Они открыли стрельбу по приближающейся стае, не подпуская близко. Получив порцию свинца, стая разделилась. Казалось, что пули, выпущенные людьми, разрубили один цельный организм пополам, создав вместо одной цели – две. Одна половина стаи продолжала атаковать прямо в лоб, оставляя за собой окровавленный шлейф из убитых сородичей. Вторая заходила слева, окружая людей и не оставляя им ни малейшей надежды уцелеть. Алексей уже не бил прицельно, опустошая один за другим магазины с патронами. Он поливал псов свинцом почти в упор. Ствол быстро перегрелся, и автомат начал «плеваться», ни о какой кучности стрельбы уже не могло быть и речи. Люди отстреливались спина к спине. Понимали, что обречены. Но, кроме жажды крови и азарта, уже ничего не чувствовали. Не было разочарования и страха перед смертью. Не осталось ничего, кроме желания бороться до конца, до последнего вздоха. Иногда это называют надеждой, но этих людей поддерживала вера. Вера в то, что они делают, вера в то, что даже после смерти их путь не прервется. Неизвестно, какая сила так долго помогала Алексею и Василию в неравном бою, но они продолжали борьбу, сопротивляясь, даже когда закончились боеприпасы. Превозмогая боль от укусов, истекая кровью, скидывая с себя бездыханные тела застреленных псов, Алексей закричал выбивающемуся из сил Василию, который рубил атакующих тварей штык-ножом: – Беги! Их немного осталось, попробуем разделить! Василий сделал рывок в сторону, но был сбит новой волной собак, которые, воспользовавшись его замешательством, вцепились ему в руки, ноги, шею… Алексей, не раздумывая, направил ствол автомата в область сердца и нажал на спусковой крючок. Произошла «задержка» – впервые у безотказного обычно оружия. В самый напряженный момент «лучший друг» – автомат Калашникова – подвел Смирнова. Закрыв глаза и приготовившись быть заживо растерзанным, Алексей вдруг услышал чьи-то выстрелы. Он бросил бесполезный теперь автомат. Псы, заметив новую группу людей, быстро ретировались, оставив добычу. Форма старшего лейтенанта превратилась в лохмотья, на плече и ногах кровоточили рваные раны, но он не чувствовал боли. Алексей шел к людям. Не важно, к каким – хорошим или плохим, демократам или монархистам, а может быть, и к бандитам, это его уже совершенно не волновало. Приблизившись к небольшому отряду и узнав обычную экипировку «стражей», боец попытался поприветствовать спасителей. Но услышал резкий окрик, искаженный фильтром противогаза: – Стоять! Кто таков? – Старший лейтенант Смирнов, офицер республики «Возрождение», нам нужна ваша помощь. «Нам? Или уже…» – Степаныч, берем с собой или в расход? – спросил старшего один из патрульных. – Этот республиканец нам неплохо помог, столько псов завалил, пусть поживет еще немного. – Я не один, товарища заберите, прошу вас, мы заплатим… – Но, не успев договорить, Алексей получил удар прикладом по голове и потерял сознание. Глава 3 Стражи Челябинское метро (территория «Стража»), станция Х-1. 17.04.2033 года, 19.20 по южно-уральскому времяисчислению. Алексей стоял возле арки у входа на Челябинский Арбат. Самая красивая улица, как ему казалось. Ее он узнал бы из тысячи. На Смирнове не было защиты, но при этом дышалось почему-то легко, воздух был чист. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густые облака, приятно ласкали лицо. Каждая частичка тела будто радовалась, хотя трудно было поверить в реальность происходящего. Пройдя под аркой, мимо бронзовой скульптуры городничего, который словно бы даже по-дружески подмигнул ему, Алексей увидел свои руки. Они были детскими. «Да, конечно, – подумал оперативник. – Я дома! Весь этот кошмар, затянувшийся на двадцать лет, был обычным сном. Конечно же, то, что произошло с человечеством, просто не могло случиться на самом деле, только в больном воображении или в детских фантазиях! Я – дома, я – ребенок, и где-то здесь моя мама. Но как я узнаю ее? Не помню ее лица! Это не важно, она меня сама узнает». Алексей вприпрыжку бежал дальше по Кировке, будто заново рассматривая давно знакомые скульптуры. Вот стоит в полный человеческий рост дама-модница, а вот и саксофонист с чистильщиком обуви, которых он видел много раз. Как всегда, грациозно приглашает сесть в огромную карету паж. Над всей этой красотой возносится самое высокое здание Челябинска – двадцатитрехэтажный деловой центр «Челябинск-сити». Прекрасно. Однако во всем происходящем было что-то не так! Чувство тревоги прокатилось легкой дрожью по всему телу. Причину Смирнов нашел сразу. Он был один. Ни единой живой души вокруг. Добежав до памятника основателям города, оперативник повернул в сторону театра оперы и балета – и, о чудо, вдалеке увидел человека. Эта была женщина, одетая в белое легкое платьице. Смирнов снова ощутил себя маленьким и беззащитным. Он узнал ее силуэт. Спотыкаясь, Алексей побежал к маме. По его щекам текли слезы счастья. Он все же нашел ее и больше не потеряет никогда. Добежав, обнял ее, схватившись сзади за обе руки. Женщина, так и не повернувшись, произнесла: – Беги, Алеша, беги! В этот момент оперативник услышал металлический звук шагов, такой могли бы издавать бегущие по Кировке бронзовые скульптуры. – Мама, мне страшно! – Ничего не бойся, сынок. Я рядом. Всегда рядом. Все последние двадцать лет с тобой и папой! Теперь мы вместе с папой наблюдаем за тобой. – Я тоже хочу быть с вами! – Тебе еще рано, Алешка! – Но… – Не успев договорить, Алексей увидел ослепительно яркую вспышку, за которой последовала ударная волна, сметающая все вокруг. Из зданий вылетали стекла и рамы, осыпались стены домов. Казалось, из-под ног уходит земля. Он смотрел в глаза приближающейся смерти, продолжая крепко сжимать мамину руку. В голове как будто что-то взорвалось, давило изнутри, причиняя невыносимую боль. Оперативник обеими ладонями сжал виски, упал на колени, пытаясь прекратить это! И, рухнув на асфальт, провалился в душный мрак. Республиканец тяжело приходил в себя, не сразу поверив, что видел сон. Так он был ярок и красочен, что реальность смешалась с игрой воображения. Этот сон Алексей видел не впервые: Кировка, мама, ядерный удар, бегущие бронзовые статуи. Только обычно пробуждение не сопровождалось физической болью, как сегодня. Обнаружив себя лежащим на холодном бетонном полу, оперативник нащупал запекшуюся на голове кровь. – Гром, ты здесь? Вместо ответа послышался шорох за стеной. – Эй, есть здесь кто? Почему я в полной темноте, где мой товарищ? Кто-нибудь, ответьте, мне плохо, и голова раскалывается. Смирнов заполз в один из углов помещения, прислонившись к холодной стене. – Где мое оружие и снаряжение? – продолжал он бормотать уже еле слышно, понимая, что ответа ему не дождаться. Алексей потерял счет времени, его мучила жажда и сильная слабость. Но все же он был жив, и, судя по всему, убивать его никто не собирался. Все раны от укусов собак были обработаны и аккуратно забинтованы. Чувствовался слабый запах йода. Все это подтверждало, что его решение двигаться к территориям «стражей» было верным. При этом судьба Василия оставалась неизвестной. Последнее, что помнил Смирнов – как товарища яростно рвали псы. Забрали ли его с собой сталкеры «Стража» или бросили умирать на поверхности? Алексей засыпал или терял сознание от слабости, иногда выныривая из забытья, и тогда ему казалось, что кто-то освещает его фонарем и вводит шприцем какую-то жидкость. Не оставалось ничего другого, как довериться спасителям и надеяться, что ему вводят антибиотики. Без них шансы выжить сводились к нулю. Правда, на родной станции «Торговый центр» подобные медикаменты могли позволить себе только высокопоставленные лица. Когда становилось легче, он пил какую-то дурно пахнущую жидкость, которую ему приносили регулярно. Противная на вкус, она все же заглушала боль и быстро восстанавливала силы. Однажды, проснувшись от шума открывающейся двери, республиканец привстал, превозмогая слабость. Вошедший включил фонарь, ослепив его ярким лучом, и после небольшой паузы произнес: – Идите за мной, вас хочет видеть полковник! – Но я еще не могу идти… К Алексею приблизились еще двое, помогли встать и, завязав предварительно глаза, вытащили из камеры. * * * – Ваше имя? – первое, что услышал Смирнов после того, как его посадили на стул, перед этим протащив через ряд шумных помещений, судя по всему, полных народу. – Глаза развяжите! Чего вы боитесь? – вместо ответа произнес Алексей. – Развяжите ему глаза! – приказал все тот же резкий голос. – Ваше имя, воинское звание, должность? – А вы кто? – спросил старший лейтенант, зажмурившись от яркого света после того, как с его глаз сняли повязку. – Здесь вопросы пока задаю я! – нервно и раздраженно, уже не сдерживая эмоций, произнес собеседник. Когда зрение полностью восстановилось, Алексей разглядел вполне уютное помещение, больше похожее на рабочий кабинет. Вместо обычных бетонных стен красовались обои, мягко светились керосиновые лампы и три свечи на рабочем столе, вставленные в подсвечник. – Я – старший лейтенант Смирнов, командир четвертой оперативной группы республики «Возрождение», – спокойно произнес он, стараясь не показать волнения. – Как вы себя чувствуете? – Удовлетворительно. – Мне доложили, что инфекции нет, жить будете. – Я догадался, – с иронией в голосе прокомментировал республиканец. – Цель вашего визита на территорию «Стража»? Алексей посмотрел в глаза человеку, который пока лишь задавал вопросы. Ему еще никогда не представлялось возможности поглядеть на представителя «стражей». Об их силе и жестокости ходили легенды. Сколько страшных историй про них он слышал еще с детства, до появления первых мутантов ими пугали детей и взрослых. Именно они считались основной угрозой молодой Республике. Теперь Смирнов всматривался в голубые глаза этого пожилого человека, но, как ни старался, ничего плохого в них не смог разглядеть, только обычный здоровый интерес к собственной персоне. Разве что вопросы звучали сухо и официально. – Мы были в очередном рейде за боеприпасами и уже возвращались с территории «Красных казарм», когда наткнулись на огромную стаю собак. – Моров? – У вас их так называют?