– Нет, это я так, чтоб было ясно. – Диана слегка смутились и стерла все пометки внутри периметра. – Но вообще я помню, где там что. Смогу нарисовать. И выходы из бункера. Основные. Краем уха девушка слышала, что из убежища ведут еще и потайные ходы. Но где они расположены, она не знала. – Штурм невозможен, – в первый раз заговорил Бадархан, до этого момента он не проронил ни слова, поэтому все от неожиданности вздрогнули. Будда снял противогаз после того, как отряд вышел из города, и Диана поняла, что перед ней азиат. Бадархан был мужчиной невысокого роста, но необыкновенно сильным, с мощным торсом и широкими плечами. Всем своим обликом сталкер напоминал мастера восточных единоборств. – Спасибо, Буд, ты прям поднял нам настроение, – съязвила Рысь. Тот остался невозмутим. – Он прав, – сухо отозвался Борис. – Такую крепость атаковать – чистое безумие. Нас положат за пять минут. У Невской внутри все оборвалось. С самого начала, услышав, как новые знакомые клянутся помочь ей и оккерам, девушка не могла отогнать от себя мысль: «Это невозможно». И вот теперь сталкер Молот говорил это вслух. А ведь где-то под землей уже могла идти полным ходом «чистка» населения… – Но мы просто так не сдадимся, – добавил Борис после короткой паузы. – Подберемся поближе и будем следить за обстановкой. «Гениальный план. Лучший в мире. И как я сама не догадалась?» – обидные слова готовы были сорваться с губ Дианы, но усилием воли она заставила себя промолчать. Ей не в чем было упрекнуть Молотова. Он искренне хотел помочь, просто не знал как. Она тоже не знала. Оставалось лишь надеяться, что судьба даст им шанс. Привал кончился, отряд двинулся дальше. Вдоль пути им то и дело попадались белые столбы, отмечавшие километры знаменитой Дороги жизни. «Дорога жизни… Дорога смерти… Чем станет она для нас?» – размышляла Диана, провожая взглядом очередной столб, молчаливого свидетеля ушедшей эпохи. Скромный памятник человеческой доблести и отваге. * * * Альберт Евгеньевич был спокоен. Все шло именно так, как хотели заговорщики. Неизвестность пугала обывателей, недовольство Звягинцевым росло. К исчезновению группы охотников Вилков отношения не имел. Это случилось само собой, но его планам вполне соответствовало. А вот второй отряд он совершенно осознанно отправил к черту на рога. Дикарь вовсе не упоминал Свирскую губу. Но о том, что он на самом деле говорил, знали только нужные люди, председателю же Альберт Евгеньевич скормил откровенную дезинформацию. Первую группу на аэросанях вырезали по его прямому приказу, не забыв забрать оружие. Председатель терял оружие, технику, верных людей, а силы заговорщиков лишь росли. Скоро, очень скоро придет время для решительного удара. И Альберт не упустит этот шанс. Глава 11 Одни в темноте После того как Игнат затопил печку, в избушке стало заметно теплее. Разведчики скинули шапки и шубы. Лишь валенки снимать не решились. Другой обуви все равно не было, а из-под пола дул ледяной ветер. Изба представляла собой типичный сруб, и за долгие годы между бревнами появились щели. Конечно, они пропускали тепло наружу, но законопатить все щели было нечем. Пес и Алиса закрыли все двери так плотно, как могли, и сидели рядом, слушая, как потрескивают в печи дрова. На растопку пошла рухлядь, собранная в избе, на чердаке и в подполе. Идти в лес за дровами сталкер не решился. На вторую ночевку ничего не осталось, но Псарев надеялся, что долго им тут жить и не придется. Первое время Игнат радовался отсутствию соперника. Потом начал всерьез беспокоиться. Мало того, что их теперь осталось всего двое, так еще и вместе с Павлом пропал арбалет с запасом болтов. Из оружия у Игната и Алисы оставались только ружье и пистолет. – И куда его, придурка, понесло? – Пес время от времени подходил к окну и выглядывал наружу. – Без моего приказа поперся черт знает куда. – Какого приказа?! Ты в это время в отключке валялся, – огрызнулась жена, но потом добавила с болью в голосе: – Я просила его не ходить… Умоляла. Без толку. Пашка уперся, как баран. Надо, типа, осмотреть местность. Алиса отпустила Свирского только потому, что он производил впечатление здравомыслящего, рассудительного человека. Она надеялась, что у Павла хватит ума не забредать далеко и не нарываться на неприятности. Лишь потом женщина вспомнила, как тянулся к зловещему куполу загипнотизированный Игнат. Спасло ли Свирского его хладнокровие, если с ним случилось то же самое? Ответа на этот вопрос она не знала. Псарев ничего не ответил, но про себя подумал: «Этот купол, мать его, притягивает к себе. Что-то в нем есть такое… Магнетическое. Я шел, как зомби, вообще собой не владел. Видать, с Пашкой та же фигня случилась». Они высыпали из вещмешков всю еду. Получилось очень скромно – две фляжки воды, мешочек сухарей да четыре банки консервов. Вот и все. На два приема. Половину разведчики съели сразу, остальное отложили на утро. Уходя на разведку, Игнат и Алиса были уверены, что через пару часов вернутся в аэросани, а там были запасы съестного. Но сани пропали. А с ними и всякая надежда на быстрое возвращение домой. – Что будем делать? – спросила Чайка после того, как они подкрепили силы. – Спать… – Сталкер отлично понял, что имеет в виду девушка, но решение более серьезных вопросов решил отложить до утра. – Нет. Потом. Здесь мы долго не протянем. – Это к гадалке не ходи. – Игнат тяжко вздохнул, потом сел, скрестил ноги по-турецки и принялся рассуждать, постукивая указательным пальцем по полу: – Приказ звучал так: выявить угрозу. Мы выявили. Что это за хрень тут на лес опустилась, пес ее знает. Проверять мы не обязаны. – А вдруг там Пашка? – На глаза Алисы навернулись слезы, но она усилием воли заставила себя отключить эмоции. – И парни из первого отряда? – Ок. Допустим. Войдем следом – и тоже сгинем. Че, лучше будет? Черт знает, что вообще там творится. И как оттуда потом выбираться. А у нас, сама знаешь, ни гранат, ни автоматов. А если там, под куполом, эти? Дикари? Женщина вздрогнула. Купол и сам по себе внушал леденящий душу страх, а мысль о том, что под ним могут скрываться монстры или головорезы, заставляла ее трепетать. – Посмотрим правде в глаза, Алис. Отсюда надо валить. Как угодно, хоть пешком. Тогда есть шанс, что не сдохнем. Мне жалко Павла. Веришь? Правда, жалко. Честное сталкерское. И, черт возьми, мне самому безумно интересно, что это за купол. Но я хочу жить. Жить хочу, понимаешь? А ты? Чайка кивнула. Жить ей тоже хотелось. Очень сильно хотелось. – Короче. Если че, пусть других посылают под куполом гулять. А я – пас. Сваливаем отсюда. Завтра утром. – Что? Пешком? – Алиса часто заморгала. – Зачем пешком? На лыжах. Тут ведь километров сто тридцать с небольшим, так? Далеко, но терпимо. Прокатиться – милое дело. Как в той песенке, – сталкер подмигнул жене и громко, выразительно запел: – «Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой…» Пес хотел немного разрядить атмосферу, но сделал только хуже. Алису всю передернуло. С этой песней у Чайки были связаны не самые приятные воспоминания. Именно «Домбайский вальс» она пела перед тем, как сталкеры Приморского Альянса устроили на площади Мужества кровавую резню. А перспектива лыжного перехода через Ладожское озеро женщину откровенно пугала. – Может, есть другой вариант? – В сердце Чайки еще теплилась надежда, что Игнат найдет более простой и удобный выход. – Какой, детка? По воздуху перелетим? – сталкер засмеялся, но смех вышел горьким. – Под водой переплывем? Хорошо хоть, что лыжи есть. Без лыж вообще капец был бы. Все, Алис, давай спать. Иначе точно не дойдем. На этом военный совет закончился. Чайка свернулась на шубе Игната, своей накрылась в качестве одеяла, под голову положила шапку. Они решили спать по очереди – пока один отдыхает, второй следит за печкой и улицей. И каждые два часа сменять друг друга. Часы они нашли на теле убитого Михалыча. Точное время показывали часы или нет, никто не знал. Но они хотя бы шли. Пес подошел к окну, в котором чудом сохранилось стекло. Выглянул наружу. Но разглядеть что-либо оказалось невозможно. За окном царила непроглядная тьма. Комнату освещал огонек, теплящийся в печке, а снаружи клубился чернильный мрак. Даже если бы Павел не попал под купол, а просто заблудился в лесу или провалился в яму, выжить в такой мороз в кромешной тьме он бы точно не смог. – Хреново же ему там, наверное, – проворчал Игнат и крепче сжал ружье. За окно сталкер глядеть больше не решался. Он уселся рядом с печкой. Пошерудил веткой в углях. Стало чуть светлее. Веселое потрескивание головешек немного подняло ему настроение. Но тут же Игнат снова помрачнел. Совесть, до этого молчавшая, принялась терзать его. «Ты вел себя, как дебил, – нашептывал Псу внутренний голос. – Подумаешь, они были вместе хрен знает когда. Давным-давно. Сколько воды утекло». – Первая любовь не забывается, – проворчал в ответ Игнат. – Наверняка она все эти годы думала о нем. «Окей, допустим. А твои бабы? – не унималась совесть. – Ты до Алиски скольких в койку затащил? И че, всех помнишь? Алиса – твоя! Она любит тебя, идиота. Ты сам, сам отталкиваешь ее. Сам чуть не разрушил себе всю жизнь. Радуйся, что печень крепкая. Другой бы давно до цирроза допился». С этим обвинением совести спорить было сложно. Псарев сам день за днем старательно разрушал все вокруг себя. Пьянствовал. Изводил жену. Настроил против себя руководство бункера и даже некоторых друзей, например Воеводина. – Кажется, судьба решила дать мне шанс. Нам дала. Мне и Алиске. Шанс все исправить, – размышлял Игнат, с нежностью поглядывая на спящую жену. – Осталось только вернуться из этой жопы живыми… Укладывая Алису спать, сталкер дал себе слово совсем не будить жену. Он, как-никак, лежал в обмороке. То есть отдыхал. А она весь день провела на ногах. Но через два часа Игнат понял, что если не поспит хотя бы немного, дорогу назад просто не осилит. Пришлось потрясти Алису за плечо. Чайка встрепенулась, вскочила на ноги. – На нас напали? Пашка вернулся? – закричала она, с тревогой оглядываясь по сторонам. – Нет. Два часа прошло. Мне тоже надо, ох! Покемарить. Алиса спорить не стала, поправила шубу, на которую Пес с нескрываемым удовольствием улегся, накрыла его сверху. Потом нагнулась и нежно поцеловала в щеку. – Спи, дорогой. Отдыхай. Тот уснул с блаженной улыбкой на лице. Девушка подбросила в печку последнюю трухлявую ножку от стула. Больше топить было нечем, разве что разбирать избушку. Но делать это Игнат и Алиса боялись. Ветхое строение могло просто рухнуть. Оставалось надеяться, что печь сохранит тепло до утра. С ружьем в руках Чайка подошла к окну. Несколько минут стояла, вглядываясь в ночную тьму. В какой-то момент Алисе показалось, что она увидела отблеск света где-то далеко. Но вспышка не повторилась, и девушка убедила себя, что это было просто видение. – Пашка. Бедный Пашка… – Чайка закрыла глаза и тяжко вздохнула. Погибшего Михалыча ей тоже было жаль. Но сколько времени она знала угрюмого водителя? Пару часов. А с Павлом они были знакомы много лет. Многое им довелось пережить вместе – и жаркие ночи любви, и недолгие размолвки, и примирения. Она была тогда еще юной, восторженной и романтичной девушкой, а он – молчаливым, решительным сталкером, прошедшим через кровь и огонь. Алиса влюбилась в Свирского без памяти, готова была идти за ним хоть на край света… В итоге ей и пришлось идти на край света. Одной. Без Павла. По приказу полковника Алиса покинула родной Оккервиль и поселилась на «Невском проспекте». Оттуда она посылала на правый берег донесения о ситуации в Большом метро. И любовные послания Свирскому. Она звала его на «Невский». Просила, умоляла. Без него Чайке приходилось туго. На нее засматривались многие мужчины. Случалось, пытались овладеть силой. Девушка отбивалась и ждала, ждала, когда ее прекрасный рыцарь решится оставить привычную жизнь, друзей и родных и переедет к ней. Из медпункта, где работала Алиса, ее не отпускали. Медсестрой она оказалась хорошей, работала честно, на совесть. Из Оккервиля, если бы ее туда пустили погостить, девушка могла и не вернуться. Поэтому через границы Альянса Чайку не пропускали. Так прошло полгода. На послания Алисы Павел отвечать перестал. Потом она узнала из третьих рук, что он встретил другую. Горевала Чайка сильно, но недолго. Вслед за вспышкой ярости и горя быстро пришло осознание: иначе эта история кончиться и не могла. Любовь на расстоянии, без возможности увидеться, – не их случай. Алиса поняла и простила Свирского. А потом в ее жизни появился Игнат Псарев, и первая любовь довольно быстро забылась. Рана в душе затянулась. В бункере девушка, разумеется, видела Павла много раз. Одного. Она не знала, что стало с его новой возлюбленной, а он ничего не рассказывал. Да Алису это особенно и не интересовало. Они холодно здоровались, словно чужие люди, и расходились по своим делам. Но одно дело – мимолетная встреча в коридоре, и совсем другое – оказаться рядом в тесной кабине аэросаней. Всю дорогу Чайка злилась на Игната. Поводов хватало. Муж делал буквально все, чтобы оттолкнуть ее от себя. А Павел сидел рядом и казался на фоне Захара и Игната воплощением спокойствия и хладнокровия. Вот тут-то и всплыли в памяти девушки сцены из далекого прошлого, когда она и Павел страстно любили друг друга.