«Салага, новичок», – пренебрежительно обозвал третьего приморца Данила. Гости между тем привлекли всеобщее внимание. Со всех концов станции потянулись зеваки. Кто-то таращился на их снаряжение, кто-то – на грудь Амазонки. Комендант сунулся с вопросами, но увидел какую-то бумажку в руках владельца сто пятого АК, видимо, спецпропуск, и тут же испарился. Приморцы кого-то искали. Несколько минут они маячили посреди платформы. Бывалый болтал с местной солдатней. Рядом, взявшись за руки, стояли Амазонка и Салага. «Охренеть. Они че, вместе? – скривился Данила. – Этот доходяга? С такой женщиной? Да на что он способен, молокосос. Вот я бы ее…» Северянин так увлекся смелыми фантазиями на тему: «Что, если бы на месте Салаги был я», что не сразу заподозрил неладное. Сталкеры Альянса двинулись в его сторону. А когда караванщик понял это, сбегать было поздно. Гости встали с трех сторон вокруг колонны, прислонившись спиной к холодному мрамору которой, сидел Данила. – Ну, здарова, конфедерат! – Бывалый присел перед ним на корточки и протянул мозолистую, жилистую руку. Караванщик не ответил. Он с удивлением косился то на Амазонку, то на Салагу. Видя, что ответного рукопожатия не будет, сталкер убрал руку в карман. – Или как вы там называетесь? Северяне? Короче, паря, слушай сюда. Нам тут нужно к вашим в гости заскочить. На Мужества. И проводник не помешает. У тебя, я знаю, долгов – по самые уши. Баш на баш. Альянс платит, ты – ведешь. Ну, что скажешь? Данила молчал. Предложение приморцев звучало заманчиво. Других вариантов покинуть давно опостылевшую Выборгскую он не видел. Но все-таки караванщик колебался. Словно бы прочитав его мысли, Бывалый выудил из кармана конверт и потряс им перед лицом Данилы. – Письмецо у нас. К вашему шефу, Феликсу. От руководства Альянса. Можно сказать, миссия государственной важности. Сейчас, сам понимаешь, почта России не выручит. Надежда только на нас, сталкеров. Кстати, меня Игнатом зовут. А это – Соня и Димон. Караванщик представляться не стал. Имена давно стали для него пустым звуком. В метро все или почти все предпочитали жить с кличками. А те, за кем водились темные делишки, и вовсе меняли имена, как перчатки. Игнат терпеливо ждал ответа. Молчание затягивалось. Нарушила его девушка, которую представили Соней. – Дело не только в письме. Друга мы ищем. Друзей. К вам недели две назад должны были прийти сталкеры из Большого метро. Один – здоровый мужик, лысый. С ним азиат, молчаливый такой. Еще девчонка примерно с меня ростом, рыженькая. Ты, случайно, их не видел? Данила издал неопределенный звук и пожал плечами. – Понятно, что к вам разные люди ходят. Но этих трудно с кем-то спутать, – наседала на караванщика Соня. – Они могли и не дойти… – чуть слышно произнес Дима. – Не смей так думать! И тем более говорить, – зарычала Соня, сжимая кулаки. Парень промямлил в ответ что-то неразборчивое. – Лады. Я в деле, – караванщик в первый раз подал голос. Все вздохнули с облегчением. Включая кредиторов Данилы, которые с интересом наблюдали издалека за беседой караванщика и приморцев. На глазах северянина Игнат выудил мешочек патронов и в пять минут уплатил все его долги. Причем ушлые кредиторы содрали с Пса раза в два больше. Но сталкер отдавал патроны спокойно. «Не свое – не жалко». Данила был свободен. – Пшол вон, бес-дельник! – крикнул на прощание комендант. – Дармоед! – донеслось из приоткрытой кухонной двери. – В другой раз будешь девку пялить – за часиками следи, – напутствовали караванщика постовые у гермозатвора. Даниле хотелось пожелать всем этим людям гореть в аду синим пламенем. Станция и ее обитатели за эти пять дней опостылели парню до тошноты, до изжоги, до зубовного скрежета. Данила не боялся поверхности. Он бывал там много раз, знал, как избежать опасности, сохранить жизнь. Лишь одно тревожило караванщика. Проделать этот путь предстояло в компании людей, о которых он представления не имел. Глава пятая РЫЦАРЬ За полгода до начала войны, станция Площадь Ленина Алиса Чайка с содроганием ждала разноса от Сергея Васильевича. От Грачевой она и вовсе держалась на расстоянии выстрела. Девушка боялась, что старшая сестра ее если и не съест, то заклюет точно. К удивлению Чайки, старший врач ругаться не стал. Даже голоса ни разу не повысил. Просто вызвал в кабинет, велел сесть и произнес устало: – Твое счастье, птичка, что это был не солдат Альянса, а вольный сталкер с Владимирской. Алиса выдохнула. В сильных, влиятельных общинах жизнь сталкеров ценилась очень дорого. Кто, кроме них, мог обеспечить метро медикаментами, боеприпасами и другим позарез необходимым хабаром? А заодно притащить с поверхности предметы роскоши для новых хозяев жизни. Не все сталкеры принадлежали к конкретным общинам, были и «свободные охотники», они сами располагали собой. – Командир его, Борис Молотов, человек адекватный, не склочник, – продолжал Сергей Васильевич. – Он тебя, кстати, знает. В общем, претензий к тебе особых нет. Но… Тут старший врач выдержал паузу и добавил уже строже: – По твоей вине у сталкера Кирилла Суховея сотрясение мозга. Его несколько раз рвало. Так что сиделкой к нему назначаю тебя. Девушка поспешно кивнула и выбежала из кабинета, даже не спросив, где лежит раненый. Не так, совсем не так представляла она себе путь на славном поприще сестры милосердия… «Розовые очки всегда бьются стеклами внутрь», – говорил один ее знакомый. Алиса долгое время не понимала значения этого выражения. Только выйдя из кабинета старшего врача девушка сообразила, что не знает, где искать Суховея. Но возвращаться побоялась. Спросила у первого попавшегося санитара: – А где сталкер лежит? Раненый. С Владимирской. Санитар отправил ее в другой конец станции. Там, в одиночной палате, на чистых простынях лежал человек с забинтованным лицом. Под кроватью стояла утка. Алиса застыла на пороге, не решаясь нарушить покой больного. Места для сиделки в палате не было. Можно было сесть только на край койки. – Привет, сестренка, – заговорил тем временем раненый. – Ты заходи, не боись. Я не мумия. Обычный человек. – Что вы, я не боюсь, – промолвила Чайка, осторожно переступая порог. А про себя подумала: «У него даже хватает сил шутить!» – Ты садись, сестренка, не боись, – снова подал голос сталкер. – Я не трону. Нечем трогать… С этими словами он слегка приподнял забинтованные руки. «В прошлый раз в бинтах была только одна рука. Неужели это тоже моя вина?» – подумала Алиса, опускаясь на кровать. Под ее весом койка слегка прогнулась, пружины тихо застонали. – Слышишь? Они нам что-то хотят сказать. – Кто? – Ну, пружины. Привстань чутка, сестренка. Девушка послушалась. Пружины отозвались печальным скрипом. – Да, говорят. Они говорят: «Держись, парень, не ссы». Раненый хотел засмеяться, но вместо этого закашлялся. – Молчите-молчите, – заволновалась Чайка. – Лучше я вам что-нибудь расскажу. Например, стихи. Про фараона. – Серьезно? Неужто Тутанх… Кха-кха! – сталкер зашелся надсадным кашле-смехом. – Тише, тише. Вам нужен покой. Не говорите ничего, слушайте молча. Она на миг закрыла глаза, сосредоточилась и начала декламировать свои любимые стихи о скарабее, невзрачном жуке, которого почитали как божество в древнем Египте: …Прервется род египетских царей, И в шорохе последней укоризны, Несется вниз быстрей, быстрей, быстрей,