Али еще раз удивился своему брату. Вернее, тем метаморфозам, которые произошли с ним за неполные полчаса. Сначала обрюзгший, плохо соображающий с похмелья, потом капризный, желающий лишь одного – поскорее отделаться от родственника. И вот теперь – третий Кярим. Словно не было никакого перепоя и не влил он в себя только что добрый стакан горячительного: взгляд ясный, речь четкая – брат почуял запах денег. Торг был недолгим: Кярим все понимал с полуслова – что-что, а деловая хватка у него была как у бульдога. Такой талант, как оказалось, не пропьешь. Он согласился дать денег под гарантии того, что Али предоставит ему лучшие куски рыбы и икры по бросовой цене. А уж Кярим найдет способ, как и куда все это выгодно пристроить. Теперь осталось только обсудить все это мероприятие с Мехри. И вот уже веселым, напевая мотив любимой песенки, Али пошел к себе домой. В отличие от Кярима, его семья жила скромно, но Али сумел превратить неказистые, крохотные подсобки в сказочный дворец, а Мехри своими ласковыми руками наполнила жилище теплотой и уютом. «Золотые руки у этого Али, прекрасная хозяйка эта Мехри», – вот что думали соседи, переступая порог жилища Бабаевых, где вместе со снятой обувью хотелось оставить все беды и неприятности. Мехри всегда нравилось помогать матери, а Ираду-ханум знали далеко за пределами их родной станции. Казалось, не было на свете того, чего бы ни умела делать эта удивительная женщина: она и вязала, и шила, и прекрасно готовила. В ее умелых руках самые простые продукты превращались в изысканные кушанья, а простенькие ткани – в шикарные наряды. Со всего метро приходили с заказами к Ираде-ханум: кому платье на свадьбу сшить, а кому и обед праздничный сготовить. А Мехри росла ее первой помощницей и как губка впитала все, что сумела передать ей мать. И главное – любовь. «Запомни, дочка, простая лепешка из пресного теста будет слаще пирожного, если ты тесто замесила с любовью. А злость и плохое настроение сделают горьким даже щербет». Али во всем был под стать своей жене. Все, что имелось в их скромном жилище, было сделано или отреставрировано им. Вот на стене декоративное окошко с видом на бухту. Посмотришь на него, и кажется, что легкий ветер играет уголками занавески и, пробегая по стенам, вдыхает жизнь в пожелтевшие фотографии. И слышится шум волн, и комната наполняется терпким запахом водорослей и соли. И кафе «Жемчужина» переливается в лучах утреннего солнца, и оживает «Чертово Колесо», а по каналам «Маленькой Венеции» вновь плывут гондолы и играет музыка… – Папа… – Что, милая? – Али тихонько вошел в крохотную комнатку. Когда у них с Мехри появилась Наргиз, то их счастью не было предела. Долгожданная, красавица, умница. Папина дочка. Девочка ждала отца каждый вечер, не засыпала без него и без его сказки. – А сказку мне расскажешь? – Ты сегодня была хорошей девочкой? – Али нагнулся над кроваткой дочери, провел рукой по темным кудряшкам и поцеловал. – Мы с мамой сегодня приготовили тебе сюрприз, – улыбнулась Наргиз. – Только т-с-с, – девочка приложила к губам палец. – Тайна, – Али провел пальцем вдоль рта, запирая невидимый замок. – Папа, давай сказку! – Сказку, – эхом повторил Али. – Конечно, моя хорошая. Он слегка приоткрыл край занавески на «окне». – У-у-у-у-у, за окном сегодня ветрено. Это братья ветра решили собраться вместе и поговорить о том о сем… – Братья ветра? Разве у ветра есть братья? – Ты же знаешь, что наш город называется городом ветров? – Знаю, – девочка мельком взглянула в «окно». – Так вот, – продолжил отец. – Семь братьев ветров жили когда-то в нашем городе. Охраняли его от злых духов, надували паруса кораблей, крутили мельницы, пригоняли дождевые тучки и заигрывали с горожанами и хорошенькими горожанками. Южный ветер приносил в наш город тепло, помогал созревать фруктам и раскрашивал парки и улицы волшебными красками. Северный его брат остужал от летнего зноя раскаленные улицы и горячие головы. А еще случалось чудо, и он приносил с собой серые тучи, и из них на город падал белоснежный пух, который назывался снег. Снег укрывал все-все вокруг, и город становился красивым и волшебным. До того он был красивым, что Шахта Баба[6] первым делом появлялся у нас в Баку, любовался сказочным видом и оставлял в каждом доме подарки. Восточный брат просыпался раньше солнца и тихонько сдувал ночь, освобождая дорогу солнечным лучам. Западный прилетал на закате дня. Уносил с собой все неудачи и неприятности горожан и набрасывал на небо узоры из звезд. Еще были ветра прошлого и будущего. Ветер прошлого приносил спящим людям добрые воспоминания, милые сердцу видения. Ветер будущего вселял уверенность в себе и помогал тем, кто задумал хорошее дело. Но однажды пришел в наш город седьмой брат. Был он злым, мстительным, ни с кем не ладил и все время до этого жил далеко в горах, в пещере. Братья-ветры заперли его там, боясь, что своими черными делами разрушит он мир. Ветер смерти звали его. Он вырвался из пещеры и холодным вихрем выдул из нашего города все хорошее, светлое, доброе. Он разрушил дома, переломал деревья, разбудил могучие морские волны. Братья-ветры не смогли удержать его и ушли. А оставшиеся в живых люди спрятались под землю и теперь живут тут. И ждут, ждут возвращения братьев-ветров. Ждут, когда вернутся они и прогонят злобного брата… – Она уснула, Алишка, – Мехри уткнулась подбородком в плечо мужа и плакала. Глава вторая Я люблю свой город, люблю сейчас ничуть не меньше, чем раньше, в пору его самых счастливых дней. И не только потому, что Баку – моя родина. Можете возражать сколько угодно, но я уверен – второго такого города на земле больше нет и уже не будет. Баку не просто прекрасен, красивые виды можно найти везде: люди любят селиться в местах не только удобных, но и радующих глаз, и мастеров-строителей у любого народа во все времена хватало. Нет, дело тут в другом, в его, Баку, уникальности. Скажите, какой еще город может похвалиться тем, что дал миру свою отдельную нацию? Бакинцы… Не важно, на каком языке ты говоришь, как молишься Богу, но если ты родился в Баку, все – ты раз и навсегда просто бакинец. И если с кем-то из своих случится беда, ты, не размышляя, сорвешься с места и бросишься на помощь. Просто потому, что ты – бакинец. Но была у моего Баку еще одна особенность, которая тоже отличала его во все времена: город одновременно был и единым целым, и в то же время – множеством вполне себе самостоятельных миров. Ичеришехер. Город в городе… Меняются эпохи, люди, а там время словно застыло, прошло мимо. А вот еще Черный город, манит тайнами и почти детективными историями. Хочешь приключений – тебе туда. Или Губернаторский сад, словно портал в другие измерения, вечный и неизменный, как сам город вокруг него. Приморский бульвар – многокилометровая сказка со своей «Маленькой Венецией». А уникальные бакинские дворики? Это вообще отдельный мир. Скажете, зачем я тут все это описываю? Мир изменился, он теперь другой, совсем другой! Пустынный ветер с Ирана принес с собой радиоактивную пыль, песком засыпал город, и люди ушли с его улиц, спрятались под землю. Баку, словно смертельно больной, с тоской смотрит в небеса, постанывая, поскрипывая ревматическими суставами. Город ждет, что мы вернемся и вылечим его. А пока… Пока у моего Баку появился двойник – Баку подземный, который, словно близнец, имел всю уникальность оставшегося на поверхности города. А чтобы вы не заблудились среди всего этого многообразия, прокатимся с небольшой экскурсией по подземному царству Ширван-шахов и их потомков, по станциям и веткам бакинского метро. «Сахил» вам уже знакома, поэтому мы пропустим ее и двинемся дальше. Следующая точка нашего маршрута: станция «Старый город», «Ичеришехер». Построенная еще при Союзе, она назвалась «Баксовет» и свое современное название получила сравнительно недавно. После отделения республики изменили не только название станции, но и внутреннее убранство. И надо отдать должное городским зодчим и градоначальникам, изменения эти пошли только на пользу. Сами видите: «Баксовет» – и «Ичеришехер» несравнимо, конечно же. Станция эта – настоящие врата в историческую часть древнего Баку, портал, соединяющий времена и эпохи. Вот вы только что были в метро, в веке двадцать первом. Подъем на эскалаторе – и вы в царстве Ширван, окунулись в совсем иной мир, мир нетронутого временем Старого города. Города в городе, который несмотря на то, что был достопримечательностью и музеем под открытым небом, жил современной жизнью. В домах, построенных несколько веков назад, по-прежнему жили люди, располагались мастерские, магазинчики, лавочки. Тут снимались фильмы: может, помнит еще кто «Бриллиантовую руку»: черт побери, цигель-цигель, ай люлю, руссо туристо – облико морале? Это все Баку. Виды старого города увековечивались на полотнах местных художников, тут создавалась удивительная музыка, а стаи загадочных кошек надежно хранили тайны, скрывающиеся за крепостными стенами. Среди помещений Караван-сарая блуждали (и до сих пор наверняка блуждают) тени прошлых правителей Бакинского царства, а вдалеке слышится шум морских волн и крик девушки, стоящей у самого края Девичьей башни. Взрывная волна не тронула стеклянную пирамиду павильона – она просто растворилась в прибое и угасла у крепостных стен. Песчаные бури, проливные дожди и ветра сотворили с сооружением нечто фантастическое, словно сюда перенеслась древняя пирамида ацтеков. Впрочем, все выглядело очень гармонично, словно именно это место и было ей уготовано с самого начала. Ну а кто же должен охранять покой Ширван-шахов? Не ошибетесь, если подумаете, что это бесстрашные рыцари, столь же храбрые, сколь и благородные, готовые в любую минуту прийти на помощь. Так и появились на станции «Старый город» люди, которые стали называть себя «баиловцами». Станция метро была совсем рядом с Баиловом – поселком недалеко от Баку. Так случилось, что именно там были сосредоточены силовики: база ВМС и морское училище, там же жили их семьи. В тот горький час одни из них оказались на «Ичеришехер», а другие пришли потом в поисках своих близких. «Баиловцы» – это и охрана, и полиция, и военные силы для всего бакинского метро. Руководит всей этой структурой полковник Бобров, Дмитрий Бобров. Это именно ему бакинцы должны быть благодарны за тот мир и порядок, что установился в метро. Даже отмороженные «артемовцы» старались не вступать в конфликт с людьми Бобра. Именно благодаря «баиловцам» были восстановлены и введены в строй несколько нефтеперерабатывающих предприятий и подстанций, которые надежно снабжали Большое метро энергией, необходимой для жизни и работы. Они же и охраняли их, не допуская бандитского передела. Ну а коль речь зашла про заводы, то переместимся немного на север, на станции Союза нефтяников. Баку – это нефть и город людей, которые добычу черного золота сделали своей профессией. Нефтяники со всего мира прибывали сюда, строили заводы, качали из недр нефть и продавали ее, делая этот край все богаче и краше. После Катастрофы практически ничего не изменилось: заводы уцелели, а отремонтировать платформы, которые качали черное золото, опытным рабочим не составило труда. На это ушло несколько лет, но теперь заводы работали, давая городу жизнь. Надо ли говорить, что Союз нефтяников был организацией столь же мощной, сколь и влиятельной. И богатой. Возглавил Союз Шумилов Евгений Павлович, Хоттабыч. Еще будучи ребенком, он помогал отцу и деду на «Нефтяных Камнях», знал все тонкости профессии. Но главное даже не это: Шумилов крепко держал в узде аппетиты нефтепромышленников, не давая им задирать цены: «Нефть, конечно, золото, но пить ее не будешь. А раз хочется кушать, то давить того, кто тебя кормит, – последнее дело». Союз нефтяников – это сразу несколько станций: «Кероглу», «Кара Караев», «Нефтяников» (административный центр), «Дружбы Народов» (жилая зона и зона отдыха), «Ахмедлы» и «Ази Асланов» (банк, производственные лаборатории, офисы). После «ароматных берегов», Старого города и нефтяного царства самое время посетить что-нибудь романтическое. Например, станцию «Улдуз», или, как ее ласково называли, «Звездочка». Правда, названием вся романтика этого места и ограничивается: убранство станции очень простое, без изысков, а дурная слава «Звездочки» была известна и за пределами Азербайджана: когда-то техническая неисправность стала причиной трагедии – гибели нескольких сотен людей. Немудрено, что народ не очень-то стремился поселиться тут, и первое время станция оставалась заброшенной. А потом вдруг здесь обосновались молокане. Думаете, молокане – от слова молоко? Ни разу не так! Лично я представления не имею, почему они так себя называют, да и вообще знаю про них не очень-то и много. И не только я, обычные бакинцы тоже: молокане всегда жили обособленно, мало кого впускали в свою жизнь, хотя среди них были люди, очень уважаемые и для родного города немало сделавшие. Трудолюбивые, они быстро обустроили и «Звездочку», и еще несколько заброшенных станций, где и занялись тем, что знали лучше всего: сельским хозяйством. Мало кто из бакинцев оценил труд молокан по достоинству: не потому, что они такие неблагодарные или черствые, просто – не задумывались. Но разве можно представить нашу кухню без кинзы, укропа, базилика или чабреца? И где бы еще бакинцы смогли все это приобрести, если не у молокан? Кто, если не они, придумали заменить картошку репой и брюквой? Поначалу многие воротили нос, да только и это прижилось со временем. Да мало ли что еще выращивали эти трудяги в своих теплицах – цены кусались, но и труд был адский. У себя, на «Звездочке», молокане открыли свой фирменный, брендовый «Ивановский магазин», оформив его так же, как и тот, что остался наверху. Правда, ассортимент уже не восстановишь… Для себя, как поговаривали, они держали несколько коров. Хотя, кто знает, может, выдумали это люди: корова большая, ей травы не напасешься! Козочки – другое дело, но и тут вопрос с кормами. Наверное, во всех окрестностях города не было людей, лучше молокан знающих, где чисто, а откуда лучше уносить поскорее ноги. Своих секретов они не выдавали, но молоко, сметана, простокваша не фонили, хоть и стоили больших денег. Другое дело, куры-утки-яйца. Странно даже вспоминать, что когда-то птички эти считались деликатесом и стоили соответственно. Что, двигаем дальше? – Салам, гардаш! Базар-вокзал? – слышим мы в туннеле чей-то голос. Это прислонился к фонарю паренек в кепочке и с ружьем наперевес. – Барев дзес[7], Миша! – успеваем мы крикнуть. – Свои, – эхом вторит Миша стоящим впереди дозорным. Мы прибываем на «Завокзальную» (бывшая «Нариман Нариманов»). Это самая «веселая» станция бакинского метро. Здесь можно как попросить помощи в деле, мягко сказать, не совсем законном, и получить ее, так и в один час лишиться всего, просто сыграв в нарды. Хотя… Ребята могут разобраться и, в конце концов, вернуть все незадачливому игроку. «Завокзальные» – четкие ребята. Еще с советских времен они снискали славу «джентльменов удачи» и, как ни странно, надежных друзей. Наверное, у многих есть товарищи, которые родились и жили на той самой Завокзальной улице и приходили на помощь просто потому, что ты их друг. Девятая, Первая, Шестая, Пятая Завокзальная… Сколько авантюр было задумано и осуществлено в этих уютных двориках, а сколько анекдотов ушло в жизнь отсюда? Знаменитую двести вторую школу знал весь город. Конечно, вы уже догадались, что жители «Завокзальной» не смогли отказаться от привычного уклада и тут, в метро, в несколько этажей выросли квартирки-соты, сотни лестниц сплелись, образуя балконы и пролеты, которые по вечерам завешиваются белой простыней и мальчишки смотрят фильмы на допотопном проекторе, а дядя Боря разжигает самовар и после кино все собираются попить чаю. «Завокзальные» живут тем, что крышуют мелкий бизнес и решают деликатные вопросы обычных бакинцев, стараясь не соприкасаться с «баиловцами» и уж тем более с «артемовцами». Вроде и мелкие пешки среди крупных игроков, но с ними считаются. В первые годы после Катастрофы группировки воевали между собой, пока не поняли, что худой мир лучше доброй ссоры. После этого и был выработан некий кодекс чести, сферы влияния четко поделили и теперь дорогу друг другу старались не перебегать, а вот с беспредельщиками поступали жестко: переступивших черту запросто свои же могли выдать (и выдавали!) «баиловцам». Рулил всей этой братвой таинственный Папа. Кто он, не знал никто, кроме, конечно, самих «завокзальных». Ребята тщательно скрывали от посторонних своего вожака, авторитет которого был непререкаем для любого «завокзальца». Теперь на нашем пути «Гянджлик», или «Молодежная», если по-русски. Сейчас это называется «Арменикенд» – в честь одного из районов Баку с многолетней историей и удивительными людьми. Да и вообще, хроники этого района – целый отдельный том в летописи города. Были в прошлом Баку черные времена… Многие тогда бежали из ставшего вдруг чужим города, бросив все. После этого далеко за пределами бывшего Союза и даже за океаном можно было легко стать свидетелем такого разговора: – Слушай, ты из Баку?! – Да! – Где жил?