– Знаете, в ваших словах есть смысл. Я с вами соглашусь. Есеня поднимает на него глаза – прозвучало неожиданно. – Вы защищаете Меглина. Я вам верю. Верю в искренность ваших намерений. Есеня поняла, что будет продолжение. – Совсем необязательно, чтобы это был злой умысел с его стороны. Вы же сами говорите, Меглин не всегда отдавал отчет своим действиям. Не всегда помнил, что делал. Он мог и сам верить в существование этого… «Ты меня не поймаешь». – Потому что он существует. – Вы его видели? – Слышала. – Это не одно и то же, согласитесь? Почему бы нам не допустить, что «Ты меня не поймаешь» – это Меглин? Одна из его личностей. Его темная половина? Есеня видит, сквозь этот разговор, Меглина, который совершенно спокоен после дозы таблеток. Его рот открыт. На подбородок тянется вязкая нить слюны, но он улыбается. Вдруг разбивается стекло, и на пол падает обтянутый скотчем пакет. Меглин открывает его и видит телефон. Он опасливо подходит к окну, оглядывает улицу – никого. К телефону примотан белый лист, на котором красуется надпись – БЕЗ ЖУЧКОВ. Глава 4. Если ты проснулся у костра, значит, кто-то не спал В ангаре зазвонил телефон, и Меглин опасливо принял вызов. В телефоне знакомый голос начал разговор. – Привет. Сто лет тебя не слышал. – Голос казался до боли знакомым. – Кто ты? – Меглин пытался вспомнить, но это не получалось. – Ты знаешь. – Да. Только не помню. Вдруг Меглину показалось, что вокруг него начинает гаснуть свет, стремительно темнеть, он посмотрел себе под ноги и увидел черную траву в поле, а вокруг темнота. – Я твой друг, – голос в телефоне продолжал диалог. – Приходи в гости. Друг. – Меглин хмыкнул. – Может, позже. У нас с тобой дело. – Какое? – Незаконченное. Я хочу. Чтобы ты убил для меня. – Кого? – Решим. – Давай тебя? – Не-ет… Меня ты не поймаешь. – Поймаю. – Вспомнил меня? – Нет. Все равно поймаю. – На этих словах Меглина в трубке раздались гудки. Недалеко от ангара человек с биноклем наблюдал за Меглиным от машины – в темноте не различить ни ее марку, ни опознать самого человека, было видно только, что это мужчина. На следующий день, утром, за городом к дому Зыковой подошел сын и открыл калитку. Он увидел в саду Сергея и его машину, удивление сменилось чувством опасности. – Вы кто? – Сын Зыковой обеспокоенно подошел ближе. – Никто. – Сергей внезапно брызнул ему лаком в лицо, а когда тот с криком схватился за глаза, просунул руку через ограду и открыл калитку изнутри. Сергей выхватил диспансер, висящий на поясе, и стремительными, заученными движениями обмотал голову парня скотчем, прижимая руки к лицу. Парень мычал, но Сергей, зажав локтем шею, протащил жертву в дом. Выглянувшая на шум жена сына закричала, рывком пытаясь закрыть дверь, но Сергей вставляет ногу и вталкивает жену внутрь. Из дома доносятся жуткие крики. Собака заливается лаем на весь поселок, гремит натянутой цепью. Пока Сергей рисует на стене мелками. Очень быстро. На лице, стенах, мебели – брызги крови. На столе рядом – окровавленный молоток. Он в своем мире, не слышит ничего, но когда транс проходит, с ощущением реальности возвращается заполошный собачий лай. Его слышит не только он. Соседка нервным, энергичным шагом направляется к дому. – Я ей скажу, невозможно уже… – Соседка прошла по двору, огибая рвущуюся с цепи собаку, и зашла в дом. – Зоя Анатольна?! Зоя Анатольна?.. Из дома доносились взрывы хохота из телевизора, шло комедийное шоу. Дверь открыта, и соседка постучала в нее, уже понимая, что что-то случилось. Сделав пару шагов вперед, она видит кровь на стенах. Но уже поздно, Сергей отделяется от стены за ее спиной. В руках – окровавленный молоток. Очередной, внеплановый труп заставляет его быстро покинуть дом. Сергей в фургоне службы доставки проезжает мимо КПП, по грунтовке съезжает в лес. Выходит из машины. Раздевается донага. Достает из фургона канистру с водой и салфетки. Моется. Голый, он стоял у разожженного костра, в котором сгорали салфетки и испачканная одежда, как остатки какого-то ненужного, пугающего прошлого. Продолжая допрос, Самарин медленно перебирает файлы. Останавливается на фото Сергея, «Алфавитного убийцы». – Меглин – «Ты меня не поймаешь»? Серьезно? Лучше версии нет у вас? – Есеня улыбается и устало вздыхает. – Вы опытный следователь. Вы не должны отвергать ни одну из версий, даже если с ней не согласны. – Это не мог быть Меглин. – Или вы смотрите на него по-другому из-за вашего травматического опыта. – У меня не было травматического опыта. – Вся ваша жизнь травма. Ваша мать была психически больна. Вы рано потеряли ее. Отвернулся отец, виновный в ее смерти. Вы выросли в нелюбви и одиночестве. Вы поняли, с миром что-то не так. И пошли в следователи. Появился Меглин. Одиночка. Изгой. Ровесник отца. Не скованный условностями. Творящий правосудие по своему усмотрению. Вас к нему потянуло. И вы приняли его картину мира… – Самарин говорит, ускоряясь, повышая голос. Есеня молчит, по щеке сбегает слеза, и Есеня срывается: – Хватит!.. – Она вышла из себя, Самарин понял, что перегнул. Протягивает ей салфетку. – Есеня. Я просто хочу помочь. Правда. Мы еще вернемся к этому. Пока – просто допустите такую возможность. Хорошо? Есеня неохотно кивает и продолжает свой рассказ, описывая место преступления в доме Зыковой. Полицейские машины и фургон Есени стояли во дворе ее дома. Есеня выпустила Меглина из фургона и пошла вслед за ним. – Зыкова Зоя Анатольевна, Зеленоград, улица Заречная. С ней еще четверо! Сын, жена сына, дочь и соседка, он вразнос пошел! – Ну а чего ему, ждать, что ли? Чего они лезли-то к нему?! Они заходят в дом, там повсюду кровь и снуют оперативники. Меглин подходит к картине. У него дрожит рука, подер-гивается щека, он возбужден. Есеня осматривает комнаты. Труп женщины в том же положении, что и прежние жертвы. Антоныч кивает на леденец – уже в полиэтиленовом пакете на столе. – А где? – Остальные в ванной. – Антоныч кивает на ванную. Есеня видит на полу кровавые полосы, оставленные телами, когда убийца тащил их туда. Картина больше предыдущих. На ней изображен мальчик, который, прижав книгу к груди и защищаясь зонтиком, жмется в светлый угол – за его спиной вжались в стену плюшевый зайка, зебра с испуганными глазами, змейка – все они с ужасом вглядываются в темноту, из которой страшная фигура подняла руку, собираясь ударить мальчика. – Почему остальных убрал, а ее оставил? – Есеня смотрит на Меглина. – Мешали. Картину портили. – Она – часть картины? Меглин отошел от картины к телу и посмотрел на него, увидев дырку на месте сердца, какая-то сила одновременно отталкивает и притягивает его. Он дергает головой, лицо кривится в гримасе. – Мама, у которой нет сердца. От пронзившей голову судороги мигрени он вжимает голову в плечи, как от удара, и с коротким стоном выходит. Меглин добирается до фургона, упирается руками в дверь. Вспотел, его трясет. Его нагоняет Есеня. – Как ты? – Хреново. Голова… Дай… – Когда закончим. – Есеня медлит, Меглин смотрит на нее потрясенно. Ей тяжело под его взглядом. – Пожалуйста… – Фашистка. Сука. – Он запускает пальцы в волосы, морщится и резко уходит со двора. Есеня идет за ним. Меглин идет вперед, оглядывая больным, горячечным взглядом дома поселка, высокий забор, ограждающий его от леса. – Невидимка!