– Милая, ты что, не понимаешь, что Карл приставил к нам надзирателя? «Большой брат следит за тобой!» – помнишь такую книгу?![6] – Миша, ничего серьезней арбалета у нас все равно нет, – поддержал Оливию Квалья. Хмурясь и понимая, что с таким положением дел придется все же смириться, Крашенинников посмотрел на Джонсона. – Ладно. Останешься при одном условии. Я собирался заколотить все окна на первом этаже. И большую часть окон на втором. Если ты мне поможешь, и мы справимся до полуночи, ты останешься. Если нет, тебе тут делать нечего. – Заколачивать окна? Какого черта, Майкл? – Так, все, проваливай… – Окей, окей! – поднял руки Джонсон. – Я пойду за досками, ладно? Вещи только оставлю. После того как Михаил открыл дверь, Рон поставил свой рюкзак на пол и отправился за обещанными досками, повесив оружие за спиной. Закрыв за ним дверь, Крашенинников тут же распахнул рюкзак и начал досмотр вещей Джонсона. – Миша, какого черта ты делаешь? – возмутилась Собески. – То же, что и они. Они ведь обыскивали нашу машину, не так ли? – Но это аморально, Миша. – Я знаю, дорогая. – Там есть что-нибудь интересное? – спросил Антонио. – Быть может, журналы для одержимых сексом подростков? Ну, или одиноких итальянцев? – Нет, брат мой. Тут, похоже, только предметы одежды и все. Михаил вдруг вытянул что-то большое и красное. Оливия подошла ближе: – Что это? – Похоже, это полотенце. – Такое огромное? – Так ведь и Джонсон не маленький, – засмеялся Квалья. Крашенинников поднял взгляд на друга и ухмыльнулся: – Тони, надеюсь, ты не забыл взять свои краски, когда мы покидали казарму? – Нет. Они со мной. А что? Скомкав большое красное полотенце, Михаил швырнул его своему итальянскому другу. – Пока спрячь это. Хочу, чтоб ты помог мне дать симметричный ответ этим американцам. – Поверить не могу! – воскликнула Оливия. – Ты воруешь полотенце, Майкл?! – Дорогая. Я вообще полон сюрпризов… * * * Несмотря на поздний час, голоса и смех в угловой квартире первого этажа дома на улице Кронштадтской не утихали. Сырость и свет масляных ламп привлекали туда мошкару, но и это не мешало общению. – Выдумал, небось, байку эту, дядя Женя?! – смеялся Борис Хан, отпивая хвойный чай. – Нет, я на полном серьезе, – мотнул головой Сапрыкин. – И это совершенно не выдуманная история. Тот полковник на самом деле заминировал входную калитку на своей даче и уехал в отпуск куда-то на материк. И вот приезжает он через полтора месяца и пошел к себе на дачу. А о мине-ловушке забыл напрочь. Тогда ему руку и изуродовало. – Грешно смеяться, конечно, – вздохнула Жанна, – но как, черт возьми, он мог о таком забыть? Пьяный был? – Вот чего не знаю, того не знаю, красавица. Но факт остается фактом. Сам себя взорвал. Но ведь это еще не все. После развала СССР, этот бывший политический комиссар отправился в Москву, в какую-то новоявленную демократическую организацию, и заявил, что его искалечил коммунистический режим и КГБ. И ему поверили, стали выплачивать пенсию и сделали каким-то заслуженным деятелем демократии и борьбы с тоталитаризмом. – И что, никто даже не проверил, как на самом деле он покалечился? – удивился другой брат Жанны – Митя. – Нет. А зачем? Он говорил то, что было нужно. Его версия была в тренде. Зачем правда, если из нее нельзя сделать сенсацию? Так и происходила у нас смена политической парадигмы. А может и не только у нас. Правду ведь надо найти, перепроверить. Столько лишних телодвижений. Вранье удобней, потому что проще. Это как реферат написать. В старинные времена надо было сходить в библиотеку. Изучить материал. Систематизировать его. Кропотливо и аккуратно написать свой реферат, основываясь на изученном материале и полученных знаниях. А потом пришла пора всяких там интернетов. Никуда ходить не надо. Ничего писать не надо. Скачай реферат, распечатай, вставь свое имя и все. Его даже читать нет необходимости. – Да мы с Митей понятия не имеем, что такое реферат, – улыбнулся Борис. – Нам было лет шесть или восемь, когда случилось это… – Зато Жанна должна помнить. Кстати, это не конец истории про того полковника. Вы помните банду Скрипача? – О, да, – вздохнул Митя. – Конечно, – закивали Жанна и Борис. – Так вот, Скрипач тот был родным сыном этого полковника. Вот такая «замечательная» семейка. После этих слов Сапрыкин вдруг поднял ладонь и бросил взгляд в сторону окна. Затем осторожно взял одну из ламп и медленно двинулся к чернеющему в стене проему, жестом велев своим гостям продолжить разговор. Семейство ительменов поняло все без лишних слов, и тут же речь зашла об охоте, рыбалке и планах на ближайшие дни. Подойдя к окну, Евгений Анатольевич резко вытянул руки. В одной лампа, в другой пистолет. Тут же за окном кто-то охнул и послышался звук падающего тела. – Твою мать… – Саня, это ты? Хорошо, что пришел. Я как раз подумывал о том, чтоб рассказать тебе о такой штуке, как ДВЕРЬ! – Слышь, да помоги уже! – послышался голос Цоя. Сапрыкин отложил лампу и оружие. Свесившись из окна, он протянул Александру руки и помог забраться в квартиру. – Может уже объяснишь, что за странную моду взял приморский квартет, лазать ко мне через окно? – У тебя во дворе, у входа в подъезд, люди у костра сидят, болтают. Не хотел светиться лишний раз. – И с чего такая конспирация? Да и вообще, Саня, что у тебя за вид? Тебя что, пинали? – Я разбился… – Чего? – На мотоцикле, говорю, разбился. Дай воды попить. Евгений Анатольевич взял пустую кружку и налил туда из фляги родниковую воду. – Держи. Должен заметить, что выглядишь как живой. – Очень смешно, твою мать! Я же не насмерть разбился! – Кто бы мог подумать… Так что стряслось? Александр с жадностью выпил воду, словно только что вернулся из долгих скитаний по великой пустыне. – Медведь. – Медведь? – переспросил Сапрыкин. – А дальше мы сами должны догадаться? – Я ехал в Вилючинск. И вдруг медведь посреди дороги. Огромный! Я руль вправо и полетел кувырком. – Так он напал на тебя? – встревожилась Жанна. – Да, как бы… вроде и не напал… Убежал в сопки, похоже. – Уж не наша ли это старая знакомая, – сказала Жанна, взглянув на Сапрыкина. – Большая зверюга была, говоришь? – нахмурился Евгений Анатольевич. – Очень. Да не в этом дело. Нам твоя помощь завтра нужна. – Знаешь что, Саня, ты меня извини, конечно. Но после сегодняшнего визита Жарова, который, между прочим, тоже ко мне в окно влез, я не очень горю желанием вам помогать. – Да Жар вообще с катушек съехал, – поморщился Александр. – В том и беда. Он войну объявить хочет.