и быстро похудела. Это произошло неделю назад. Я слышал, как она жаловалась своей работнице на отсутствие аппетита и тошноту после приема пищи. Во-вторых, ее кожа приняла явно выраженный желтоватый оттенок. В-третьих, она постоянно держит одну руку на животе. Я заметил, что после обеда у нее идут отрыжки и пару раз заметил, что она пускает газы. Мне кажется, что этого вполне достаточно, чтобы насторожиться и, по крайней мере, сходить в поликлинику. Если пустить на самотек, то можно будет вскоре ожидать первого острого приступа. Рыжевская растерянно посмотрела на ректора: — Семен Иванович, — жалобно проблеяла она, — да что же это, неужели это правда? — Мне кажется, — ответил ей Воробьев, — что в данном случае молодой человек абсолютно прав, и я бы на вашем месте не пренебрег его советом. Идите прямо сейчас, я вам разрешаю покинуть рабочее место. Светочка справится одна, сегодня суббота, народу, как сами видите, практически никого нет. Проводив Рыжевскую взглядом, ректор вновь обратился к Саше: — А что вы скажете насчет меня? — А вам бы я посоветовал проконсультироваться с Никитиным. — С Егором Алексеевичем? Саша кивнул. — Вы видите что-нибудь серьезное? — Когда дело касается нашей сердечно-сосудистой системы, то тут несерьезного бывает мало, — ответил Саша. — Понятно, — поскреб затылок Воробьев. — Хорошая смена у нас подрастает, — сказал он довольным тоном, обращаясь к Даше. Потом обратился к Саше: — Я разрешаю вам, Александр, приходить в нашу библиотеку и заниматься здесь в любое удобное для вас время. Пойдемте, со мной, я распоряжусь выдать вам читательский билет с правом получения литературы на дом. С этого времени Сашу часто можно было видеть в читальном зале, да и на абонемент он заглядывал практически ежемесячно. В тот же день, часом позже, в кабинете Князева. — Послушай, Андрей, — говорил Князев, обращаясь к Сашиному отцу, — давно хотел тебя спросить. Ты не удивляйся моему вопросу, я его многим задавал. Скажи мне как на духу, ты к выздоровлению Лизы имеешь какое-нибудь отношение? — Как тебя понимать, Ерофей Данилович? — задал ему Андрей встречный вопрос. Они давно уже в неофициальной обстановке разговаривали на «ты». — Какое отношение я могу иметь к ее выздоровлению? Или ты спрашиваешь мое отношение к этому событию? Если так, то я очень рад и за Лизу, и за тебя, Ерофей Данилович. Я знаю, что такое неизлечимая болезнь, сам страдал от такой. — Да, ты как-то рассказывал что-такое, но откровенно говоря, я уже забыл. Ты не можешь вкратце рассказать еще раз, — попросил Князев.